Я всегда был очень одинок. Когда люди так говорят о себе, обычно они преувеличивают, имея в виду лишь отсутствие надежных друзей или верных единомышленников, но я говорю правду. Рядом со мною никогда не было человека, для которого мое существование хоть что-то означало бы. Родители совсем не любили меня, и если бы мать не была верующей, я бы наверняка оказался в детдоме - впрочем, это была бы лучшая перспектива: может быть, там я вырос бы совсем другим человеком. Но меня воспитывали люди, которые не стыдились напоминать ребенку по несколько раз на дню о том, чей хлеб он ест и в чьей квартире живет. За малейшую провинность меня наказывали так, что я не желаю переносить свои воспоминания на бумагу, а поскольку родители были еще и непомерно требовательными, то вся моя жизнь превратилась в пытку - можно ли было требовать успехов, например, в учебе у школьника, который боится возвращаться домой?
Жизнь в постоянном страхе сделала меня слабым человеком - слабым не только физически, но в первую очередь духовно. Мой внутренний стержень оказался сломан задолго до того, как по-настоящему окреп. Я никогда не умел нормально общаться с людьми - то, что я от всех отличаюсь, было заметно с детского сада, а в школе меня недолюбливали учителя и ненавидели сверстники. Не трудно объяснить, почему это было так: обычный человек, подсознательно чувствующий свою слабость перед обществом и миром, стремится найти кого-то еще более слабого, чтобы на его фоне казаться "не самым худшим". Я понимал это уже тогда, но легче от этого не становилось. Долгие годы я пытался утешить себя тем, что все великие люди в детстве проходили через непонимание и неприязнь окружающих... Но великию люди были в первую очередь людьми сильными, а я был слабым, слабаком. Не знаю даже, есть ли еще люди со сходной судьбой. Может быть, и есть, но я никогда таких не встречал. И уж тем более у меня никогда не было ни своей компании, ни девушки, ни даже какого-то увлечения - ведь для того, чтобы к чему-то стремиться, нужна определенная смелость, сила воли. Не смотря на то, что в школе я умудрялся учиться сравнительно неплохо, о поступлении в институт или техникум речи не шло: страх перед окружающими и неумение общаться оказались сильнее желания "выбиться в люди".
Единственным доступным мне удовольствием были дальние бесцельные прогулки, во время которых мое сознание как бы отключалось, и я погружался в мир своих фантазий. Ноги словно сами собой несли меня в те места, которые люди предпочитают без надобности не посещать: в поля за городом, в окраинные районы с полуразвалившимися заброшенными домами, на пустыри и кладбища. Если бы кто-то внимательно понаблюдал за мною в то время, он бы наверняка решил, что я принадлежу к какому-нибудь неформальному молодежному течению вроде готов, или принял бы меня за сатаниста, но ни то, ни другое не было бы правильным. Я ни к кому не принадлежал - я просто пытался хотя бы на время спрятаться от общества, жизнь в котором была для меня невыносимой.
Трудно сказать, как впервые я оказался... в том месте. Мне было тогда тринадцать или четырнадцать лет. Путь мой, бессмысленный и неведомый для меня самого, в тот день лег через пригородный лес, и я сам не заметил, как основательно углубился в него. На дворе было самое начало лета. Как всегда, я был настолько погружен в свои мысли, что очнулся лишь в миг, когда прямо передо мной вырос огромный холм. Это было настолько неожиданно, что я непроизвольно начал озираться по сторонам, словно ожидая, что в таком необычном месте мне обязательно должна угрожать какая-то опасность. Но вокруг меня царила тишина - даже неумолкающие звуки лесной жизни словно доносились откуда-то издалека. Высокие, кряжистые деревья окружали холм почтительным строем, не осмеливаясь приближаться к нему ближе, чем на десять метров. Да и трава на холме и вокруг него была чахлой, жухлой, словно не летняя, а осенняя. И в воздухе висело что-то ноябрьское, а небо, только что бывшее солнечным, здесь казалось серым и холодным. Нечто странное было во всем этом, словно неведомая сила установила здесь свои порядки, неподвластные никому, кроме ее самой. Я направился к холму. Тут обнаружилась еще одна странность, хотя это вполне могло быть моим субьективным ощущением: земля под ногами казалась мягкой, податливой, словно я шел по болоту, хотя это, несомненно, была плотная почва. Когда я подошел к подножию холма, он показался мне еще более огромным, чем издали. Я коснулся его рукой - он показался мне теплым и словно пульсирующим, словно в его недрах неторопливо и размеренно билось какое-то огромное сердце. Кому-то другому этого было бы достаточно, но не мне. Страх перед окружающими настолько изуродовал меня, что во мне совсем не осталось страха перед сверхъестественным. Я начал подниматься, и вскоре достиг вершины холма - она была плоской, будто вытоптанной, и на ней совсем не росло травы. Странная усталость навалилась на мои плечи, и я опустился сначала на корточки, одновременно касаясь обеими ладонями теплой земли, а затем и
Читать далее...