Мне говорят, что я не преуспел,
И позабыт богинею удачи,
Что я за синей птицей не поспел,
А ведь могло сложиться всё иначе.

И потому безжалостной молвой
Причислен к тем я, чей удел-презренье,
Порядковый мой номер-нулевой,
И для других я тень и привиденье.

Но сами эти баловни судьбы
Всего лишь шевелящиеся трупы,
Они мамоны жалкие рабы,
Они бездушны, грубы, злобны, тупы.

Как может тот в сей жизни проиграть,
Кому дано Тебя любить и знать?

В Св. Писании неоднократно подчеркивается несовместимость этого порока с христианской этикой. Христос говорит: "Не собирайте себе сокровищ на земле (Мф. 6,19) Ему вторит ап. Павел "Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям ". (1Тим.6,10) Одержимый этой страстью превращает приобретение средств к существованию, неизбежное на данном уровне развития цивилизации, в цель и в смысл своей жизни. Было бы заблуждением полагать, что стяжатели копят деньги для достижения материального комфорта, чувственных наслаждений или даже власти. Практика показывает, что страсть к неограниченному накоплению богатств сохраняется и тогда, когда все мыслимые и немыслимые материальные потребности этих людей удовлетворены в полной мере.
Более того, сребролюбие нередко бывает сопряжено с патологической скупостью, когда обладающий огромным богатством человек отказывает себе в чем только может из-за нежелания тратить свои деньги. (классический пример-бальзаковский Гобсек). Это свидетельствует о том, что сребролюбие в свой основе есть иррациональная страсть, коренящаяся в извращении человеческой воли. Подлинной причиной этого тяжкого порока является ослабление самосознания, заключаящееся в самоотождествлении с материальными благами и их универсальным символом-деньгами.
Для борьбы с этим пороком подвижнику следует осознавать, что копя деньги якобы для обеспечения своего будущего, он тем самым обнаруживает своё неверие в спасительный промысел Божий , и пренебрегает словами Христа, сказавшего: "Итак не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или: "что пить?" или: "во что одеться?"...Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам." (Мф.6, 31;33) Страсть сребролюбия может проявляться не только в склонности к накоплению денег, но и в стремлении к приобретению различных вещей, зачастую ненужных и лишних, вся ценность которых заключается в том, что они свидетельствуют о высоком социальном статусе данного человека. Забота о преумножении и сохранении собственности лишает человека душевного мира и покоя, а следовательно и всякой возможности обретения духовного совершенства, ибо "...удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие." (Мф. 19,24)

Откровение гласит, что первым шагом на пути, ведущим к Богопознанию и спасению, является покаяние. "...покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". (Мф.4,17) Христианство есть новая, духовная жизнь во Христе, которая начинается тогда, когда человек решительно отвергает свою прежнюю, греховную и эгоистическую жизнь, и обращает свое сердце к Богу. Благодаря покаянию становится реальностью очищение от угнездившегося в сердце греха. Для стремящегося к обретению духовного совершенства подвижника этот первый шаг является непреложной необходимостью, ибо "Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?" (Иер.17,9) Лишь покаяние в силах очистить духовное средоточие нашей личности, на языке Библии именуемое сердцем. Суть покаяния в самоотвержении, в отречении от себя, в забвении своей самости. Следует отказаться от всего, что в человеческой личности несовместимо с волей Божьей, и проистекает из эгоистического произвола и себялюбивого самоутверждения.
Смысл покаяния в том, что в результате его Бог занимает Своё законное место в центре сознания, которое до того было узурпировано самостью. Целью покаяния является то состояние, о котором писал ап. Павел: "И уже не я живу, но живет во мне Христос". (Гал. 2,20) Основное, что должен делать подвижник для обретения покаяния-это всячески смирять себя, поскольку "...Бог гордым противиться, а смиренным даёт благодать". (1 Пет.5,5) Он должен осознать всю глубину своего духовного падения, свою познавательную немощь и нравственное убожество. Всем своим существом он осознает свое полное ничтожество перед лицом Всевышнего, который требует от подвижника одного-чтобы тот ощутил себя ничем, и тогда, по беспредельной милости Своей, он сделает его всем. Духовное восхождение должно начинаться именно с покаяния, а не с аскетических подвигов, имеющих целью очищение низшей, аффективной стороны человеческой психики. Было бы глубоким заблуждением рассматривать умерщвление плоти ради победы над страстями в качестве первого шага на пути, ведущем к обретению духовной мудрости, поскольку победа над страстями, достигнутая с помощью внешних усилий, без очищения внутреннего ядра нашей личности, никогда не бывает полной и окончательной. Никакие, даже самые суровые аскетические подвиги; никакой, даже самый искренний плач во время таинства Исповеди от сознания своей греховности не в силах избавить подвижника от постоянной подверженности страстям, если прежде он посредством покаяния раз навсегда не вырвал из своего сердца их первопричину-свою порожденнную первородным грехом себялюбивую самость. Если же подвижник начинает свое духовное восхождение с покаяния, то он не только очищает от греха свое духовное сердце-эту сердцевину человеческой личности, но и создает, тем самым, необходимые предпосылки для полного и устойчивого очищения эмоциональной и интеллектуальной сферы своей психики. Таким образом, покаяние является непременным условием для занятий аскетической практикой, без которого она не увенчается успехом.

Хотел бы я в Бездонном потонуть,
Бежать от повседневной маеты,
Спастись от беспрестанной суеты,
И тайною ночной наполнить грудь,

К незримым берегам пуститься в путь,
По океану вышней чистоты,
Достичь вселенской жизни полноты,
Постичь всего вневременную суть.

И если бы сумел я позабыть
О самости своей хотя б на миг,
Средь ангелов я смог бы вечно быть,

Взойдя на духа вековечный пик,
Хотел бы я в глубинах сердца жить,
И присно зреть нетленный Божий Лик.

Возможно ли познать Бога? Прежде всего следует подчеркнуть, что Его нельзя познать с помощью методов естествознания. Оно занимается лишь исследованием естественных т.е. материальных, находящихся в пространстве и времени объектов, тогда как всецело духовная Первопричина пребывает вне пространственно-временного континуума. Научное познание стремится выявить закономерности, которым подчиняется чувственно созерцаемый космос со всеми существующими в нём формами движения материи, и не более того. В силу этого наука ничего не может сказать нам о Боге. В лучшем случае она может в какой-то мере выявить Его высочайшую мудрость, запечатленную в творении. Познать что-либо сверх того она не в состоянии. Всевышний не может быть постигнут и с помощью умозрительной философии. Историки философии признают, что ни одна из из существовавших систем метафизики не смогла дать вполне убедительного и исчерпывающего ответа на основные мировоззренческие вопросы, волнующие любого мыслящего человека. Ни Аристотель, ни Авиценна, ни Спиноза, ни Гегель, ни кто-либо иной не сумели познать подлинную сущность Бога, природы и человека. Самое большее, чего удалось достигнуть философской мысли-это составить понятие о тех или иных атрибутах божественного бытия. Философское мышление, стремясь познать метафизический Первопринцип, лежащий в основе всего сущего, не осознает заведомой безнадежности, и даже абсурдности этой попытки, поскольку Первопринцип пребывает в онтологической сфере, неизмеримо более высокой, нежели та, в которой находится спекулятивное мышление. Философия не смогла решить поставленной перед ней задачи отнюдь не по причине интеллектуальной несостоятельности людей, посвятивших ей свою жизнь. Любомудрием занимались величайшие умы человечества, и их неудача является самым убедительным доказательством того, что на пути абстрактного умозрения познать Бога в принципе невозможно.
Тем не менее, невозможность естественнонаучного и философского познания Всевышнего отнюдь не означает, что Он вообще не может быть познан. Если человеческий разум не может сам взойти на небо, то Царь Небесный, по неизреченной милости Своей Сам может низойти до человека и явить ему свою волю и тайны Своего Царства. Подобное явление божественной воли и мудрости человеку именуется Откровением. Но что же именно следует считать Откровением? Таковым, несомненно, следует признать Библию- Св. Писание иудеев и христиан. Несмотря на многовековую предвзятую критику, она и по сей день продолжает оставаться самой известной и читаемой книгой в мире. И это, разумеется, далеко не случайно. Если бы правы были критики, утверждающие, что непреходящая ценность Библии обусловлена её выдающимися литературными достоинствами, а отнюдь не её божественным происхождением, неубывающая популярность Библии была бы необъяснима. Шумерская поэма о Гильгамеше является не менее значительным литературным памятником, нежели Библия, однако многие ли в наше время читают её? Ссылки на религиозную традицию и авторитет Церкви также не объясняют этой популярности, ибо в эпоху почти повсеместного господства секуляризма, когда Церковь уже далеко не столь влиятельна, как прежде, никто не может заставить людей читать какую бы то ни было книгу вопреки их собственному желанию. Современные люди нередко обращаются к Библии, поскольку лишь в ней они могут найти убедительные ответы практически на все вопросы, встающие перед ними в течение жизни. Уже одна эта особенность Библии делает её совершенно уникальной, поскольку ни в одной другой книге, включая священные писания других религий, невозможно найти как правильные ответы на сугубо религиозные и метафизические вопросы, так и способы разрешения всевозможных житейских коллизий, с которыми людям приходится сталкиваться в их повседневной жизни. Однако доказательством богодухновенности Библии служит не только эта её уникальная особенность. Благодаря эксегетическим трудам Отцов Церкви была выявлена глубочайшая духовная мудрость, сокрытая в тексте Библии под покровом простого и незамысловатого повествования. Эта мудрость никоим образом не может считаться порождением человеческого разума, поскольку последний, как было отмечено выше, сам по себе неспособен к Богопознанию. Следовательно, она имеет сверхъестественное, божественное происхождение, и поэтому безусловно права Церковь, утверждающая, что библейские книги написаны по наитию Св. Духа, и являются божественным Откровением.

Подлинная религиозная вера является особым духовным опытом, несводимым ни на что иное. Вера, соприкасаясь с интеллектуальной, эмоциональной и волевой сферами, в то же время не может быть отождествлена ни с одной из них. Ощущение божественного присутствия в душе совершенно своеобразно, и необъяснимо ни с научных позиций, ни с точки зрения здравого смысла. Человек начинает ощущать свою таинственную сопричастность неведомой высшей Силе, которая оставаясь всецело трансцендентной и недосягаемой, в то же время парадоксальным образом становится ему максимально близкой, и можно сказать-родной. Верующая душа знает, что Бог есть, хотя она еще не знает Его Имени. Человек, бессильное и бренное создание, затерянное во враждебном к нему окружающем мире, начинает чувствовать свое превосходство над этим миром, ибо душа его отныне причастна к Тому, Кто есть Первопричина вселенского бытия и жизни. Нечто глубоко утешительное есть в сознании того, что человек, тело которого является ничтожно малой частицей материального космоса, может воспринимать бытие Первопричины этого космоса как непосредственную данность своей внутренней жизни. "Когда взираю я на небеса Твои,-дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?" (Пс. 8,4-5) Внешне жизнь уверовавшего человека остается такой же, какой она была до его обращения, однако в нём уже произошла незримая для глаз окружающих внутренняя перемена, благодаря которой он стал совсем иным, нежели был прежде.Благодаря обретению веры человек начинает осознавать, что его душа, которая и является его подлинной индивидуальностью, принадлежит не миру сему, а некоей высшей Реальности, Которая есть пребывающее в Первопричине вечное Царство истины, добра и красоты. Если раньше его можно было уподобить листку, несомому неведомо куда вихрем жизни, то теперь в нём появляется незримая точка опоры, благодаря которой его существование приобретает устойчивость и разумный смысл. Бог, открывая своё бытие душе, со всей самоочевидностью являет себя как вечное Провидение, всеблагое и премудрое, волей Которого определяется всё, в том числе и человеческая судьба.

Объективное и беспристрастное рассмотрение существующего положения дел вынуждает признать бесплодность и безрезультатность всех попыток вырваться из заколдованного круга мирского существования и избавиться от страданий. Тьма жизни продолжает оставаться такой же беспросветной, какой она была всегда. Но душа человеческая не может жить без Света. Когда вокруг царит непроглядный мрак, человек начинает искать Его внутри себя. Стоящий на краю гибели человек взывает с мольбой о помощи к безмолвной трансцендентной бездне, сокрытой в глубине его сердца, и этот зов не остается безответным. "Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня. Цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал. И Он услышал от чертога Своего голос мой, и вопль мой дошел до слуха Его." (Пс. 17, 5-7) Всевышний открывает Себя человеку в ответ на мольбу о спасении, и тот начинает ощущать Его незримое, но абсолютно реальное и спасительное присутствие в своей жизни. "Он простер руку с высоты, и взял меня, и извлек меня из вод многих." (Пс. 17,17) Хотя человеческая жизнь преисполнена хаоса, абсурда и всевозможных страданий, в ней, по милости Божьей, загорается луч веры, пронизывающий мрак повседневного существования. Этот свет не может рассеять царящей вокруг тьмы, но он дарует душе уверенность в том, что истинная жизнь-это не тот мучительный кошмар, в который от рождения до смерти погружен человек, но нечто высшее, несравненно более совершенное и блаженное, нечто не от мира сего.

Царящая в мире необходимость не только неумолима, но и слепа. Быть может, лучшим доказательством этого является случайность появления на свет чуть ли не каждого человека, ибо подавляющее большинство зачатий является следствием вовсе не сознательного желания дать жизнь ребёнку, а безудержного стремления мужчин и женщин к удовлетворению своего либидо. "Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". (Пс.50,7) Слепой жизненный порыв, преследуя некую неведомую цель, забрасывает человека в этот мир на некоторое время, и затем, когда эта цель достигнута, выбрасывает его оттуда, причем ни то, ни другое никоим образом не зависит от его свободного выбора. Никто не может ответить на вопрос-почему данный человек родился именно от этой супружеской пары, наделившей его отнюдь не лучшей наследственностью; именно в этой стране, в которой существует далеко не самая совершенная политическая и экономическая система; почему ему пришлось в силу фатального стечения обстоятельств всю жизнь общаться именно с этими, нелюбимыми и духовно чуждыми ему людьми, и жить вдали от тех, кого он любит и кто ему близок по духу; и наконец, почему он должен покинуть сей мир именно тогда, когда, обретя жизненный опыт, начал понимать-в чем заключается цель человеческой жизни, и с помощью каких средств следует стремиться к её достижению. Случайное рождение, преисполненная роковыми случайностями жизнь, и смерть, которая может наступить в любой момент вследствие всевозможных непредвиденных и случайных обстоятельств-возможно ли во всём этом суетном существовании увидеть какой -либо разумный смысл? Быть может, человеческое стремление к счастью-это не более чем психологическая проекция слепой воли к жизни, коренящейся в животной природе человека? В самом деле, с естественнонаучной точки зрения сомнение в правомерности этого стремления вполне оправданно, так как человек не имеет существенных биологических отличий от любого животного. "Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные." (Еккл. 3,18) И поскольку существование всякого живого существа преисполнено страданий, проистекающих из немощности и уязвимости его естества, то почему же от них должна быть свободна человеческая жизнь? Быть может, страдание есть неотъемлемая характеристика материального бытия как такового, и поэтому счастье-это не более чем мираж, порожденный человеческим недомыслием? "Но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх." (Иов 4,7)

Мучительность человеческого существования является очевидным фактом, находящимся в вопиющем противоречии со стремлением к счастью, органически присущем каждой человеческой душе. Но возможно ли на земле подлинное счастье? Откровение даёт на этот вопрос недвусмысленно отрицательный ответ: "Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует,- всё суета"! (Еккл. 3,20). Человек счастлив в той мере, в какой его жизнь причастна к бесконечной полноте бытия, и отсутствие совершенного счастья в мирском существовании обусловлено именно неполнотой и конечностью земного бытия человека. Прежде всего, конечно индивидуальное бытие любого человека. "Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный". (Иов, 16,22) Человек погружен в реку времени, неудержимое течение которой уносит его жизнь, как щепку, в океан небытия, и он бессилен противостоять этому всесокрушающему потоку. Каждое последующее мгновение поглощает предыдущее, и само тотчас же бывает поглощено. Всё, что существует во времени, продолжает существовать лишь в нашей памяти, однако это существование эфемерно, и прекращается вместе с исчезновением помнящего. Каждый человек, как личность с её неповторимым внутренним миром, существует благодаря своей памяти, однако это личностное существование всецело зависит от сохранности его биологического носителя, бренность и тленность которого делает его подобным быстротечному сновидению. Ветшает тело, а вместе с ним слабеет и душа, немощь которой, быть может, в наибольшей степени проявляется в ослаблении памяти. Постепенно всё предаётся забвению-этому преддверию смерти. Но сама смерть является лишь кульминационным пунктом умирания, а оно длится всю нашу жизнь с самого момента рождения. Таков рок, которому подчинено всё живущее на земле.

Проблема, стоящая в наше время перед Церковью, заключается в том, что все меньшее и меньшее число людей испытывает потребность в избавлении от греха, посредством веры во Христа, ибо не признаёт существования греха как такового. Но грех от этого не перестаёт существовать. В наше время он порождает смерть точно так же, как и во времена Адама и Евы, и поэтому современный неверующий человек нуждается во спасении ничуть не менее своих набожных предков. Справедливость этого утверждения не вызывает сомнений. Человек смертен, и эта фундаментальная данность его существования роковым образом лишает его радости жизни. Смерть никуда не исчезла, несмотря на то, что современная цивилизация всеми средствами старается заставить людей забыть о ней. На выражение memento mori ныне наложено табу. Почему же в наше время существует панический страх перед обсуждением проблемы смерти, которая несравненно важнее для любого человека, нежели, к примеру, проблема внедрения демократии и либерализма в страны Ближнего и Среднего Востока? Да потому, что серьезное её обсуждение тотчас же выявит полную несостоятельность ценностной системы современной глобальной цивилизации перед лицом смерти, как непреложной и фатальной реальности человеческого существования. В самом деле, если души как таковой нет, а следовательно-нет и загробной жизни, какой смысл может иметь создание всё большего и большего комфорта для плоти, которая не сегодня-завтра станет прахом? "Гробу скажу "ты отец мой", червю "ты мать моя и сестра моя." (Иов 17,14) Не уподобляется ли в таком случае наша жизнь мышиной возне, в которой не больше смысла, чем в жизненных хлопотах муравьев или гусениц? Несмотря на старания отвлечь людей от мыслей о бренности их существования, нет такого человека, которого не угнетала бы мысль о грядущем неизбежном конце, с точки зрения господствующего ныне миросозерцания равнозначного уходу в небытие. Сознание преходящего характера земного бытия и эфемерности человеческой жизни подкрепляется и повседневными наблюдениями, свидетельствующими о том, что никто не может быть уверен в завтрашнем дне, который может принести крушение и гибель любому, даже самому благополучному и удачливому человеку.

Причина нынешнего духовного упадка христианства лежит отнюдь не только в репрессиях и гонениях со стороны тоталитарных и атеистических режимов, ставших причиной безверия нескольких поколений в целом ряде стран. Она не может быть сведена и к религиозному индифферентизму, присущему многим людям, живущим в демократических государствах Запада, для которых христианство является не более чем элементом культурной традиции. Основная причина кризиса, переживаемого христианством в современную эпоху, намного глубже и серьезнее. Она заключается в том, что развитие материалистического мировоззрения, начавшееся в европейских странах начиная с эпохи Возрождения, привело к постепенной утрате способности к адекватному восприятию самой сущности Благой Вести. Христос пришел спасти мир от греха и смерти, и христианство распространялось и завоевывало сердца, пока в сознании людей сохранялось убеждение в том, "...что весь мир лежит во зле." (1Ин.5,19). В Средние века любой богобоязненный христианин живо осознавал, что "Человек подобен дуновению; дни его-как уклоняющаяся тень." (Пс.143,4), и поэтому "Только в Боге успокаивается душа моя: от Него спасение моё." (Пс.61,2) Однако начиная с эпохи Ренессанса в европейской культуре возобладало представление о гармоничности и совершенстве человеческой природы, чуждой какой-либо физической или нравственной ущербности, и в силу этого не нуждающейся в искуплении. Для новоевропейского материалистического миросозерцания само понятие греха лишено какого-либо реального содержания, поскольку грех есть неправильный выбор свободной воли, предполагающей существование нематериальной души, а материалистически понимаемая психика, всецело обусловленная деятельностью головного мозга, исключает наличие у человека свободной воли.

Актуальна ли ныне Благая Весть? Что говорит, и говорит ли вообще что-либо Евангелие сердцу современного человека? Быть может, оно просто устарело, как устаревает все на свете, и его пора заменить чем-нибудь другим, скажем, сайентологией или агни-йогой, которые более созвучны нынешним умонастроениям, и в большей мере соответствуют современному естественнонаучному мировоззрению, нежели учение Иисуса Христа, которому уже две тысячи лет? Это отнюдь не праздные вопросы. Подводя итоги истории христианства в 20-ом веке, приходится признать их неутешительность. В начале третьего тысячелетия оно переживает не лучшие свои времена. Подобное мнение может показаться спорным, поскольку эпоха массовых гонений на Церковь ушла в прошлое вместе с крушением тоталитарных режимов 20-го века. Вроде бы никто больше не угрожает существованию христианства, однако налицо его серьезный кризис, который продолжает углубляться. Он проявляется в том, что евангельские духовные ценности более не являются путеводной звездой для большинства людей даже в тех странах, население которых традиционно исповедует христианство.
Все меньше и меньше остается людей, понимающих, что Иисус Христос-это не просто величайший моралист всех времен и народов, а Путь, Истина и Жизнь. Примечательно, что 20-ый век, ознаменовавшийся необычайным ростом интереса к различным, в первую очередь восточным духовным практикам, в целом не засвидетельствовал роста интереса к богатейшей традиции христианского мистицизма. Подобное равнодушие отнюдь не случайно. Оно говорит о том, что в сознании современных христиан их религия более не ассоциируется с мистическим Богопознанием. К сожалению, подобное мнение не лишено оснований. Современная Церковь, как на Западе, так и на Востоке, не отрицая значимости христианской мистики, видит свою миссию, главным образом, в социальном служении, в оздоровлении нравственного климата в обществе и в гармонизации общественных отношений. При этом забывается, что данные функции, при всей их значимости, все же являются для христианства второстепенными. О том, что должно быть духовным приоритетом для христиан, с исчерпывающей ясностью сказал Сам Христос: “Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам”. (Мф.6,33) Следовательно, основное внимание христианам следует обращать не на внешнюю, социальную активность, а на внутреннюю, созерцательную жизнь, ибо “…Царствие Божие внутрь вас есть”. (Лк. 17,21)

Мне кажется, что в последнее время словом любовь сплошь и рядом обозначают то, что к любви как таковой отношения не имеет. Ежели мужчина и женщина желают вступить в сексуальную связь, то если это и имеет какое-либо отношение к любви, то самое косвенное. Любовь немыслима без идеализации, без романтического обожания, без преклонения перед любимым существом. Примером такой Любви было чувство, которое Данте испытывал к Беатриче. Но встречается ли и в наше время подобное чувство?

Я стареющий мужчина, страдающий от дефицита общения. Мне хотелось бы отыскать в сети людей, близких мне по духу.