Да пошло оно всё...
Зачем себя обманывать?
Зачем обманывать других?
Говорят пятница 13 самовнушение?
Я вообще вспомнила что сегодня пятница да еще и тринадцатое 15 минут назад
И что мне это помогло?
Нет не помогло(
Я теряю близкого человека
В больнице умирает друг
тупо истекает кровью
Я сорюсь с человеком которого люблю больше жизни
Я хочу спалить всё что можно спалить
разбить все что можно разбить
Одеть свои ярко жолтые туфли
И прыгнуть с моста
Повезёт выживуа не повезёт...
Хотя даже если не выживу буду считать это везением.
Но я знаю что выйдя сейчас пот дождь
Я незахочу никуда идти
Просто разбуюсь и буду кружится на мощонной плиткой дороге
Ловя каждую капельку на покрытое штукатуркой лицо
Пойму что фиг с ним пятницей 13
Жизни прекрасна и все проблемы я решу.
Верну тех кого люблю
и больше не позволю себе думать о суициде...
Я обещала же цитаты из 99 франков?
Первая часть из втрой части:
– Странное впечатление: когда я был маленьким, двухтысячный год казался несбыточной фантазией. Наверно, я здорово повзрослел, раз этот год уже наступил.
Самолет битком набит рекламистами. Если он разобьется, это будет началом победного шествия Справедливости. Но жизнь так подло устроена, что самолеты с рекламистами не разбиваются никогда.
– В конце концов, после всего, что люди сделали для Бога, он мог бы все‑таки дать себе труд существовать, разве не так?
Ну вот мне и стукнуло 16
старею старею
Эх и морщины скоро появятся
[300x400] Мы часто не ценим то, что рядом, пока это не потеряем…
Мы твердим себе, что можем без этого обойтись…
Но сердце, не разум… его не обмануть… не затуманить…
Мы так часто говорим себе, что знаем о другом всё… но ведь мы даже
о себе так много не знаем…
Уходя куда-то мы обещаем, что не вернёмся… но разве можно уйти, оставив сердце?...
Мы прощаемся, зная, что встретимся вновь…
Мы удаляем телефон, зная, что он навсегда останется в памяти…
Мы выкидываем адреса, поглаживая конверт с письмом, спрятанный в шкатулке…
Мы говорим, что подумаем, зная ответ заранее…
Мы ищем что-то новое, зная, что без старого не сможем жить…
Мы рисуем на асфальте нежное «люблю», зная, что скоро пойдёт дождь и смоет мел…
Мы говорим столько слов… а хотим сказать лишь «я так тебя люблю…»
Мы ругаемся… говоря себе в душе… «ну обними же меня?...просто обними…»
Мы смеёмся, когда волнуемся… когда нам страшно…
Мы плачем от счастья взахлёб…
Мы ждём… даже когда говорим… «уходи»
Мы целуем, прижимая к себе и говорим "не отпущу"… пусть 5 минут назад твердили,
что уйдём…
Мы любим...пусть даже любовь…- это сплошные противоречия…
В соседней квартире играет битлс, по полу разбросан винил. Она снова курит свой яблочный слим а ты вдыхаешь этот запах думая, что она всё ещё дитя. Тебе кажется, что она должна не курить а носится за бабочками по двору, теряя стоптанные туфельки.
Ей сорок, у неё силиконовая грудь и облупившийся красный лак на ногтях. А на левом мизинце лака нет вообще. Когда-то она пристукнула руку и теперь там нет ноготка. Ты её жалеешь, а она смотрит на тебя с под полуопущенных ресниц, своими красными опухшими от сидения перед компьютером глазами, так будто ты дешевая картина из галереи напротив.
Ты картина которая висит на её кухне уже пять лет, с тех самых пор как в кафетерии на первом этаже она попросила тебя прикурить, и ты тогда еще наивный парнишка, судорожно искал по карманам спички. А она рассмеялась тебе своим охрипшим кашляющим голосом в лицо и назвала забавным.
Помнишь как ты залился краской? А как поперхнулся чаем? Всё ты помнишь, только сейчас кривишь губы и дёргаешь левым глазом, будто это был не ты. Студент филфака, первокурсник, староста группы. Помнишь? И это помнишь, я ведь знаю. И скучаешь за этим. Тебя больше не радует постель с грязными провонявшимися потом и дешевыми духами, простынями. Тебе надоело это немытое кухонное окно, и сахарница в которой никогда нет сахара. Тебе надоели увядающие цветы на её подоконнике, ты так молод, а она ребёнок, что собирает в парке цветы.
Она устала от твоей вечно ворчишь, от жалоб на преподавателей. Она помнит тебя смешного, энергичного, амбициозного. Ей нравилась твоя не уемлемая энергия жизни, твой неисчерпаемый оптимизм. Она любила то как ты неумело пользовался зажигалкой и педантично закручивал крышку зубной пасты, которую она намеренно оставляла открытой, наблюдая твоё усердное и ответственное лицо по утрам. Она любила те помои, что ты варил ей и называл кофе. Да… она любила всё это, но не тебя. Хотя кто знает? Может человек это и есть все эти мелочи? Те пять улыбок которые у тебя есть, те три способа выдыхать сигаретный дым которыми она обладает. Те потрёпанные кроссовки, и красные туфли на тонкой металлической шпильке. Да, это и есть вы… вы любили друг друга, вы скучаете друг за другом… наплевать что она старше тебя на 21 год, наплевать что ты лишь игрушка а она пособие при помощи которого ты учил женщину. У вас одна дорога, вам этого не сменить.
Ты можешь сколько угодно гулять со второкурсницами, но всё равно будешь возвращаться в эту квартирку на пятом этаже, с оббитым кафелем, ржавой ванной и испорченным водопроводом. Тебе будет всё равно, тебя будет ждать она, с квадратными ногтями, силиконовой грудью, пачкой сигарет и отсыревшими спичками. Она всё также будет сидеть в своём платьице на кухне возле окна, закину ногу на ногу, а ты также будешь бурчать что-то себе под нос идя по коридору. Ты зайдёшь, она не обернётся. Только глаза прикроет на мгновенье. Ты бросишь унылый взгляд на плиту, там уже давно остывший чайник и турка с кофе, в холодильнике пусто, в хлебнице вторую неделю плесневеет хлеб. Ты поймёшь что жизнь твоя никчемна и опираясь на стол промурлычешь:
- я люблю тебя.
- И я тебя люблю. – услышишь в ответ.
Казали не буде в віках жити проза,
Не буде натхненно їм людство.
Казали репресії – Творчості крах,
І буде в шухляді цій пусто.
Не вірили, заживо все хороня,
Забувши про силу натхнення,
Та кров’ю написана доля людська
О якій писали відверто.
Писали як було, що бачили, чули,
Від чого мурахи по шкірі
Щоб ті що відчули ніяк не забули,
Як люди ставали як звірі.
Писали нащадкам о днях в коіх жили,
Щоб тьмою покриті хвилини
Лампи гестаповськой гнівливим світом
Історію всю освітити
Писали о крові і болі нестерпній,
О силі людського серденька
Писали о підлих, і о безвірних,
Як сина вбивала ненька.