П Р О Д О Л Ж Е Н И Е. 

свободный перевод  стихов      ВИЛЬГЕЛЬМА  БУША

(выборочно  для детей)

[615x401]

***

[615x401]

[615x401]

***

  [615x401]

***

[615x401]

***

 

[615x401]

[615x401]

***

[615x401]

***

  [615x401]

***

 

[615x401]

***

  

 

Юмор - это то, что помогает в нашей жизни иногда лучше всякого лекарства.

 

Вильгельм Буш (1832-1908) по праву считается родоначальником комикса как литературного жанра. В себе он объединил талант не только поэта, но и художника-авангардиста. 15 апреля исполняется 175 лет со дня его рождения.

 

Предлагаю моим читателям свободный перевод  стихов  Вильгельма Буша

(выборочно для детей).

Иллюстрации Вильгельма Буша.

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

[615x401]

***

 

[287x533]

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Обожая своей нежной душой (так несообразной с его грубой внешностью) «маленькую барышню», как он называл дочь капитана, он вздумал раз доставить ей удовольствие и явился из отпуска с живым медвежонком. Отец семейства, балуя свою дочь и понимая, что это ее развлечет, разрешил держать медвежонка в комнатке Шевченки и лишь при нем позволял изредка показывать забавного зверька ребенку. Но однажды случилось так, что Шевченко недостаточно плотно закрыл дверь своей каморки. В доме как раз в тот день ожидали гостей, стол был накрыт к приему, уставлен яствами, вином и пр. Мишка, влекомый, видно, лакомым запахом, вмиг пустился в столовую и, преследуемый обезумевшей от ужаса прислуги, ухватился за скатерть. Следует ли говорить, что через минуту он барахтался под белоснежной скатертью и всем, что посыпалось на него и разбилось. На следующий день зверек был предан остракизму. Шевченко и девочка тихо плакали каждый в своей комнатке, потеряв друга. А при встрече со слезами бросились друг другу в объятия...

А через много-много лет, когда не было ни капитана, ни кронштадтской квартиры, а по Бабушкиному скромному провинциальному дому бегали внуки, последним разрешалось (как и многое другое) разбирать и любоваться поздравительными открытками к Рождеству, Новому году и Пасхе. И из всех открыток, помнится, нам с братом больше всего нравилась одна, посылаемая всегда к нужному времени. Яркая, осыпанная блестками с избыточными украшениями, что взрослыми расценивалось как «вульгарная», но — с улыбкой — «трогательная».

На обороте неизменное обращение: «Бонжур, Ваше Сиятельство!» Середина нас не интересовала, искали забавный конец: «Целую Вашу виноградную кисть». И витиеватая подпись: «Ваш Шевченко».

Так как середина послания не читалась, я ничего не знаю о судьбе этого трогательного человека после отбытия его из дома в Кронштадте, связанное, конечно, со смертью Дедушки (капитана Бойль).

[350x515]

Обаяние Бабушки, ее легкий нрав и мудрость привлекали людей не только ее круга, но и из простонародья. Из них и составился круг ее домашних помощников. Войдя незаметно в состав семьи, они готовы были служить ей до гробовой доски, и служили, в последние годы своей жизни без всякой денежной оплаты их нелегкого труда. Да даже отслужившие в ее доме и покинувшие его в связи с изменением житейских обстоятельств Бабушку не забывали.

Например, матрос Шевченко (о нём написано в "Повести о Шурочке"), который стал вестовым Дедушки, капитана 1-го ранга, еще в молодости. Продолжать службу на корабле(а Дед командовал ещё парусником) Шевченко, к своему большому огорчению, не мог, потеряв, будучи матросом, два пальца правой руки. Видя его искреннее отчаяние, капитан корабля взял его себе вестовым. И не пожалел о том, так как служил ему вестовой неустанно, прилежно и добросовестно. О нём мне известно лишь из рассказов Мамы и Бабушки.

Это был громадный детина, на полголовы выше своего высокого во всех отношениях: и в чине, и в росте — начальника. Он заходил иногда, особенно когда родителей не было дома, в детскую как-то боком, стесняясь своего огромного роста и некоторой неуклюжести, робея перед маленькой хрупкой девочкой (моей мамой), и с боязнью протягивал ей свою левую руку, предварительно вытерев ее о штаны. Девочка, видя его ласковые, смеющиеся глаза, охотно вкладывала свою маленькую ручку в его огромную длань, и он, чуть ли не сложившись пополам, осторожно прикладывался к ней, как к иконе.
Глаза его увлажнялись от умиления, особенно тогда, когда он, к неудовольствию няни, был, что называется, под мухой. Эта его слабость вызывала не только нянино неудовольствие, но и гнев строгого, не прощающего никаких слабостей, начальника. Наказание следовало мгновенно: «Шевченко, дыхни!» — приказывал капитан. Шевченко широко открывал рот и, демонстрируя могучесть своих легких, втягивал в себя воздух, затем закрывал рот и медленно начинал краснеть, удерживая выдох. Дед ждал. Наконец, когда неудержимый поток воздуха, насыщенного винными парами, обдавал его, отшатывался, и грозное: «На гауптвахту!» — было неизбежным и очень покорно принимаемым следствием допроса.

Теперь заботой Бабушки становилось выгородить вестового из-под ареста, что и следовало в скором времени, так как в доме без Шевченко обойтись было трудно: он все мог, был мастер на все руки, несмотря на их ущербность.

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

И все же это событие оставило след в Вавочкиной психике. Соседи по
кухне в Ленинграде стали замечать и, конечно, доносить Маме о промахах Вавы. И что самое губительное - делали ей замечания, что увеличивало её горестное настроение.

Дело кончилось вызовом психиатра и его пагубным решением - психиатрическая больница! Нас это потрясло, но промахи участились: путала на кухне посуду, разбила чужую чашку и,наконец, забывала закрыть на ключ дверь, уходя. И вот мне, самой любящей и плаксивой, поручено отвезти ее в психушку. Долго мы тянули, стараясь по возможности заменить ее на кухне - настойчивость соседей увеличивалась. Меня врач утешал, дескать, "временно". Свезла, стараясь удержать неизбежные слезы...

[400x611]

Навещаю каждую неделю - работа в Университете отвлекает, но посещения действуют губительно на моё и, пожалуй, на её состояние, и поведение её сожителей по камере ужасно… А она молчит или бормочет кажущиеся ей происшествия: "Настенька упала в яму… Лешу арестовали".. и другие небылицы.... Дома меня отговаривают её посещать…
И наконец, я просыпаюсь с криком: «Мамочка звони в больницу, Вава умерла!!» Так оно и было…

Теперь сопоставляю это мое прозрение с Дядиным поведением в Москве (о чем рассказано в статье о Дядике - о его сне через год во время войны…).
Хоронили Вавочку мы все её воспитанники торжественно: Мама, Шура. Леша и я, неутешно ревущая. Бабушка в отъезде - у младшей дочери.
Наступила весна перед объявлением войны… Она умерла за полгода до войны 41 года, а значит за год до смерти Бабушки и Мамы.
Она служила нашему дому 50 с лишним лет.

Вавочка – светлое, но и самое больное место в памяти моего сердца…

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Деятельность Вавочки в нашей семье была разнообразной. И всё тяжелое, позднейшее с нашей семьей пережила и она. Роль кухарки в коммунальной квартире была ей, застенчивой с чужими, тяжела. Походам за покупками в советские магазины обучила ее уже моя Мама, уж не говоря, как тяжел был сон в проходном. коридоре (хоть и за ширмой). И вот катастрофа.

Вскоре после замужества старшей моей сестры (3О-е годы) брат Алексей заявляет свое естественное желание жениться.
Избранная одобрена, но нам приходиться потесниться:из трех комнат выделить полторы, - таково требование ужасно смущенного этим брата. Мы с Мамой согласны,
но предстоит грандиозная перестройка - дележ большой средней комнаты. Средства
у Лёши есть - он идет на всё, заработок у главного инженера хорош... Но канитель!
Мама уезжает на летние заработки с детьми (её учениками)на дачу, зовёт в помощники меня. Я соглашаюсь...

[699x492]

Но Вавочка?! Как она остается ответственной за всю разрушашаемую квартиру?! Как мы с Мамой на это пошли, оставив бедную Ваву одну?! Обе мучались потом, пост фактум..
Ремонт сделан хорошо и быстро… Леша доволен, без конца благодарит.
А мы решаем Вавочку отправить на отдых в деревню к родным, Прекрасно!!
Радуюсь я затее, но разочарована реакцией Вавы - она принимает зто без
энтузиазма... «Почему?! Вавочка, там же деревня, твои родные! Как тебя там
любят и ждут!" Молчит, но радости в лице нет. "Подумаю." - "Устала она, приедет
к своим - обрадуется и отдохнет" - мамины слова. Я её одеваю в новое платье, собираю вещи и какие-то подарки её родным. Шлём телеграмму: "Встречайте число
такое-то, № - вагона". Всё в порядке… Провожаю, А она грустная… Почему?
Предчувствие свойственно именно таким людям…

Деревня недалеко от Вышнего Волочка. Поезд приходит на станцию (не помню
названия), вечером. Время летнее,- ее встретят, я списалась. И что же?
Поезд подходит, (мало, кто выходит здесь), но сосед по вагону вышел, помог
Ваве слезть. Встречающих нет. "Ничего, посидите на чемоданчике, сейчас
придут." Ушел. Еще одна женщина с девочкой. Тоже ушла. Вавочка ждет… Поезда мчат мимо без остановки.. Ждет, часов нет, ждёт… ждёт… Вот темно уже, неуютно…

Так она просидела всю ночь! Утром к ней подошел проходчик, спросил к
кому приехала и, к счастью, оказался знакомым ее родных - по доброте проводил
её до дома.. Там с криками взволнованной встречи, её приняли, с возмущением
в адрес почтальона, но и с лаской к ней. Постепенно она успокоилась.
Ведь ей было уже за 70 лет…

[380x476]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

И если я могу назвать свое детство счастливым, даже золотым, то золотила
его в первую очередь ВАВОЧКА. К ней можно было обращаться со всеми
горестями и радостями. Вот только жаловаться на мамину строгость было нельзя.
Тут я натыкалась на каменную стену: "Раз Мама сказала, так надо. Всё!»
Способная и любознательная, Вава быстро научилась читать. Часто: "Дай что-нибудь почитать. Только "реденькое", т.е. с диалогом – сплошной текст с описанием чего-либо ей был труден и скучен. Любила «Бежин луг» и сказки Пушкина, но не всё – отвергала жестокое.

Она так вжилась в интересы нашей семьи, что, побывав в деревне у родных, приехала оттуда раньше отпущенного времени и недовольная: "Не знаю, что с ними говорить и ихнего уже не понимаю." А сама по деревне скучала, думаю, больше по природе. Но зато так наслаждалась с нами на даче! Тут она была по-настоящему счастлива и говорила: «Как хорошо» и с вами, и в деревне». Собирать грибы, ягоды – её стихия.

Дедушка (через много лет после смерти Платона Романовича Бойля, уже второй Бабушкин муж - Нил Сергеевич Путятин) однажды поддразнил её: "Не так уж много принесла. Вот подожди. Покажу, как я собирать умею». Отправился с корзиной в лес. Вернулся, наверно, через полчаса с полной корзиной: "Вот смотри!!" Вава ахнула! А Дедушка нам рассказал, что перекупил грибы у мальчонки.
Я тотчас донесла это до кухни, где все ахали над корзиной, а потом смеялись.

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е

[550x361]
Но вот наступила серьезная тревога, уже во времена, когда её питомица
выросла и поступила в Смольный институт. Вдруг пришла ужасная весть, что
в Смольном свирепствовует смертельная болезнь – скарлатина. Причем в смертную камеру изолированы уже три безнадежно больных, в том числе Наташа Бойль,
Отец в ужасе бросился с трагической вестью к отцу Иоанну.

И вот чудо: Батюшка требует, чтобы его тотчас свезли в Смольный. Это отцу ничего не стоит. Батюшку повели в смертную камеру, где он оставался долго с молитвой возле обреченной на смерть… И что же, Наташа Бойль была единственная из трех спасена (по молитве отца Иоанна Кронштадтского).

Роль няни Вава выполняла отлично. И всё же мысль уйти в монастырь не покидала ее.
Вернулась она к ней позднее, когда ее первая питомица (моя Мама) вышла счастливо замуж и через лет имела уже ТРОИХ детей - новых питомцев Вавы. Но тут опять вмешательство судьбы - на сей раз трагедия нашей молодой семьи, Скоропостижно за три недели схватки с коварной болезнью (туберкулез) сгорел и скончался мой отец.
Перед смертью, уже лишившись речи, он знаками позвал к себе Маму и Ваву и со смертельной мольбой в глазах соединил их руки … И он не ошибся: 27-ми летняя вдова приобрела на всю тяжелую жизнь помощника-друга.

[515x427]

[360x536]

Будущая няня двух поколений нашей семьи появилась впервые в бытность Маминого детства в Кронштадте, где служил глава семьи, ее отец, капитан I ранга Платон Романович Бойль, часто пускаясь в дальние плавания.
Кухней дома заправляла удачно её старшая сестра Аннушка. Она и позвала свою младшую сестру погостить в уютном доме, стараясь отвлечь ее от тягостных мыслей, связанных с трагическими для девушки событиями последних лет.

Частная жизнь Наталии (так звали сестру) в деревне сложилась трагически. Суженый, которого она очень полюбила, утонул, спасая в водовороте коварной реки мальчика. Его он спас, а самого затянуло в омут.
Долго Наталья, по ее словам «ни на кого не глядела». Многие донимали ее своим сватовством, но она всех отвергала. Наконец ей приглянулся один хороший человек. И опять несчастный случай. Работая проходчиком на железной дороге, он как-то темным вечером попал под «машину» - так называли поезд.
Какой-то рок преследовал бедняжку! И задумала она стать «Христовой невестой» - уйти в монастырь. С детства наслышана была об Иоанне Кронштадтском, решила у него просить благословения, затем и приехала к сестре в Кронштадт.

Это «было как раз время, когда кормилица при маленькой дочке капитана
закончила свою службу, и в семье искали няню, уже постоянную. Об этом хлопотали в Петербурге сестры капитана, придирчиво выбирая для дома брата достойную женщину, имеющую опыт няни.
Каково же было удивление капитана, когда его жена заявила, что
собирается взять для дочери молодую «очень славную», неграмотную (без опыта
работы с детьми), но "очень понравившуюся девушку. «Поговори с ней, ты
сразу увидишь, что это то, что нам нужно». Подивившись этому выбору, муж
потолковал с прибывшей, расспросил ее и сам неожиданно для себя признался,
что интуиция, пожалуй, подсказала жене правильное решение. Предложили
Наталье (так ее звали) остаться у них няней. Наталья, уже очарованная
хозяевами и еще больше девочкой, потянувшейся к ней, но робея отказаться
от задуманного, сказала: «Как Батюшка велит».
А сестра Аннушка(кухарка) наседала: «В монастырь всегда уйти успеешь. Здесь будешь ходить в собор на службу отца Иоанна. В монастыре такой службы не увидишь»

[350x512]

Решающее слово за Батюшкой, который часто навещал гостеприимный дом
Бабушки, отдыхая в нем за интересными разговорами с хозяевами от назойливой толпы, преследовавшей его даже на улице. Поговорив с Натальей, Батюшка разглядел в ласковой, покорной девушке ее предназначение - служить самоотверженно людям. «В этом и служение Богу выразиться» - заключил он свои слова. .

Так Наталья приступила к обязанностям няни, прозванной своей первой питомицей (Наташей Бойль) почему-то Вавой (она только начинала говорить). Это имя пристало к няне так, что в дальнейшем никто и не знал её настоящего имени кроме Бабушки и отца Иоанна.

Статья из газеты "Реут" от 11 января 2008 года.


К 100-ЛЕТИЮ А.И. В0ЩИНИНА

ВДВОЕМ В САМОЛЕТЕ.


"В 1942 году в небо блокадного Ленинграда поднялись два самолета. Один - с группой эвакуированных писателей и Анной Ахматовой, следом за ним другой, с двумя пассажирами - на Москву. Ими были крупный ученый Алексей Ильич Вощинин и его супруга Ирина Александровна. В нынешнем году Вощинину исполнилось бы сто лет.
Алексей Ильич в 1928 году окончил Ленинградский институт точной механики, через четыре года - Кораблестроительный институт. После войны защитил докторскую диссертацию, а в 1954 году получил звание профессора.
Когда угроза окружения Москвы миновала, Вощинину с женой, вузовским преподавателем немецкого языка Ириной Александровной, предоставили небольшую квартиру в новом доме в Реутове. Внезапно начавшаяся война не позволила достроить здание. В подъездах лестницами служили временные настилы, о ванной комнате не было и речи. Но в военное лихолетье на неудобства никто не сетовал.
Дом на улице Новой стоит и сегодня и нуждается в капитальном ремонте. Жители считают, что своего рода исторический памятник сносить нельзя. В доме еще живут бывшие ленинградцы, приехавшие в Реутов в блокадном 1942-м.
Профессор, доктор технических наук Алексей Ильич ВОЩИНИН был крупным ученым по теории гидроприводов, занимался их внедрением в производство. По существу, он, один из немногих, если не единственный, занимался теорией гидродинамических приводов и написал 30 научных трудов.
Производимые Московским машиностроительном заводом имени Калинина гидроприводы поставлялись экскаваторным и краностроительным заводам.
Алексей Ильич руководил аспирантурой ВНИИ-стройдормаш, умело организовывал научные исследования.
Работая над докторской диссертацией, Алексей Ильич одновременно предлагал темы начинающим научным сотрудникам. Профессор даже отказывался от авторства при составлении свидетельств на изобретения, разработанные по результатам исследований с его участием. Это был ученый, который все отдавал аспирантам, не требуя ничего взамен.

Сослуживцы и коллеги Алексея Ильича отмечали его высокий профессионализм, интеллигентность и скромность. Все его глубоко уважали".


******************************************************************************


[520x358]


И ещё одна статья.


ПИСЬМА ИЗ БОСТОНА

СУДЬБОНОСНАЯ ВСТРЕЧА

"О том, кем был для сотрудников Алексей Ильич Вощинин, можно судить на моем примере.
Осенью 1946 года я, гвардии старший лейтенант, танкист, был демобилизован из армии.
Я очень волновался, когда по рекомендации руководителя моего дипломного проекта шел на встречу с профессором Вощининым. Но мое волнение быстро прошло, так как Алексей Ильич принял меня радушно как коллегу и предложил работу младшего научного сотрудника.
Я сомневался: вправе ли претендовать на эту должность. Институт я окончил в 1941 году и вскоре был мобилизован. Теоретический багаж за время войны растерял, опыта в инженерной деятельности не имел и в 31 год должен был начинать с нуля.
В ответ на все мои возражения услышал, что мне, выпускнику МВТУ имени Н.Баумана, предстоит работа по избранной специальности.
Доброжелательность и моральная поддержка Алексея Ильича оказались решающими. Я защитил диссертацию. И этому во многом способствовал мой научный руководитель и наставник Алексей Ильич Вощинин.
Встреча с этим человеком стала для меня судьбоносной. Память о нем умрет вместе со мной.
Я и моя супруга считаем, что теперь пришла наша очередь поддерживать вдову учителя Ирину Александровну, оказывая ей наше постоянное внимание, даже из далекой Америки".


Ефим БРАЦЛАВСКИЙ,
старший научный сотрудник,
кандидат технических наук,
ученик Алексея Ильича.
США, г. Бостон

[390x451]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Вернулся Лёша с множеством новостей в рассказах и вещами, на радость жены. Особенно её радовала машина, от которой он скоро отказался из экономии и по присущей ему застенчивости тревожить шофёра (ведь жили-то за городом). Вот на водителя учится – времени не хватило. Да и не любил он, в отличие от своей жены, обращать на себя внимание. Скромно ездил на работу поездом.

После заграничной поездки его опасения усилились, несмотря на смену в наших правительственных кругах. Тем самым и нервозность Лёши увеличилась. Это заметил и Дядя, хоть и радовался его карьере. Вскоре Лёша защитил докторскую диссертацию. Дядя Петя был на защите и остался очень доволен: «Блестяще защитился! Ручаюсь, что будет академиком».

Увы, увы, увы! Перегрузка его погубила и нервозность не отпускала. Слава Богу, страх перед МВД его оставил, но и это сыграло решающую роль: он стал катастрофически сдавать. Приезжаю в Москву, конечно к Дяде, захожу к Лёше. Он рассказывает мне про свою лыжную прогулку, которая для него стала в последнее время «тренировкой подвижности».

Вот рассказ. Идёт на лыжах в сильный мороз, как обычно, с собакой (привыкла к нему простая дворняжка, очень славная, есть фото с ней). Всё хорошо, лыжи прочно укреплены, с ходу не скинешь. Идёт полем, и вдруг – неожиданная канава, издали не заметил – разогнал, соскользнул и… хлопнулся. Ни встать не может, ни снять укрепление невозможно. Пробует раз, два, уже пять попыток напрасных… И вот чудо: пёсик начинает жалобно скулить, а сам не отходит…. Скулит всё громче и жалобнее…. Вдали показывается человек на лыжах, останавливается, - сначала не видит… Пёсик всё настойчивее, завидя человека… И лыжник понимает катастрофичность положения – быстро подъезжает и помогает Лёше встать (мороз сильный, Лёша одет сравнительно легко). Так собака, плюс человек спасли беднягу, совсем окоченевшего, почти окончательно. Лёшу ошеломила первый раз его слабость и малоподвижность …

Когда я в тревоге его расспросила, он признался, что и без лыж передвигаться стал всё медленнее и медленнее… Обратился к врачу, одному, другому, - ничего не находят. Лечат то одним, то другим – процесс неудержим…. Внешне изменений нет, всё та же красота, но грусть, грусть и полная неподвижность и потеря памяти…

[590x369]

Мы с мужем недоумеваем и даже не доверяем рассказам сестры Шуры, навестившей его в Москве… Наступает необходимость его госпитализировать. «Привезли красавца, румяного…» - слышала жена доклад сестры врачу. Через несколько дней наступила смерть… вскрытие показало опухоль мозга (не знаю, в какой области)…


Он прожил 64 года… Меня так потрясло известие о смерти, что муж испугался. Верить не могла и привыкнуть к мысли тем более. Похоронен он под Москвой…. Больше писать не могу… и похороны не опишу….

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

И вот поездка, время – окончание войны, но бои продолжаются по окраине страны. Их направляют на восток (Балтика ещё, видимо, не допускает или не гарантирует благополучие переезда, а самолёты тогда, конечно, не в ходу). Итак, - из Владивостока, при чем только северными курсами (иначе опасно из-за ещё незаконченных военных действий - это я не знаю почему). А на северном курсе кораблям трудно из-за бесконечных бурь и вообще морских колебаний.
Пришвартовался их корабль в Сан-Франциско. Этот трудный, длительный переход Лёшина группа перенесла «благополучно» - (о чём телеграмма), но Лёшу сняли с корабля с кровавой рвотой на носилках и долго приводили в нормальное и рабочее состояние (об этом узнали по рассказу). Возвращался он уже в хорошую погоду и спокойно через Атлантику. Итак, не отставая от своих предков, - хоть и не моряк, Лёша совершил кругосветное путешествие! Этот корабль затем курсировал в Чёрном море в виде прогулочного судна (забыла название).

О своем пребывании в Америке (и на Севере, и на Юге) он почти нам ничего не рассказывал. Наши встречи были редки: и со мной, и с Шурой, а с вопросами мы к нему не приставали, да и не был он вообще болтлив (английская кровь преобладала). Помню лишь один забавный рассказ.

Первый раз в ресторане. Ещё только кончилась диета после качки, а голодуха российская с убогостью выбора пищи известна. Голова полна тяжёлых дум ответственного работника, к тому же пришлось столкнуться с отличием местного говора – американского, от преподаваемого на Руси английского. Ближе всего, по его словам, был тётушкин язык Марии Васильевны, которую он посещал в Москве. Всё это отвлекло его от задачи заказа блюд в ресторане. Их же группа была, возможно, первой, приехавшей из России, да ещё при окончании нашумевшей войны. (Кстати, об окончании войны в Америке радио сообщало гораздо раньше, чем в России. И при этом с волнением повторяло: «Россия молчит, Россия молчит!»). Словом он заказал, не вникая, да и не зная блюда наугад, ткнув бою пальцем, и тотчас забыв, ЧТО!
Вид его не особенно отличался от обычных посетителей, разве что красота привлекала внимание дам, да и та поблекла в результате трудной поездки. Итак, с удовольствием вкусно поев ( всё убрав с тарелки), ждёт боя. Тот является, с удивлением смотрит на почти подлизанную тарелку и спрашивает: «За что можно получить?» - А Лёша и забыл… Как, разве бой не записал? – Нет! - И тут внимание всех привлечено к новому (теперь поняли) русскому посетителю. Усмехаются… Лёша Смущён. Предлагает заплатить за любое блюдо – «Нельзя», - бой отвечает. Словом – бежит за начальством. Все в помещении смотрят и перешептываются. Скандал! Является шеф кухни с тем же вопросом, - колебание. Наконец шеф вызывает какого–то парня из кухни, дает ему тарелку и требует от него по запаху определить, что гость съел. Тот долго обнюхивает и определяет неуверенно. Лёша, страшно смущенный, расплачивается и уходит. И вдруг его окликает получивший оплату со словами: «Простите, мальчик вспомнил, какое блюдо вы заказали. Получите сдачи» и сует ему переплату пустяковую… Все смеются, и Лёша тоже, чем окрашивает своё лицо – он всем понравился, и общее оживление усилилось разными репликами и шутками.
Растерявшись вначале с неладами языковых отличий, он нашёл француза с той же специальностью (тут выручила Мама), но позднее понял, что так работать не годится. Через полгода самостоятельной работы над языком, отказался от переводчиков и овладел языком полностью!

[500x329]

И всё же, несмотря на невероятную нагрузку и всякие волнения с ошибками подчиненных коллег, он не удержался в летнее время поразвлекаться, конечно теннисом (его страсть)! Приобрел ракетку и начал играть с увлечением. Его противники решили, что это и есть его основная специальность и он «чемпионствует» в России. Особенно, наверно, восхищались дамы. Второе времяпрепровождение – путешествие по стране, которая его заинтересовала (до сих пор его письмо с цветной фотографией водопада, что особенно нас удивило, хранится у меня.)
«На южной части Америки же жарко, как же ты?» - спрашиваю с тревогой за его не богатырское здоровье. Он с улыбкой на мою наивность: «Машина же с рефрижератором!» Для меня это было новостью. Да, нового он много узнал!

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

И вот чудо во время войны, но уже под конец её.

Я, стремясь к Шуре, эвакуировалась за ней в Уфу. Но, приехав поздно осенью, не смогла устроиться в самой Уфе, а лишь за городом и к тому же не по основной моей специальности, словом неудачно. Прошёл год, началась ре-эвакуация многих учреждений и в том числе научного учреждения, в котором работал Лёша. Об этом он известил меня телеграммой, указав срок отбытия и проезда через Уфу. Это было наивно, т.к. в то время поезда шли с задержками и не по расписанию. Узнать срок прибытия в справочном было невозможно. Я же жила поблизости станции железной дороги. Мысленно прикинула время прохождения поезда через эту станцию, которая называлась «ШАКША», я отправилась туда. Надо мной смеялись, ибо даже в Уфе не смогли назвать время прохождения «казённого» (учрежденского) поезда. А я уговорила сестру Шуру, приехавшую меня навестить, взяв с собой Настю (дочь 5 лет) на встречу с Лёшей.
[500x329]

На вопрос начальника станции, когда пройдёт такой-то номер из такого-то города, получила хмурый ответ: «Не известно». Ухожу опечаленной, подхожу к двери и вдруг окрик: «Гражданка, какой номер поезда?» - отвечаю в ответ: «Да он сейчас на станции стоит, задержался перед мостом». Бегу, сломя голову, вдоль поезда и кричу: «Вощинин, мне нужен, руководитель отправки!» - Чудо! – Лёша выпрыгивает и бросается меня обнимать… Бестолково говорим: вопросы, краткие ответы…. и поезд трогается. Лёша прыгает на ходу… и машет, машет платком. А я сквозь слёзы радости и недоумения, стою и не реагирую на окрик сестры… В письме, полученном от Лёши позднее, читаю: «Это Мама нас соединила…» - эти главные слова ещё сильнее сблизили нас.

Лёшино учреждение не вернулось в разбомбленный Ленинград, а направилось в Москву. Я же по вызову неизменно опекающей меня Ольги Конрадовны Самариной бежала из проклятой Шакши в Киров, где вернулась к своей специальности и в конце концов отъелась пайком ВМА(по дороге была арестована, но всё кончилось благополучно. Это описано в рассказах: «Мозаика из прошлого»).

Итак, мы разлучены, но не таким большим расстоянием. Посещая моего Дядю Петю во время отпусков, бываю у Лёши, которому дали квартиру не в Москве, а за городом. Казалось бы столько заслуг! Что такое? – нас это удивляет, а выяснилось следующее.
Его вызвали в определённый отдел учреждения и предложили вступить в партию, мол, сколько заслуг! Обещали при этом прекрасную квартиру в Москве и машину с шофёром, - Лёша отказался… Как он мотивировал, - не знаю… Вышел из учреждения, почти шатаясь, вспоминая, что его дядю за отказ от вступления в партию (конечно, мотивировка была иная и лживая) арестовали и расстреляли. Так, помня об угрозе, он и продолжал работать с тем же рвением, но более уверенно уже после окончания войны и смерти Сталина. И вдруг неожиданно: «О, Чудо!» – ему предлагают командировку в Америку в должности руководителя группой инженеров. Сначала он почти отказывается из-за незнания английского. Но, уговорили, дав определённый сок. Началась у Лёши чехарда: должность та же, ответственная и плюс языковая нагрузка, конечно оплачиваемая учреждением: денно и нощно, без отдыха и срока! Ведь мне - то известно, что срок активного владения языком требует пяти лет его изучения! А тут – максимум 2 года! И всё таки он это одолел! В просьбе ехать с женой отказано…

[300x450]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Наступила война сорок первого года. Мы все, как родственники сестры, работавшей в Эрмитаже, были любезно приняты директором Орбели в эрмитажное бомбоубежище. Из-за обширных размеров подвальных помещений контакта между нами не установилось. Мама, всё же следившая за Лёшей, заметя его голодающий вид, с волнением мне рассказала, что и здесь Лёша проявил свою рабочую активность: он изучил немецкие бомбы, атаковавшие усердно Ленинград и изобрёл способ их обезвреживать. Конечно, доложил в соответствующее военное учреждение… и что же? – его стали посылать ночью на эту страшную работу. И вот к Эрмитажу время от времени подают Лёше машину, и он уезжает на смертельную деятельность - обезвреживать (разминировать) упавшую где-то бомбу. Однажды он рассказал мне, что, подъехав как-то по указанному адресу, все сопровождающие его вояки убежали, как всегда, прятаться подальше, а он один подошёл к упавшей бомбе и разминировал её. В другой раз, мина, по указанию счётчика, должна была взорваться через 5 минут после его поспешной работы... Вот героический, смелый подвиг Лёши, о котором, кроме нас никто не знал. Всё секретилось тогда и после. Могу лишь высказать своё предположение, что эта Лёшина заслуга, по-видимому, определила его дальнейшее рискованное поведение. О чём ниже.

Моя тревога о нём усилилась, когда я случайно встретила его в бомбоубежище и, заметя его осунувшееся лицо, спросила о самочувствии, на что он ответил, нахмурясь: «Голова, что-то покруживается» (первая его мне искренняя жалоба). И что же я впоследствии узнаю от Ирины: опекающее его учреждение взволновалось и предложило им эвакуироваться (конечно, поздно). И что же? – опять Лёша в своём репертуаре: узнав, что одна из женщин с ребёнком ждёт своей очереди на готовящийся к эвакуации самолёт (очередь подходит, и вдруг её останавливают и предлагают место Лёше с Ириной), Лёша отказывается в пользу этой голодающей матери с ребёнком. Могу представить реакцию Ирины … Маме это не было рассказано. Они все же отбыли на следующий день. Лёша заслужил этим поступком спасения от губительной неотвратимой участи…
Правда, эвакуация протекала для Лёши не так благополучно из-за обычной его рассеянности. Он где-то отстал от поезда и догонял его целые сутки. Об этом тоже рассказ уже пост фактум. Мы надолго расстались…

Фотографии Екатерина_Вощинина : Екатерина Ильинична

[360x458]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

И вот на курсах я сблизилась с весёлой девушкой(обе мы жили на ул.Чайковского), что сыграло невольно решающую роль в Лешиной жизни – она ему приглянулась. Это было первое и единственное его увлечение – на всю жизнь. Для меня это было неожиданно, но вышло так, что моя роль в их сближении была невольная, однако не скажу,чтобы в семье это всех обрадовало, особенно Маму.
Что она пошла на курсы иностранных языков – не удивительно, т.к. после окончания школы Аннешуле, усовершенствование языка было естественным путем, указавшим ей пожизненную преподавательскую деятельность. Дом профессора (мужа её тёти) как – будто охотно принимал его почти ежедневные визиты. Я видела, что Алёша увлечен, но мне не говорил, и пока всё шло по–прежнему.

И вот вдруг, как снег на голову, Лёша объявляет Маме, что он просит разрешения большую (среднюю при том) комнату разделить, т.к. он жениться и хочет обменять свою плюс половину разделённой большой комнаты на одну большую в коммунальной квартире. Мама ошеломлена… Вид у Лёши, по-видимому, и слова его просьбы выражали такое непреклонное решение, а просьба равна заявлению требования «иначе конец его жизни», что Мама сдалась… и объявила нам, что иначе поступить не могла…
К счастью Шура как раз тоже выходила замуж, и эта новость её мало интересовала (Лёша, видимо это учёл), а я растерялась… чувствовала одно – Лёша уходит уже бесповоротно из семьи и отшатнулся от меня совсем… Рассердилась – нет как ни странно, мне его стало жаль (?!)… И не зря… Был ли он счастлив - не знаю. Одно было ясно – Мама его жену не приняла, и это уже было для Лёши огорчительно.

Всё это – интимные дела… Надеюсь, да и по наблюдениям теперь мне кажется, что это не было главным(хотя и горячо выражаемым),в его жизни. Основным представлялось ему, по-моему, деятельность, работа и наука, которые стали его основной жизненной задачей… И это вощининская черта: перешедшая от родных, из коих знала по карьере отца, увы, лишь по фактам его биографии (скончался он, когда мне было 3 года) и по личным воспоминаниям о его братьях – дяде Пети и дяде Дани ( последнего тоже, увы, по биографии и рассказам родных). И, конечно, результат строгого воспитания моей матери, т.к. для неё воспитание становилось задачей, равной служебным обязанностям.

Итак - деловая часть его жизни, которую живя с ним в разных городах (Лёшина семья - в Москве, я – в Ленинграде), знаю не последовательно.
По окончании реального училища, Леша был устроен дядей на Балтийский завод. Поработав там определенное время (иначе Анкета ходу в ВУЗ не давала), он поступил(опять благодаря лишь одному из дядей), и закончил последовательно два ВУЗа - оба технические. Затем он продолжал работать на том же заводе уже инженером очень увлеченно. Изобрёл какую–то землечерпальную машину и приспособил её на судне, испытания которой проводились на северных ледяных морях – первое его плавание. Вернулся на Балтийский завод, где также опять работал инженером. И потом ещё где–то до войны.

[380x551]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Однако все понимали, что так жизнь продолжаться не могла. Старших тянуло прочь из Волочка. Куда? – Конечно, обратно в Петербург-Петроград-Ленинград.
Началась переписка с родными и друзьями: и Мамиными и Бабушкиными. Друзей, да и родных, оказалось достаточно, с которыми, особенно у Бабушки, переписка не прекращалась.
Кто же там из родных? – Дяди Эмме (две семьи) и Мазуровы. А кто друзья? У мамы сохранялась письменная связь с бывшими «смолянками», которые не покидали Петербурга-Ленинграда и, благодаря знанию языков, благополучно (пока) существовали. И все откликнулись! И все потянули нас туда! Прочь из Волочка!

Явилась возможность обменять нашу квартиру на три комнаты в коммунальной квартире. И Мама проявила смелость, отправив своих старших детей: Шуру и Лёшу – вперёд одних, к родным. Да и их смелость – пуститься в поездку к ещё незнакомым людям, в стольный город, одним! (Правда, в дороге проявилась Лёшина рассеянность: ночью у него украли его новое пальто. Прозевал, проспал!)
Мама осталась оформлять обмен квартир, но, завершив этот процесс, двинулась и сама, поручив меня друзьям в Волочке. Няня отправилась повидать родных в деревню.
А Бабушка, уже оставшись окончательно без всякой площади(!), поселилась у своей младшей дочери, вышедшей замуж за бывшего правоведа, удравшего из голодного преследовавшего ему подобных ,Ленинграда, обретя новую специальность. Мысль объединиться с нами – естественно не покинула Бабушку. Так договорились.
Где и как поселились мои сестра и брат в чужом городе – не помню. Знаю, что Лёша - у дяди Лёни Эмме – корабела, занимавшего руководящую роль на Балтийском заводе, куда он пристроил Лёшу впоследствии чертёжником. Существовали оба частными уроками, ну и с помощью Мамы. По рассказам Шуры, не очень сытно – ждали приезда Мамы, которая и не задержалась в Волочке.

Мечты Лёши были направлены, конечно, на продолжение учёбы в ВУЗе, что, по анкете не осуществилось. Но, к счастью, атмосфера завода, которая его ничуть не испугала, а наоборот (по его словам) прельщала, к моему удивлению, сосредоточила все его помыслы на служение в этой области. Здесь он и отработал то количество лет, которое ему дало возможность поступить в ВУЗы. Первый, не слишком удачный по специальности, – Институт механики и оптики. Затем он закончил экстерном и Политехнический, сблизившись со славным студентом этого института Павлом Тучковым.
Кстати, братья Тучковы включились охотно в нашу компанию, увлеченную шарадами, руководимымой, несмотря на занятость, всё ещё Лёшей. Здесь опять укрепилась связь с Лёшей в области нашего «артистизма».
Шарады были подхвачены с увлечением и Павлом Тучковым, а с приездом Бабушки пошли и новые танцы – танго и фокстрот, благодаря нашей славной учительнице французского языка, которая, уезжая в эмиграцию, подарила нам рояль (наш был в Волочке продан).
Кто же обеспечил нам весёлое существование? – сначала Мама частными уроками, а затем и мы стали работоспособными:Лёша – закончив два ВУЗа, Шура – ИИИ (Институт истории искусства) и я – курсы иностранных языков.

[550x446]

[350x479]

П р о д о л ж е н и е.

Вся семья ложится на плечи Мамы, зарабатывающей отныне (и до последних дней жизни) частными уроками. Бабушка делает попытки ей подражать, но неудачно – не та область, в которой она преуспевала, (она была начальницей гимназии).
И тут включается в помощники Лёша, почувствовав себя впервые мужчиной в семье. Он, уже и раньше помогавший отстающим соученикам, решил испытать себя на мамином поприще, тем более, что частные уроки стали происходить на наших глазах. Окрепший в математике и уже перешагнувший через класс, он приобрёл большую смелость, и поэтому, рекомендуемый учителями, стал давать частные уроки. И теперь мне ясно, что это дало ему больше престижности и в семье, и среди знакомой молодёжи и, по-видимому, среди соучеников последнего класса. Реальное училище он закончил блестяще. Теперь его мечты о ВУЗе и, конечно, с техническим уклоном.
Прежний детский контакт перерастает у меня в чувство всё большего и большего к нему уважения, видя и мамино поощрение его увлеченности уже почти наукой, хотя для неё и далёкой ( ведь она когда – то мечтала для него о Лицее).
Тем не менее, Лёша не покидал наше, скорее уже сестринское общество, которое Мама собирала дома, боясь, как думаю теперь, чтобы компания не ушла из–под её контроля.
Это становление Лёшиного направления к науке технической, неизменного до конца его дней, не выработало в нём какой-то сухости, оторванности от весёлой компании. Во-первых, он с увлечением занимался музыкой, продолжая свои уроки у Валентины Артуровны- единственной учительницы в Волочке. Кроме того, она занялся под чьим-то влиянием мандолиной и, подбирая Мамины романсы, нашёл себе сочувствовавшего товарища (Вова Гасплер), с которым они неплохо исполняли вдвоём несложные песенки. Некоторые и я могла аккомпанировать им на рояле. Поощряемые Мамой, мы устраивали сборища, где после неотступных, всеми любимых шарад, на которых Лёша особенно блистал, звучала и своеобразная музыкальная часть.
В этих вечерах с удовольствием участвовала и Бабушка, играя любые танцы на рояле. Это собирало и былое взрослое общество, что поддерживало настроение в доме после пережитой катастрофы.

[421x699]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Пячусь в повествовании немного в более юные годы, уже в послереволюционные, трудные для Мамы, но не для нас. Мы на даче под Волочком, питание, конечно, не то (утром картошка с молоком), но манит перспектива игр с большой компанией ребят Тяжеловых, - все дети священника церкви в Кашарове (там же ещё не разогнали монастырь), а детей – 10 человек. Мы, конечно, объединились с младшими – их тоже достаточно. Дисциплина под оком Батюшки очень строгая, не говоря уже о их хозяйственной нагрузке: кому пол подмести во всех (правда маленьких) комнатушках, кому посуду вымыть, кому картошку почистить – и всё выполнят. Зато с какой радостью могут бежать на лесную поляну, недалеко, а руководство неотступно назначено строгим папой: «Лиза, ты за всех отвечаешь! Дети слушайтесь Лизу!» Это уже окрик отца через окно – быстро в путь собрались, не успел дома наставить.

Все идут: Аркаша (младший), Вася, Лёша, Таня, Глаша (моя подруга – 8 лет), и старшая Лиза, да я с братом, ещё хроменький сосед Борька. Народа достаточно. По дороге Лёша соображает, что бы интересное затеять: «Ага - ДРАПО» - самое сложное, но любимое.
Компания делится на две части, у каждой драпо – палка с флагом, которая втыкается на строго одинаковом расстоянии от границы, проведённой по середине поляны, и его надо стащить, избегая быть запятнанной охраняющими драпо. А возле него ещё охранник стоит, назначенный командиром. В нашей команде, конечно, Лёша. Организаторская роль его вдохновляет: «Катя, ты справа забегай, - вон там за кустом, а я буду пытаться слева!»
Но в той команде тоже соображают, уже готовы к атаке, - так интересно! А потом в лапту - « Гори, гори ясно, чтобы не погасло, взглянь на небо , птички летят, колокольчики звенят!» И бежит последняя пара, чтобы встретиться, а разлучники не зевают, стараясь разлучить. Тоже весело! Как тесно сплачивает игровой контакт! Но ссоры тоже не исключены, а энтузиазм при этом! А ловкость развивает при нападении и избежании плена! Ведь не всегда кто–нибудь выручит! Совсем не то, что чинные прогулки в городе с няней: по убогим улочкам или в маленьких садиках, где уже Лёша не прыгает в скучные квадраты за камушками с нами девочками (моими подругами).

[500x511]
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.


И всё же нервозность в Лёше большая. Как ни странно, он пугался резких звуков, и
хотя, обожал поездки с мамой на пароходике, но, когда пароход подходил к пристани и давал резкий гудок, Лёша начинал плакать. Тогда Маме приходилось прижимать его к себе, зажимая уши шалью, чему он очень противился. Ему было очень стыдно, и он хотел смотреть, как пароход подходит, но преодолеть слёзы не мог. Сестра смеялась над ним, тогда он плакал ещё больше. Что это было?... То, что не трусость, - я ручаюсь! То же бывало и при поездке на дачу. Вот стоим на платформе, прибывает поезд, который он так любит. Гудок паровоза, и Лёша громко плачет… Вошёл в вагон, и всё прошло.
А на даче ещё сильнее наш контакт с Лёшей. Там народу много взрослого: обе мамины сводные сёстры, весёлые девушки, а к ним подруги приходят и всё – женское царство. С кем теперь контакт Лёше скреплять, - только и остается, что с Катей. Хорошо хоть не труслива и могу зацепиться сзади на подножку велосипеда трёхколесного и всюду ездить. даже за ограду. Только бы стадо коров не встретить! Вот это страшно, по бокам дороги канавы, обросшие крапивой, куда денешься!
Ну, а когда с Мамой в парк сосновый гулять пойдём, то можно с гор, которые называются «курганами» и усыпаны иголками сосновыми, покататься, скользя по ним просто на сандалиях – тоже интересно. Кто, по дороге съезжая, не хлопнется , зацепившись за что-нибудь , тот приз получит.

Этот сосновый парк принадлежал князю Ширинскому-Шихматову (другу Дедушки). Самый высокий курган князь даже попробовал раскопать, подозревая в нём клад старинный. Но интересного ничего не нашёл. Так и осталась раскопанной шахта, куда мы с трепетом заглядывали, оттуда даже холодком тянуло. Парк был примечателен ещё тем, что там - немного жутковатый домик без окон и с заколоченной дверью. В этом домике князь держал медвежат убитых медведиц. Он был ярый охотник, даже жетон носил на петлице за сколько-то убитых медведей. Няня рассказывала, что князь велел медвежат выводить купать в озере, и однажды Маруся, (мамина сводная сестра) захотела с медвежонком поиграть, и тот, игрун, поцарапал ей спину. И страшно, и интересно!
(Эти курганы, обросшие соснами, видны из окна вагона. Проезжая теперь в Москву, каждый раз любуюсь ими, возвышающимися не очень высоко за озером. Станция Академическая, где имение Ширинских-Шихматовых, находится между Бологое и Вышним Волочком.

[494x307]

Тут же недалеко была голубятня «тир-о-пижон»-(франц.) для тренировки охотников
в стрельбе. Но все это, как всё у князя, было в запустении. Его увлечённость разными объектами – музыкой, живописью, парусным спортом – развивала в нём непостоянство во всём. Недалеко была церковка, расписанная князем. В доме был орган, где звучала серьезная музыка после периода увлечения танцами на рояли.
В конце концов, когда грянула революция, князь ушёл в монастырь… Каяться ему было в чём. А уже недавно в одном фильме была показана одна из дочерей Ширинских - Ширинских в Италии. Значит жене князя (урождённой Мек) удалось уехать с дочерьми в грозные времена.
Возвращаюсь к мыслям о Лёше. В частности, о свойстве его характера – рассеянности, которая проявлялась в детстве даже внешне и мучила его всю жизнь. Помню частые мамины замечания: «Лёша ,bouche be!» - значит приоткрытый рот. А это эму даже шло – будто прислушивается к чему-то, в себе происходящему, над чем подумать надо.
Вот это свойство – рассеянность, он не преодолел, даже побывав в Америке, в 40-х годах. Помню, приехала его повидать в Москву. Встречает меня, выходим из вагона… «Ой, а портфель в купе забыл». Быстро вернулся. –« Хорошо уцелел, красивый, новый… Там купил…» Эту рассеянность приметили и юные друзья – товарищи и, конечно, как в ту пору и полагалось, обыграли в двустишии и положили на музыку. Про всех, подметя что – то смешное или необычное, остряки в компании сейчас же подхватят и превратят в каламбур Про Лёшу – такое (уже в старшем классе): «Верхогляд и ротозей – то географ Алексей». Понимай, - что географией увлекался. Никто не обижался. Уж какой мудрый и чрезвычайно образованный был наш молодой учитель, и над ним посмеивались: «Пухлым стилем говорит – это Волков сибарит». Это – не злословие, потому что Волков тут же сидит и смеётся.
Кстати, не могу не рассказать, как Лёша по велению Мамы подтягивал меня по географии. Стараясь сделать свой менторский тон забавным для меня, он под музыку романса Чайковского «В тени задумчивого сада» напевал, чтобы я запомнила (и до сих пор помню) перечисление рек в Испании «Дуэро, Тэко,Гвадиана, Гвадал –Квивир и Э–э–бро!», - прекрасный приём. Притоки Волги у него тоже легли на к какой – то мотив, сейчас Читать далее...