У меня был один замечательный сон. За всю жизнь лишь один. Конечно я видел раньше сны и многие из них считал замечательными, но после этого все стало иначе. Я раньше видел во сне женщин и был счастлив, что обладаю ими, а потом просыпался и видел, что их нет со мной. Я видел дорогие автомобили и разъезжал на них по городу, а потом просыпался и шел на работу пешком. А в этом сне все было почти также и только одно его отличало. В нем я вдруг спросил себя: Где реальность? Реальность ли то, что происходит или нет? Что здесь реально? Я вдруг начал погружаться внутрь того, что видел и тут же проснулся.

Да действительно есть вещи которые я понял. Понял не умом, а почувствовал. Меня никто не толкал к этому пониманию кроме самой жизни. Я ведь и говорю, что Мир это Матка и его напряжение толкает нас к рождению. Я искал и находил, а теперь почувствовал, что и искать нужно перестать, потому что самое важное находит меня само. Я ничем сильно не изменился: все также с трудом принимаю реальность, все также боюсь и тревожусь, и только что-то неуловимо изменилось, но очень неуловимо, очень тонко и это не описать словами. Действительно трудно понять свою суть. Действительно трудно отделить тело и вещи от чего-то бессмертного внутри себя, когда очень хорошо знаешь, что Павел Радимов живет только одну жизнь, а вот то, что внутри него проживет их ещё миллион. Но идти к этому нужно и как ни странно каждый из нас это делает и каждый из нас получает ответы на те вопросы, которые он способен задать. Углубляйте суть своих вопросов и придет время когда на них будут ответы.

—1—
Некоторое время я дивился этой истине и перекатывал её в уме как янтарную горошину на языке, но время шло, а истина никак не открывала свои перспективы. Я выплюнул её и постарался забыть. Оставил на тумбочке, как забавное напоминание о юношеской наивности.
Вскоре пришло понимание довольно простой истины. Независимо от того, есть у моей жизни смысл или нет, существует особый механизм, непрестанно вызывающий тупое желание жить. Просто дышать. Неважно где, неважно как, но только быть. Этот механизм заставляет лихорадочно нашаривать выход, придумывать способы, искать лазейки.
Так во мне боролись две странных силы: честолюбие и инстинкт выживания. Словно выпустив последний воздух, я вдруг успокоился.
Меня всегда увлекали книги о путешествиях. Будь у меня хоть один шанс попасть в Африку, я, возможно, стал бы прославленным путешественником, как Индиана Джонс.
Проблема людей в том, что теперь им частенько нечего делать. Мир год от года становится все скучнее. Это грустно, но так оно и есть.
Я никогда раньше ничего не писал, а одно время совершенно серьёзно гордился, что не прочитал ни одной книги, но, всё в жизни бывает в первый раз. В конечном счете, это кажется мне гораздо более простым делом, чем проткнуть себе пупок, водить шатл или ковать наконечники для стрел.
В книгах любят описывать. Собственно, как я понимаю, их для того и пишут. Описывают все: внешний вид героев, их дома, машины, отношения, мысли и, в конечном счете, подводят это все к логическому концу. В современной литературе чаще не подводят, что оставляет осадок недосказанности и естественной бесконечности, с которой мы имеем дело каждый божий день.

—1—
У меня был маленький фольксваген. После того случая я продал его. Не знаю, что был за человек та девушка, которую я сбил. Наверное, она любила выращивать комнатные растения и умела заплетать длинные волосы в косичку, а ещё прекрасно готовила утку по-пекински и во время секса могла мелодично стонать неповторимым грудным сопрано. Я ничего о ней не знал, ехал в подпитии с веселой вечеринки и размышлял, где бы набраться пива ещё. Выезжал из-за поворота, когда она неожиданно вышла на дорогу.
Когда я понял, что она мертва, то запаниковал. Бросился вызывать скорую, но телефон как на зло разрядился, а автомата поблизости не оказалось.
Я решил, что смогу справиться сам. В каком-то смысле я и правда её убил. Когда реанимировал, бил кулаком в область сердца, как учили на ОБЖ, но это не помогало. Делал непрямой массаж и сломал пару ребер, а когда дышал ей в рот, то оставил пару синяков на лице.
Был суд. Полупустой зал с прохладным гулким эхо под потолком. Были только я, адвокат, прокурор, судья да пара бездельников помощников всей этой братии. Долгого процесса не было. О чем тут говорить, когда и так все ясно.
Приговорили меня к трем годам тюремного заключения.
Забыл сказать, что в моём бардачке нашли пару сотен граммов гашиша. Он, правда, туда гораздо позже попал, но факт есть факт.
Отмотал полный срок. Сидеть в этой клетке было не особо приятным занятием, плюс к тому, в какой-то степени чувствовал вину.
А потом освободился.
Жизнь сделала слишком крутой поворот и окончательно запуталась. До тюрьмы я учился в колледже на факультете журналистики. У меня была Салли, которая все это время ждала, и мама, которую за это время брат с сестрой уложили в клинику для стариков.
Нужно было возвращаться к незаконченной учебе, к незаконченным отношениям, как-то решать все эти рутинные проблемы, которыми заполнена наша жизнь. Но я испугался. Неизвестно чего. Просто начинать жить снова, было слишком большим препятствием. Так бывает, когда совершаешь ошибку и не можешь после поверить в собственную способность не повторять её.
Чтобы хоть как-то распутать этот клубок, я взял у брата ноутбук, установил самый последний текстовый редактор и принялся писать.
Это не мемуары и не книга. Скорее дневник человека, решившего разложить по полочкам свою жизнь. Так остается хоть какая-то надежда навести порядок и принять верное решение.
Я буду много говорить, ещё больше думать и фантазировать. Есть время, чтобы проанализировать жизнь и позаниматься маструбацией своих и чужих мозгов, но уже сейчас, в самом начале, могу сказать, что произошедшее, изменило мою жизнь. Полностью и бесповоротно. Всё что происходит – всё к лучшему, кроме убийства той девушки. Я не знаю её имени, просто, потому что не хочу. Мне и без того трудно. Проблема не в моей чувствительности. Убийство – это штука, которая слишком противоречит моим принципам. И вот такой человек как я угодил за решетку.
Не произойди со мной эта история, я так и остался бы маленьким и никчемным человечишкой. Это очень страшная и одновременно запутанная истина и возможно покажется, что я ни капельки не раскаиваюсь – конечно, раскаиваюсь – но если быть до конца честным, в глубине души, я прекрасно понимаю, что по-другому быть не могло. Требовалась какая-то радикальная встряска. Раньше я жил слишком безответственно.
После освобождения думал, что дни наполнятся смыслом и целями. Что наверстаю упущенное. Но поезд жизни странным образом держал меня на удалении от последнего вагона. Люди не хотели давать мне шанс.

"В своей нищете мы уродливы, ибо постоянно жаждем богатства. Но в богатстве мы уродливы ещё более ибо в нем постигаем свою истинную нищету" Не знаю кто сказал, а я просто услышал это в своей голове :)))

Ты можешь отказаться от вещи лишь тогда, когда обладал ей в полной мере.

Прежде чем поймешь, что ты по-настоящему нищий, нужно стать по-настоящему очень богатым.

-1-
По данным статистики в нашей тюрьме за последний год прошло двести шестьдесят казней. Казни проходили вечером или ночью. Такой порядок. Частенько души летели над тюремными крышами, или, зависая напротив окна, смотрели на меня черными глазами. Некоторые уносились не в небо, а со страшными криками падали в разверзнувшуюся пропасть.
Мы люди слишком схематично представляем процесс смерти, как те дети, что с помощью кукол имитируют секс.
Мне нравился вид из тюремного окна. Кусок неба, как будто затягивающий взгляд в себя. Иногда на бетонный край садились птицы, и это сильно смахивало на японскую миниатюру. В других камерах такого нельзя было увидеть. Охрана говорила, что моё окно ошибка конструкции. Так что с этим окном мне повезло. Подфартило даже в тюрьме. По всему видно - я везунчик.
И со снами там везло. Мой любимый сон был про Африку. Снов было много и часто они шли чередой, как многосерийные фильмы. В последние же недели все время снилась саванна. Огромные поля рыжей, выжженной солнцем травы, деревья с широкими плоскими кронами, львы… Такое любят показывать на канале дискавери. И этого было полно во сне.
А ещё племя африканских дикарей. У них сложный язык, и звали их уинба, или как-то так – не помню. Во сне нельзя записывать, а утром трудно вспомнить. Неизбежно сталкиваешься с погрешностями и искажениями.
Да, кстати, я не сказал, за что сидел в тюрьме. Я убил человека. Сбил пешехода. Был слегка навеселе, ехал после одной шумной гулянки поздно вечером.
У меня в то время был сложный период. Точнее тогда он начался, а когда кончится неизвестно. К тому моменту у меня уже была парочка приводов за драку и наркотики. В целом это сыграло не очень хорошую роль на суде.
С одной стороны я не драчун и никогда не был преступником, но мой подростковый период явно затянулся. Проблемы с учебой, пристрастие к пиву и легким наркотикам. До последнего момента я считал, что все в порядке, что все решаемо, что все временно. Короче, сплошные отговорки. Для того чтобы сесть и подумать куда катится моя жизнь, вечно не хватало времени и сил, а если быть до конца честным – мне просто было очень страшно, потому что именно в этот момент понял, что кроме меня этим процессом никто больше не управляет. Ну, раньше, к примеру, были родители, были учителя, в конце концов, тетя Даффи. А теперь вдруг никого из них не стало. Они удалились, оставив меня решать самому. Собственно, они сделали это, потому что я же их об этом и просил.

-1-
- И что ты будешь делать, когда освободишься?
В голосе Рыбки скользнула ироничная искорка.
- Не знаю. В космос хочу слетать. – ответил я, запрокинув голову к небу.
Сумрачно-синий занавес небосклона понемногу зажигал звезды. Одну за другой. Небо казалось глубоким, как огромный колодец.
- А куда?
Рыбка вслед за мной задрал голову и от восторга или удивления открыл рот. Сигарета повисла у него на губе, а потом упала на джинсы, разбрызгивая сноп искр. Он суетливо принялся ловить окурок и стряхивать злобные огоньки. Запахло жженой материей.
- Ну, вот, можно было бы на Марс рвануть или, например, на Сатурн. Чем не планета!? Плутон опять же, или Рабин.
В ответ Рыбка заржал и тут же закашлялся.
- Нет такой планеты. – сказал он.
Как будто знал наверняка. А ведь бесконечность штука непостижимая и хитрая. В ней никак нельзя быть в чем-то уверенным наверняка.
- Этого брат никто не знает. – ответил я и постарался улыбнуться ему как можно дружелюбнее, чтобы парень почувствовал, что я не просто над ним насмехаюсь, а хочу, чтобы и он понял насколько многолика вселенная.
- Хочу открыть галерею художественной фотографии. – сказал я, переводя разговор на новую тему.
- И что, хорошо фотографируешь?
Этот вопрос всегда задают. Я к этому привык, но поначалу было нелегко. Поначалу всерьёз начинал размышлять о том смогу ли, получится ли, хватит ли таланта. Теперь обо всем этом вообще не думаю: не моя забота. Главное есть желание, а там уж Мир пускай подсуетится, подбросит мне парочку возможностей, а мне главное их не прозевать.
- Нет, отвратительно! – сказал я и послал Рыбке улыбку.
Выглядело это самодовольно, но он стерпел.
Очень хочу хоть что-нибудь сделать на этой планете. Сделать это хорошо и ещё больше хочу сделать это правильно. И уже понимаю, что это невозможно, но все равно хочу. Пускай Мир подсуетится, пускай что-нибудь придумает.
Этот разговор произошел за месяц до моего освобождения. Буквально тридцать дней, но для того же Рыбки они оказались роковыми.
Меня зовут Томас. Не просто Томас, а Томас Уилбор Джефферсон. Не то, что бы я был горазд в американской истории, но, по-моему, у меня был тезка американский президент.
Дед как-то раз заикнулся, что он был нашей родней. Но, правда, к тому времени, деду было девяноста лет. Ещё следует учесть, что старик участвовал во второй мировой, где получил контузию. Так что достоверность информации явно страдает.
Мне двадцать три года. Последние три я провел в муниципальной тюрьме. Тюрьма называется Киллброуд и располагается в штате Техас. Наверное, это очень глупо – давать тюрьмам название: какая разница, в какой тюрьме сидеть - с именем или без - но кто-то назвал её Киллброуд, а почему именно так, бог знает.

-3-
В бесплатном путеводителе по американским городам, Осалайо посвящено полтора листа. Этот справочник напечатан на белой глянцевой бумаге. Члены добровольной евангелистской организации «Белый ветер» распространяют его в автобусах.
На титульном листе в золотом обрамлении мужчина и женщина шагают по уменьшенному, географически правильному, североамериканскому континенту.
На странице пятьдесят два автор пишет об Осалайо.
В половину страницы красуется цветное фото местного собора святого Петра и Павла. Высота соборных куполов составляет около ста двадцати футов. Соборный орган славится необычайно богатым диапазоном.
Краткое описание в путеводителе гласит, что Осалайо – город молодежи. В нем семь колледжей и три университета. Учитывая, что общая численность населения семьсот тысяч человек, студенты составляют здесь тридцать шесть процентов.
Средний возраст в городе тридцать семь лет.
Согласно полицейской статистике, в Осалайо наиболее высок процент приводов за хулиганство и употребление алкоголя в общественных местах.
Местные полицейские проходят специальные курсы по подростковой и юношеской психологии, а также часто сами проводят общеобразовательные мероприятия в учебных заведениях.
Осалайо рай для наркоторговцев, рок-музыкантов, отчаявшихся хиппи и религиозных фанатиков. В городе действует около шестисот полулегальных сект и религиозных клубов, не говоря уже о набирающих обороты движениях эмо, готов, панков и рокеров. На этом фоне численность, в прошлом воинствующих байкеров, кажется просто смехотворной.
По данным путеводителя, в городе функционируют полторы тысячи баров, сорок ресторанов, тринадцать ночных клубов и три легальных публичных дома.
Осалайо – город разнузданного творческого разума, сексуального безграничия, алкогольного изобилия и музыкального многообразия.
В тот день, когда в тюремной библиотеке я прочитал обо всем этом, мне тут же стало отчетливо понятно, где должны пройти мои первые годы после освобождения. Почему именно так, было ясно на уровне чувств.
Конечно, я понимал, что там, где царит молодость, мало кто задумывается о потерях времени. Там мало следят за уходящей во мрак жизнью, не смотрят в прошлое, а только внимательно вглядываются в будущее, ища в нем намеки на долгожданное счастье. Но его нет впереди, я-то знал. Как знал, что самое важное, что есть у каждого из нас это смысл. Мой смысл заключался в движении стрелок настенных, наручных часов и гулких часов на ратуше. Цель – это время, но оно средство для жизни.
Город, где самое глубокое метро и самое дешевое время, ждал меня, широко разведя объятия сильных рук.

-2-
В книге Фарисея Виндича «Метро – история спуска в преисподнюю» сказано, что самое глубокое в мире метро построено в североамериканском городе Осалайо штат Луизиана.
В этой же книге написано, что история метро началась в 1846 году, когда парень по имени Чарльз Пирсон представил Его Величеству английской королеве свой проект постройки метрополитена.
Дело было в Англии, а они там, как известно, торопиться не любят. Проект детально рассмотрела Королевская комиссия по железным дорогам, и через семнадцать лет на участке около двух миль в Лондоне появилось семь подземных станций.
Чтобы проехать этот недолгий отрезок пути, вам потребовалось бы тридцать три минуты.
Столько же времени уходит на то, чтобы сварить пару яиц вкрутую, приготовить себе пару тостов и кофе, столько же может уйти на хороший качественный секс.
Людям нравилось ездить под землей и уже в день открытия в метро проехали тридцать тысяч человек.
Первый американский метрополитен появился в 1868 году в Нью-Йорке.
В Осалайо метро появилось через сто восемь лет, в 1976 году. Из-за особенностей почвы – местность болотистая – его пришлось рыть гораздо глубже всех существующих аналогов в мире, на целых триста футов под землю.
Метро в Осалайо состоит из шести веток и тридцати шести станций. В общей сложности это сто пятьдесят миль рельсов, проложенных под землей. Три мили из них проходит под рекой.
Я как-то нашел в старом бумажнике маленький рекламный буклет Осалайометрокомпани. Если не вдаваться в подробности, то сказано там следующее: «Наше метро одно из самых надежных в мире. Комфортабельные вагоны оснащены специальными очистителями, увлажнителями и ароматизаторами воздуха. Сиденья мягки и способствуют отдыху. В течение длительной поездки у вас есть возможность слушать музыку из встроенного плейера, а также читать книги или смотреть кинофильмы на жидкокристаллическом экране, расположенном в спинке стоящего впереди кресла. Также вы можете работать со своим ноутбуком, подключив его через Wi-Fi к сети интернет. На наших станциях вы легко найдете дорогу к необходимой вам точке, используя простые и понятные указатели. Кроме этого на каждой станции работает мультимедийный справочник, куда также входит подробная карта метро, все телефоны экстренных служб, а также подробная история нашего метро. Благодарим, что вы стали нашим пассажиром. Доброго пути».
Сама идея метро являлась для моего ума непостижимой тайной. Она возбуждала меня так же, как возбуждает ребенка возможность пойти в парк развлечений. Факт того, что можно забраться глубоко под землю и пробыть там сколько угодно долго, пробуждала во мне далекие детские воспоминания о приключенческих романах, где люди строят подземные города.
Моя мать всю жизнь боялась ездить на метро. Этот панический страх передался сестре, слегка заразил старшего брата, я же не пользовался этим видом транспорта из простой семейной солидарности.
Что пугало их в светло-голубых вагонах, бегущих глубоко под землей, мне не известно. Ясно лишь одно: что-то крылось в этом волшебном подземелье, куда люди спускались лишь ненадолго и где за окном пролетали лишь толстые связки кабелей и серые стены туннелей.
Метро – это тайна, где возможно кроются ответы на все мои вопросы. Возможно, именно в этой глубине время может остановиться, замерев, будто водная пленка между бытием и небытием.

Книга о путешествии по выдуманному миру.
Ничего нет! И вас в том числе.
Я не знаю ни одного ответа ни на один вопрос.
Я могу лишь смеяться.
От автора.


Пролог

-1-
С какой стороны не посмотри, жизнь грустная штука. Даже радость в какой-то момент приобретает тоскливый или теплый грустный оттенок.
Наверное, дело в том, что все мы когда-нибудь умрем.
Смерть, как секретный компонент, дает даже самому сладкому коктейлю горьковатый привкус. Чтобы не делали, как бы ни прыгали и не крутились, встреча с ней неизбежна. Что тут поделаешь!? Так задумано.
Всё что остается – тихонечко улыбаться и ждать.
Идея Томми: остановить время, спрятаться от жизни, построить внутри себя храм.
Идея Ник: встать на ноги, совершить что-то невероятное и невозможное, стать героем.
Идея Могильщика: всколыхнуть мир и не дать ему заснуть, ибо в сне он зрит главный грех.
Человек, независимо, хочет того или нет, является воином. Жизнь – это война. Войну невозможно выиграть, но можно быть её достойным участником. Ты станешь великим, если только оставишь всякие мысли о величии.
Нельзя подчинить течение жизни одной идее. Вполне возможно, каждый из нас пытается это сделать, но мир неимоверно многообразен, чтобы заполнить его лишь одним смыслом. Смыслов много и значит есть о чем написать. А писать о чем-то одном слишком скучно.
Эта книга о многом. И она похожа на старую шкатулку далекого умершего родственника. Мы плохо знали его, но деваться некуда – шкатулка уже в руках. Там полно каких-то бумажек, сохранились старые письма, какие-то смешные фотографии, маленькие статуэтки, открытки, ленточки. Каждую вещь мы берем в руки, подолгу разглядываем и кладем обратно. Сложно заметить это сразу, но мы изменились под влиянием этих вещей, и они пережили новое рождение: в наших глазах и в нашем сознании.

Похоже, что нужные мне на данном этапе истины я осознал. Я наконец-то понял для чего живу, понял как следует идти и остальные бла-бла-вопросы которые столько времени себе задавал. Но суть в том, что за ответами на одни вопросы появляются другие вопросы, на которые пока ответа нет. Таким образом, однажды ступив на эту дорожку, ты уже не можешь остановиться. Я спокойно отношусь к подобной фигне. Тех ответов, которых я нарыл себе сейчас вполне достаточно, чтобы более менее ковылять по жизни и даже куда-нить приковылять. Остановившись на сим, я хочу наконец-то дописать начатую ещё в январе книжку под рабочим названием "Игра в вакуум". А пока я её пишу, буду выкладывать в днев кусочками. Ожидаю, что, почитав вы будете говорить мне о допущенных ляпах, ну или хотя бы - нравится или нет написанное.

Если смерть есть переход, тогда куда. Как нам познать Мир, находящийся за пределами нашего познания. И здесь есть чему учиться у ребенка. Ведь он познавал наш Мир, очень внимательно прислушиваясь через перегородку живота матери. Абсолютно неясно, какие представления возникали у него, но он слушал и в конечном счете решал рождаться. Так и нам нужно заострить собственное восприятие. Медитация как раз и есть чрезвычайно внимательное наблюдение за всем происходящим. Толщину перегородки, отделяющей нас от нового Мира мне понять не дано, но то что услышать и понять можно я уверен. Находясь внутри матери, ребенок формировался для рождения сюда. Формировались необходимые здесь органы. В мире матки дыхание не было необходимым, но формировались легкие. А потом было рождение и это было наше намерение. Без этого намерения мы не рождались бы. Но это намерение создается нам через напряжение матки. Матка есть мир для ребенка. И его Мир создает ему намерение, хотя и оставляет ему выбор. А следующее намерение – это дыхание. И оно создано условиями нашей новой Матки, нашего Большого Мира, который также создает нам напряжение для следующего рождения, и если мы избегаем этого напряжения, то, значит, избегаем следующего рождения. Не от напряжения нужно уходить, но понимать, куда оно нас толкает. Путь - это развитие. Мы шли путем развития внутри матери, тому же пути должны следовать и дальше. Так получается, что жизнь есть способ развития сознания (духа). Мужчина формирует семя и если разумен, то делает его полноценным (здоровым). Мужчина вкладывает в Женщину семя для рождения человека. Мать прикладывает усилия для формирования полноценного ребенка и вкладывает его в этот Мир, как семя для последующего рождения. У меня складывается впечатление, что приход человека в этот Мир это способ формирования органов необходимых ему в последующем мире. Один из "высших органов" наших есть сознание. Возможно далее нас ждет Мир, где этот "орган" нужнее всего.

Говоря все это, я лишь развивал открывшуюся мне логику. Я не претендую на истину в первой инстанции. То что я не сбрендил (пока) и не бегаю голым по улицам :))))) могут подтвердить коллеги по офису. Конечно, если они это все прочитают, то станут смотреть на меня более внимательно да и телефончик дурки на всякий пожарный положат поближе. Тем не менее привет всем. (в ответ, хором: САМ ПРИВЕТ :)))))

Мы медитируем. Мы смотрим на свое дыхание. Мы внимательно смотрим на наш вдох и выдох. Наше дыхание и есть наш пророк. Нужно пойти и посмотреть как оно родилось. Нужно посмотреть как связаны неразрывно наш вдох и выдох, как тотально непреодолимы они. Чтобы ни случилось они приходят: вдох и выдох и вновь вдох. Такое ощущение, что даже если здесь оно прекратится, то обязательно продолжится где-то ещё. Но что есть дыхание? Оно самое глубокое наше намерение: намерение жить. И это намерение жить, лишь приняло форму дыхания, но по сути может принимать самые различные формы. Это самая простая и понятная форма. Было время, когда ещё не было дыхание, но уже было намерение жить. Была другая его форма. Было время, когда мы не дышали, но уже были живы. Было время, когда мы уже двигались, но ещё не дышали. Слышали, чувствовали, но ещё не дышали. Есть мир, где мы можем жить, но не дышать и значит дыхание не есть жизнь, но определенная форма намерения жизни в определенном Мире. Дыхание есть, как мне кажется, проявление неотвратимости жизни как процесса. Если мы достигнем этого понимания, мы осознаем смерть совсем в ином ракурсе. Нам часто говорят, что смерть всего лишь переход, но с этим трудно согласиться, не имея чувственного подтверждения собственной бессмертности. А это необходимо нам, чтобы наконец изжить страх смерти, который превращает нас из разумных глубоких существ в существа поверхностные, в существа вечно избегающие, а не погружающиеся. Но страх смерти чрезвычайно велик. Если вспомнить Иисуса, то и он проявлял этот страх перед восхождением на крест.

Философия упругая вещь и гибкая. Я могу говорить много и логично, постигая через один предмет суть другого. И главное не уйти в софистику (или как это называется, когда по тому что ты говоришь, что не потерял 10 рублей я могу заключить, что значит они у тебя есть). Ища понимание, я обращаю внимание на то, с чем уже был в контакте и значит знанием о чем уже обладаю. Обратив внимание на внутриутробную жизнь, я нахожу много ответов на жизнь в утробе этого Мира. И если здесь я мыслю как софист, тогда сломайте эту логику. Итак жизнь не начинается с рождения в этот Мир. Девять месяцев мы проводим в утробе матери и уже там мы живы. Там мы достигаем готовности к переходу сюда. У жизни там есть свои особенности, свои законы. Мы не дышим там, не едим в общепринятом смысле, но наше тело готовится для жизни здесь. Оно приобретает определенные качества для жизни там и определенные качества для жизни здесь. К примеру: внутриутробно ребенку не нужны легкие, но они у него развиваются, не нужен и кишечник, но он постепенно формируется с тем, чтобы здесь служить полно своему хозяину. Здесь утрачивает свою роль пуповина, а там она ему нужна для питания. Ещё в утробе ребенок глотает околоплодные воды, тренируя тем самым свой желудочно-кишечный тракт. Там мы получаем все нужные органы и уже оттуда, не имея представления о здешнем Мире, начинаем его потихоньку постигать, воспринимая всю информацию, приходящую вместе с током крови матери (гормоны стресса или удовольствия), а также вместе со звуками. Доказано, что ребенок слышит и голос матери и голос отца и окружающих, реагирует на внешние звуки и прочие раздражители. О жизни там мы ничего не помним, но мы о ней знаем. Потом мы рождаемся и для того мира это наша смерть. В том мире (матке) нас больше не остается. Рождаясь, мы чувствуем сильнейший стресс и это первый наш стресс в этой жизни. На что это все похоже? Вот к чему я хочу вас подвести.

Для развития эффекта медитации необходимо время. Мне самому понадобилось три месяца активной практики, прежде чем первые крупицы осознания коснулись меня. И до сих пор я иногда теряю нить осознания, но это всего лишь вопрос времени. Первое время медитация идет как развлечение. Я словно притворяюсь, что делаю её и это меня развлекает. Это период игры в медитацию. Практиковать нужно дальше, до момента разочарования и скуки. Это хороший знак. Если вы разочаровались это уже хорошо, потому что ваше Эго наигралось и теперь медитация перестала быть игрой Эго, а стало вашим истинным намерением. Наступали моменты, когда я бросал практику, ища другие более действенные способы пробуждения. Я искал их с помощью ума, но парадокс в том, что ум тут не помощник. Пробуждение не есть что-то отделенное от нас. Дзен буддисты говорят: человек как грязное озеро. Вода в озере замутнена илом, но природа воды чиста. Если ил осядет, мы увидим прозрачную чистую воду.

Первая медитация не принесет таких плодов. Требуется упорство. В медитации я понял, что есть места, где она проходит хорошо и чисто, но есть места, где она не происходит. Вот вам и места силы. Но места силы часто парадоксальны – это может быть метро или просто другой город или другая квартира. Это необязательно должен быть храм, но это должно быть место, где вы сможете практиковать неделание. Неделание – это состояние полного расслабления, когда вам ничего не надо, от вас ничего не надо. Где вы просто можете сидеть и сидеть вам приятно. Где вы можете просто идти и идти вам приятно. Суть не в том, чтобы стать инертным. Суть не в том, чтобы вам перестать что-то делать. Можно мыть полы и при этом находится в состоянии неделания. Неделание это внутреннее состояние, когда мыслемешалка останавливается. Читая написанное, я с болью понимаю, что не могу передать вам весь комплекс ощущений переживаемых в состоянии медитации. Пользуясь логикой вы легко разобьете логику написанного, но не это здесь нужно. Просто сядьте и начните наблюдать за своим дыханием. Просто идите и наблюдайте за своими шагами.

Итак, что происходит, когда мы начинаем концентрировать внимание на своем дыхании или ходьбе. Мы «опустошаемся». Мы становимся пустотой, отказываясь от своих представлений и суждений. Мы живем в двух мирах: мир дуалистический и мир абсолютный. Причем Мир один, но наш ум превращает его из абсолютного в относительный, то есть в дуальный, где есть хорошо и плохо, черное и белое и т.п.. В относительность мы переходим через свои суждения, то есть суждения Эго. Мы не можем сказать о чем-то не используя суждения. Практикуя медитацию мы опустошаемся, оставляя суждения в стороне и переходя в мир абсолюта, где уже нет Нашей Формы и Формы Мира, Нашего Звука и Звука Мира, Нашего Вкуса, Нашего Запаха, Нашего Цвета. В медитации мы пусты и значит легко воспринимаем то, что есть и легко заполняемся тем, что есть. Мы обретаем ясное восприятие. Теперь нет Нас и отдельно Мира – все становится Миром.

Говорить о медитации может кто угодно и даже тот, кто её не практикует. Наш мозг так совершенен, что может легко создавать виртуальные модели и тестировать их внутри себя. Так же можно поступить и с медитацией: просто прогнать в голове за секунду годы медитативной практики и посмотреть, что от этого будет. Так обычно люди и делают, когда я говорю им о медитации. Они делают это за пару секунд и выдают ответ: нет братец, это фигня полная, ты мне лучше помоги реально, а не эту свою швемитацию-имитацию советуй. Ошибка в том, что мы слишком много таких виртуальных моделей прогоняем в голове. Это полезно когда думаешь о том как стратегически и тактически что-то осуществить. Наш ПК-мозг легко справляется с такой задачей, но только мы забываем, что реальность гораздо богаче этой виртуальной модели. Тот кто не практикует медитацию, тот не может сказать в чем её эффект и каково целебное свойство. Тот кто начинает практиковать получает информацию о сути вещей буквально из ниоткуда. Но тем не менее, прежде чем практиковать, нужно понимать механизм действия этой пилюли )))) (хотя таковой медитация не является, ибо она и есть сама жизнь).