В три дня мы с Ри и Хэл должны были встретиться. С Хэл мы удачно встретились, Ри же мы искали пол часа, но зато встретили продавца мандаринами и решили купить 1 мандарин. Продавец сообщил, что один мандарин у него сегодня уже покупали, мы сделали вывод, что Айлин здесь уже была. Найдя наконец Ри, я боролась с желанием открутить братцу голову. Часа два мы искали на Соколе Мак. Не нашли. Поехали на Пушку. В маке мы решили проверить теорию на практике - включили фолк и менестрелей. Очередь быстро убавлялась. После нашего ухода, соседи были счастливы! Добравшись до МАИ мы встретились с Анной и её друзьями. Айлин мы пообещали открутить голову, потому, что она, Руш и Вииль опаздывали. Встретились мы в самом начале концерта, который задержали на пол часа. Где-то минут через 15 звучали громкие крики "Мельница!Мельница!". Концерт начался со следующих слов Хэлависы: "Мы задержали концерт потому, что длинный хвост очереди. А то пошли слухи, буд-то группа бухает в гримерке перед концертом" (за точность слов не отвечаю). Нас зажали, и пытались сплющить. Кислорода не было, один углекислый газ. Через несколько песен до нас дошли слухи, что где-то там водят хороводы. Естественно мы пошли туда на таран. Дойдя и немного поорав песни попрыгав мы с Хэл и Айлин вышли. В глазах уже качалось, у Айлин кажись температура поднялась. Облили мы себя холодной водой, немного постояли у стенки и пошли обратно в зал. Народ выкрикивал песни и "Хей". На бис нам спели "Весну". К концу концерта, мы были взмокшие, уставшие, но счастливые. Концерт нам очень понравился, последствия переживаем сегодня. Кто-то в классе крикнул "Хой", у нас это сразу ассоциировалось с "Хэй", при слове зима, мы вспоминали песню....
Настроение сейчас - устало-довольное
| плеер] |
Последняя чаша - прощанье – вино золотое В молчанье по кругу серебряный кубок идёт Никто не вернётся из этого боя Последнюю песню сегодня певец допоёт. В бой, через смерть страшен путь и далёк Песня замрёт в тишине Когда менестрель берёт в руки клинок, Лютня сгорает в огне. В битве равны перед смертью Сказитель и Воин Рука менестреля обнимет меча рукоять В глазах обречённость, но бледные лица спокойны Война на пороге, но в битве им не устоять Поёт менестрель, голос чист и высок Песня звенит в вышине Когда менестрель берёт в руки клинок, Лютня сгорает в огне. Пусть обучали науке владенья оружьем Всё же певцу не под силу воителем стать Меч менестрелю держать тяжело и не нужно Ещё тяжелее его для убийства поднять Рыцари песни и дальних дорог Гибнут в жестокой войне Когда менестрель берёт в руки клинок, Лютня сгорает в огне. Окончился пир, и допета последняя песня Железные струны в последний раз гладит ладонь «Пора!»- на пороге застыл в ожиданье вестник И бережно лютню певец опускает в огонь Чисто и звонко зарю поёт рог, Порванной вторя струне Когда менестрель берёт в руки клинок, Лютня сгорает в огне. |
Это цитата сообщения Panic_Princess Оригинальное сообщение
Взяло за душу....
просто жыводер,по-другому никак
если вас хоть немного затронула эта ситуация - выложите к себе,я думаю у меня самые душевные ПЧ
Проигрыш
C D Em Em
C D Em Em
C G D Em
C G D D (D)
Куплет
D D Em C G G
D D Em C G G
Am D Em C G D Am C-D
Припев
G D Am C
G D Am C-D
G D Am C
G D Am C-D
Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез;
Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.
Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
Где дни светлы от света звезд.
Господином Горных Дорог назову тебя;
Кто сказал, что холоден снег?
Перевал пройду и порог, перепутие,
Перекрестье каменных рек.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".
О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,
Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой
на грани ясного утра?
Господином Горных Дорог назову тебя, облака
Кружат стаей перед грозой.
Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
Прорастет тугою лозой.
Я хотела остаться с тобой,
Я уже успела посметь.
Пахнет снегом, прозрачная боль -
То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
Пусть укроет цепи следов моих иней,
Чтоб никто найти их не мог.
Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,
Господина Горных Дорог?..
Этот рассказ повествует о тех самых вещах, о которых сотни раз писали во многие времена. Но каждый по-своему захватывал и нравился. Но это первый рассказ, написанный сразу двумя людьми. Возможно, вы скажете, что это ерунда, и читать не станете, ведь мы не первые и не последние, кто пишет, да и к тому же не лучшие.
События, описанные ниже, случились тогда, когда началась погоня за славой, богатством, во времена восхода эгоизма человека, его самолюбия. В те времена и было решено собрать группу, которая достигнет того, что не произносится более вслух, того, что называется Целью, ибо ради неё было пожертвовано многим, но что бы читатель понимал, почему это так важно, скажем немного о запретном. Они были должны достичь алтаря, на «Небесном холме», туда вход был закрыт всем, но ради предотвращения упадка человечества был нарушен запрет, и вся надежда была положена на этих людей.
На утро осеннего дня они отправились в путь. К вечеру они подошли к лесу. Солнце окрасило в красный цвет деревья, которые и так были яркие как огонь. Листва под ногами шелестела. Решили поставить лагерь возле родника. В воде плавали опавшие листья. Журчание воды тихо играло, будто флейта. Путешественники поставили палатки и переночевали. На утро они проснулись на восходе, полны сил. Во влажном воздухе витал запах свежести. Роса блестела на листьях, птицы пели прощальную песню, они покидали эти края, и улетали на юг, но наши путники шли на север. Собрав лагерь уже к полудню, они снова двинулись в путь. Чем дальше они шли в лес, тем чаще росли деревья, тем меньше было света. Свет солнца поглощала наступающая тьма. Воздух был в чаще уже напряжённый, душный, жаркий и влажный. Усталость здесь чувствовалась гораздо сильнее, нежели вначале дороги. Так продолжалась неделя пути. Пожалуй, это была одна из самых удачных недель пути. Все более гористая местность становилась, лес опять начинал редеть, повеяло ветром с севера. Вот большие деревья совсем перестали встречаться, только заросли можжевельника теперь могли они видеть. Постепенно они подходили к Великим горам, те горы, что никто ещё не переходил.
Путники подошли к подножию гор, заснеженных, величественных, обладавших необъяснимой способностью притягивать. О да, они были прекрасны, но и столь же опасны. Пики вершин пронзали небо, тёмные грозовые, зловещие тучи нависали над ними. В горах было туманно, и ледяной ветер дул свирепо и беспрерывно. Те горы были неприступны, и ни разу во веки вечные не ступала по тем ледяным дорогам нога ни одного существа. Но вот тот день настал, Путники вступили на опасную дорогу. Места эти были Неизведанные, кажется даже непостижимые, как стихия, но даже почему как? Нет, это была стихия. Они были бесстрашны или глупы, что вступили во владения Смерти. Новое чувство, непонятное, странное, смешение тревоги, неизвестности, волнения и страха, но и свободы, и прилива сил, это всё почувствовал каждый из путников. Назад уже пути нет, лишь вперёд, сквозь опасности бури, тревоги, волнения. Может им улыбнётся удача, а может примет в свои объятия смерть.… Но надежда на то, что все закончится хорошо, ещё есть, и будет, пока они не канут в вечность….
Обветренные лица и замерзшие души. Так ли им была нужна эта Цель, что серебряным солнцем сияла на западе? Дорога из звезд, уходящая в фиолетовое небо. Только пройти через скалы. И никакого испуга: ступить на ленту звезд, уходящую в бесконечность. Еще одна дорога.
Удел всей жизни - Путь и когда достигнут последний рубеж, когда осязаем горизонт и знаком вкус радуги, разве
В старой церкви не поют святые гимны,
Кровь на бревнах частокола
Католического хора,
Свора скалится им в спину,
Не по вкусу им отпетые могилы!
Крест в руках твоих, но в битве он не годен,
Сердце клеть свою проломит,
Веру в Бога похоронит,
Старый крест - не щит Господень,
Свора бесится, и близко Черный полдень…
Это не любовь,
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это - марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это не любовь,
Ты ведь ночью не Святую Деву звал!…
Вспомни, разве ты читал святые книги?
Ты не смог сдержать соблазна
Получить себе все сразу,
И решил призвать Великих,
Так взгляни же в демонические лики!
Это не любовь,
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это - марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это не любовь,
Ты ведь ночью не Святую Деву звал!…
Ты устал смотреть на праведные лица…
Мы тебя не осуждаем,
Просто жжем и убиваем,
Ты влюбился в демоницу
И решил ей подарить свою столицу…
Но это не любовь!
Это Дикая Охота на тебя,
Стынет красный сок,
Где-то вдалеке призывный клич трубят,
Это - марш бросок,
Подпороговые чувства правят бал,
Это - не любовь,
Разве ночью ты Святую Деву звал?… Это не любовь!
Я слепил две фигурки с сонных глаз – было делать мне нечего
И нарек я мужчиной номер раз, номер два нарек женщиной.
Я слепил две фигурки от балды – посмотреть, что получится.
Вот не знал, что от этой ерунды мне всю жизнь дальше мучиться.
Не казался мне труд напрасным –
Видел я, сколь они прекрасны.
Я лепил их с себя немного,
Но придал им подобье Бога.
Посмотрел на фигурки я сперва – вроде правильно сделано
Руки, ноги и даже голова, а души только не было
Посмотревши на это, обратился к Творцу я в отчаянии –
Посмотри, о, отец мой, вот чего учудил я нечаянно.
Не хватило уменья видно,
За такие творенья стыдно.
Ты прости меня и послушай,
Дай беднягам живые души.
Души дал им Господь, и понял я – натворили мы лишнего –
Плоть дана человеку от меня, а душа – от Всевышнего.
Так они между небом и землей будто кролики мечутся!
До чего же мне жалко, Боже мой, это все человечество.
Не хватило уменья видно,
За такие творенья стыдно.
Вытворяют они такое! –
Стало страшно тут нам обоим.
Вот сижу без покоя и сна,
Ах, бедный же я Люцифер...
Рука ласкает шпаги разукрашенный эфес,
Никто не знает, где гоняет нас проклятый бес.
Корабль старый верен капитану, словно пес.
Да, мы корсары! Наливай, чтоб весело жилось.
За пистолеты! С Богом, помолясь - за тесаки!
Ты чуешь - где-то ждут нас золотые сундуки!
Небесной кары нам не избежать, но это блажь!
Идут корсары, ха-ха, идут корсары, хо-хо, на абордаж.
Стакан согреет, пьем еще не самый крайний раз.
Висеть на рее каждому назначено из нас.
Смеется в кружке Роджера приятельский оскал.
Готовьте пушки! Эй, кого еще Господь послал?
За пистолеты! Жребий нам достался непростой.
Душа согрета чаяньем добычи золотой.
В каком кошмаре видится вам черный парус наш?
Идут корсары, идут корсары на абордаж.
И пусть на суше ждет петля, что даже не смешно,
А наши души дьяволу запроданы давно,
Плевать на это! ветер наполняет паруса!
За пистолеты! К дьяволу, на кой нам небеса?!
За пистолеты! Мир запомнит наши имена!
Конец куплета вдаль уносит пенная волна.
Прибавим жару, пусть повеселится экипаж!
Идут корсары, идут корсары на абордаж,
На абордаж, на абордаж!
Когда становится чуть теплей небо северных стран на пороге весны,
И ночи гонят черных коней к востоку от солнца и к западу от луны...
Когда реки вздыхают в плену берегов,
И небо дробится о камни порогов,
И темные кудри лесистых холмов
Вьются над бесконечной дорогой -
Брат мой, западный ветер, король облаков,
Медом пахнет твой клевер росистых лугов,
Но глаза беспокойных голодных богов
Зеленятся бедой и тревогой...
Нынче утром разбудит песок у воды легкий шаг темногривых серых коней;
Ах, быстры те псы, у кого на груди - полумесяц, как знак чистоты кровей.
И раскидистый дуб, и сумрачный тис
Склонят головы пред королевской охотой,
Овеваемы пестрыми крыльями птиц
В этой скачке на грани полета;
Но смотри - на деревьях узорные шлемы,
И смыкаются вереска жесткие стены,
И зафыркали кони, почуяв измену,
Или просто запахло болотом?..
А здесь мы жили, покуда могли;
Ничего не забыли дети старой земли:
Ах, как подносили вам, короли,
Девы наших холмов кубки меда!
Но ты знаешь, ведь гончие взяли мой след,
Твои серые гончие взяли мой след,
Королевские гончие взяли мой след,
И не знать мне ни сна, ни покоя;
И пока под копытами серых коней
Не рассыплется мир на осколки из дней
До конца, вслед за сворой болотных огней
Ты будешь гнаться за мною;
Ах, твои гончие взяли мой след,
Темноглазые гончие взяли мой след,
Королевские гончие взяли мой след,
И не знать мне ни сна, ни покоя...
...твои гончие взяли мой след...
 [показать] |
Я в лесах наберу слова, Я огонь напою вином. Под серпом как волна – трава, Я разбавлю надежду сном. Тебя творить – три года не говорить. Сердце сварено в молоке, Лист крапивы – в глазах костер. Лунный свет на твоей руке, На рубашке – красный узор. На рубашке – красный петух, А и мне ли жалеть огня? Как захватит от дыма дух, Как светло улыбнется князь! Тебя ворожить – Босой по углям ходить. Тебя целовать – Под пеплом звезды считать. За три года траву соткать, Темным волосом вышить путь, Искры все на него собрать – Пальцы болью горят, ну и пусть. Кровь делю на двоих без слов, Почернеют снега к весне, Алой лентой ночных костров Свою душу отдам тебе. Знай, зола – Все слезы выплакала. Ты тоже знай, смола – Все ветры я прогнала. Где теперь взять тепла – Всю душу я отдала, А другая тебя нашла, Другая за руку увела, Я ее за то прокляла. Будет время, и будет ночь… Как в голодный, безлунный час Ты беги, разлучница, прочь – Обернется огнем мой князь. Вспыхнут порохом дом и лес, А дорога ему – в мой край. Как затлеет подол небес, Всю, как есть, меня забирай! |
Над болотом туман, волчий вой заметает следы;
Я бы думал, что пьян - так испил лишь студеной воды
Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу,
Из которой я никогда не вернусь; жди - не жди, никогда не вернусь...
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи - ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне;
Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне,
Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме - по бруснике во мхе
До ворот, за которыми холод и мгла, - ты не знаешь, там холод и мгла.
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи - ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Ты однажды вдохнешь терпкий ладан октябрьской луны,
В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины;
Неужели ты ждешь воплощенья беды, духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды, этой пьяной хрустальной воды?..
Но не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи - ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
И не ищи в морозной мгле следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Цветущий Лориэн моим приютом стал,
И дивно было мне, пока я там жила.
Но, видимо, мой меч в тиши затосковал,
И подвиг совершать зачем-то я пошла.
Ведь Барлог, подлый гад, он бродит где-то здесь.
Он точно где-то здесь, он прячется в лесу!
Пусть крутят у виска и говорят: "Не лезь."
Но Средиземье я от гибели спасу!
Итак, иду вперед, на подлого врага,
И поднимаю меч, свирепый вид приняв...
Ну что ж, на первый раз не вышло не фига,
Меня забрали в плен, все кости поломав.
Потом свобода мне дарована была.
Ну все, держись, враги! Ваш смертный час настал!
Но из засады в бок вонзается стрела...
И Мандоса покой меня к себе принял...
Вернувшись в этот мир, сказала я: "Ага!
Теперь-то я его, проклятого, найду!"
И вот опять иду на подлого врага,
На Барлога опять, представьте, я иду.
Засада, вот беда... Романтика зато!
Как жаль, что никого мой меч не напугал, -
И горло режут мне, не объяснив, за что,
И Мандоса покой опять меня принял...
Ожив, я вышла снова на тропу войны!
(Чтоб Барлога найти в наикратчайший срок)
С утра весь Лориэн смотрел цветные сны,
А Барлог тут решил зайти на огонек.
Скорее за мечи! Они уже идут!
Вломились в Лориэн! Мой звездный час настал!
Увы, споткнулась я, а Барлог тут как тут,
И Мандоса покой опять меня принял...
Пробыв недолго там, я снова ожила,
А в Мории веселье, и песни кто-то пел...
Клянусь, я лишь послушать немножечко пришла!
Ну кто же знал, что враг зачем-то там сидел?
Я с миром к вам пришла! За что ж на этот раз?!
Ведь Мандос учинит огромнейший скандал!
Взмахнул дубиной тролль, и свет дневной погас.
И Мандоса покой опять меня принял...
Быть может, мне пора о подвигах забыть,
Задвинуть в ножны меч и греться у огня,
Крестьянкой мирной стать, трудом упорным жить?
Ведь воинов полно вокруг и без меня!
Быть может, пацифизм порой не так уж плох?
Ведь меч убрать давно советуют друзья.
Но снова рядом враг! И мой последний вздох:
"Ох, Мандос, извини - но это снова я..."