"Только что посмотрела "Рождественский коттедж". Слезы в глазах стоят, не могу ничего сделать. Джаред просто потрясающий. И кто-то еще говорит, что он плохо играет – бред. ...Питер О'Тул чудесный. Вся эта история – такая теплая, такая рождественская. Пусть где-то сказочная и наивная, но трогает за душу".

Это было первое впечатление от фильма «Рождественский коттедж», которое я 30 июня закинула в закрытую запись просто для себя. Потом перечитала, подумала, а что же меня так зацепило в таком по сути простом кино? Наверное, всего лишь попал в настроение и второй раз эффекта уже не будет. Пересмотрела – и снова зашмыгала носом сразу в нескольких эпизодах. То ли сентиментальной становлюсь, то ли это просто такой душевный светлый рождественский фильм.
[400x265]

Кто меня знает, тот в курсе, что в живописи я разбираюсь примерно так же, как свинья в апельсинах. Не различаю стили, направления, ни за что не узнаю руку мастера, а уж в музей меня затащить — особый талант нужен. В моем случае существует лишь два критерия: нравится/не нравится. В то же время, художники для меня – это что-то запредельное. Восхищаюсь людьми, которые могут донести до людей какие-то образы, мысли с помощью кисти и красок. Сейчас жутко жалею, что в свое время не развила в себе эти задатки. А может, просто не попала в хорошие руки, в отличие от главного героя «Рождественского коттеджа», ныне известного американского художника Томаса Кинкейда... (дальше много букаф, сразу предупреждаю)

А тогда 20-летний Том (Джаред Падалеки), студент колледжа искусств, еще только находился в поисках себя. И похоже, шли они довольно вяло, ведь в жизни у парня все складывалось хорошо: учился в большом городе, был на хорошем счету, и девушка была любимая. А еще в маленьком городке Пласервиль Тома всегда ждал дом его детства – маленький коттедж, – куда они с младшим братом приехали отметить Рождество 1977 года вместе с мамой....
[400x293]

А дома далеко не так все радужно. Мэриэнн (Марша Гэй Харден) уже несколько месяцев, как потеряла работу, коттедж практически разваливается, и его вот-вот отберут за долги. Мать уверена, что сыновьям не нужно забивать этим головы – они должны учиться, а с проблемами она разберется сама. Только мальчиков она вырастила в пику раздолбаю отцу, который давным-давно бросил семью и прожигает жизнь в свое удовольствие. Парни находят работу на время каникул, чтобы хоть немного поддержать мать.

Том берется закончить к празднику начатую кем-то фреску на стене магазина. Местный активист Эрни запланировал под Рождество нагнать в Пласервиль телевидение и разрекламировать городок как мировую столицу рождественских елок. Под это дело на центральной улице установили самую красивую ель, доверив электрику Большому Джиму украсить ее гирляндой, чтобы торжественно зажечь перед телекамерами. В церкви тоже вовсю готовятся к светлому празднику под руководством Мэриэнн. Ну а задача Тома – представить городок на фреске так, чтобы все им гордились. Только рисовать такую ерунду, хоть и за деньги...
[400x272]

«Ты когда-нибудь рисовал то, во что не верил?» – спрашивает Тома старый художник Глен Вэсман (Питер О'Тул). Это Глен когда-то открыл маленькому Тому мир искусства, помог сделать первые шаги и стал одним из самых близких людей в этом мире. Учитель уже очень стар, совсем не выходит из своей студии и практически не слушающимися руками уже несколько месяцев пытается создать посвящение умершей жене, выплеснув на холсте всю боль утраты. Но неверная кисть все время соскальзывает, заставляя его беззвучно рыдать от бессилия.

«Я делаю дурацкую фреску Пласервиля за деньги», – грустно усмехается Том. Но Глен не согласен с таким подходом: «Единственный путь для художника – вкладывать всего себя, отдавать все лучшее, что есть в сердце, что бы он ни делал. Это твой шанс показать свой город и людей, которые здесь живут. Одна картина может изменить жизни».

И на картине Тома постепенно появляются люди, которых знает всю жизнь. Вот мама – она сама не представляет, что значит для этого города. А вот мистер Роза – он уверен, что с немецкой овчаркой нужно разговаривать только по-немецки. Старушка Веста – лихо наяривает в церкви на органе, а по вечерам пьет коктейли в баре. Большой Джим – он ведет многолетнюю войну с соседями напротив, выясняя, чей дом круче украшен к Рождеству. Таня — Мисс Пласервиль трехлетней давности с идеей фикс «я на свете всех милее». Мистер Бутч — его сын погиб во Вьетнаме, и проходящие годы нисколько не притупляют боль от потери... Здесь и брат, и первая любовь Тома, и проныра Эрни, который пообещал накинуть художнику 50$, если он тоже станет частью картины.... Все такие с детства знакомые, но Том их словно заново открывает для себя и для них самих...
[400x288]

Нет, проблемы никуда не деваются. Попытки Тома продать какие-то свои картины, чтобы подзаработать, заканчиваются провалом. «Твои работы — бледная копия картин твоего учителя, – выносит вердикт старый агент Глена. – В тебе есть что-то, но, похоже, ты этого еще не нашел».

И как найти это что-то внутри себя, как заставить людей увидеть это, когда сам ты не можешь изменить того, что происходит вокруг? Нигде не достать трех тысяч долларов, чтобы сохранить дом — маме придется уехать из города, оставив все, что она любит. И отца не заставишь помочь — у него просто ничего нет, а его разудалая жизнь только видимость благополучия. И приезд любимой девушки становится лишь концом отношений. И Глену уже не вернешь его молодость — любимый учитель просто сдается в ожидании собственного конца.

И даже в рождественский вечер все идет наперекосяк, а единственный подарок, который есть у Тома для Глена – это маленькая свеча, символ праздника, который старый художник проводит в темной студии в трауре и одиночестве. И полные боли слова, которые Глен, наверное, и не слышит: «Бог сделал подарок, дав мне тебя... Я бы хотел отблагодарить тебя за все, но у меня ничего нет. Возможно, это наше последнее Рождество вместе, но мне нечего тебе подарить, кроме любви. Не сдавайся, пожалуйста, это первое, чему ты научил меня. Не сдавайся. Ведь в тебе по-прежнему есть свет».
[400x272]

Том ушел и уже не видел, как теплый свет свечи отражается в глазах учителя, а рука сама берет кисть и делает уверенный мазок за мазком. Том подарил ему свет, и каждая частичка последней картины Глена Вэсмана наполнена им. «Я пытался нарисовать свою потерю, как мрачен мир без Николь, – скажет он позже Тому, – но ты принес мне свечу, и я понял, какой должна остаться память о моей жене. Не мрак, а свет... Порой, мы не видим неба за листьями деревьев. Но знаешь, листья вырастают, потом желтеют и умирают, а свет за ними остается всегда. Рисуй свет...».

Конечно, это Рождество, и все будет хорошо. Обретут поддержку те, кто был в отчаяньи, помирятся те, кто был в ссоре; обретут семью те, кто был одинок; найдут покой те, кто думал, что боль будет длиться вечно.

А Томас Кинкейд спустя 30 лет по-прежнему несет людям свет... «В то Рождество я понял, что самой темной ночью даже маленький свет сияет ярко, и лучшее, что мы можем сделать, найти этот свет и разделить с другими».
[400x299]

Теплое, светлое, проникновенное кино, которое я никак не могу забыть. Наверное, цепляет в первую очередь благодаря актерам. Питер О'Тул — как он играет порой одними глазами. Как щемит сердце, когда смотришь на его героя, и как радуешься со слезами на глазах, когда видишь вдохновение на его лице. И как легко молодому актеру потеряться рядом с ним. Но нет, Джаред не потерялся и не стал бледной тенью в кадре. Уверенно нес на себе историю, а свет внутри него есть от природы, оставалось лишь поделиться им со зрителями. А как он уверенно рисовал левой рукой – теперь понятно, откуда пошла ошибочная информация, что Падалеки левша. :)))

А еще я даже не представляла, как приятно в такую жару смотреть на снег и подготовку к Рождеству. :))