* * *
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а ненависть - силой того отвращения,
с которым ты помнишь свои обещания.
И тою же мерой, с припадками ревности,
тебя обгрызают, как рыбы-пираньи,
друзья и заботы, источники нервности,
и все-то ты знаешь заранее...
Кошмар возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий.
Ты это предвидел. Ты благоразумен,
ты взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится как частное мнение.
Права человека по сущности - птичьи,
а суть естества - отклонение,
свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Не с той ли поры, как нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия?
И в липких объятиях сладкой беспечности
напомнит назойливый насморк,
что ценность мгновенья равна Бесконечности,
деленной на жизнь и помноженной на смерть.
Итак - подытожили. Жизнь - возвращение
забытого займа, сиречь - завещание.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...
* * *
Всеведенье, я знаю, ты во всех.
Ты переулок мой и дом соседний,
Ты первая слеза и первый смех,
И первая любовь, и взгляд последний.
Разбрызгано, как праздничный огонь,
По искорке на каждую ладонь,
Расколото сызмальства на куски.
По одному на единицу крика,
Ты плачешь и спешишь, как земляника
Засеивать пожарища тоски.
Всеведение. Да, твои осколки
Я нахожу впотьмах на книжной полке.
В кошмарах суеты, в ночном бреду
Своих больных, в заброшенном саду,
В оставленных кострищах, в женских стонах,
В зрачках звериных, в розах озаренных,
В видениях на мраморной стене...
Я отыщу тебя в последнем сне,
В ковчеге тьмы - там твой огонь хранится,
В страницах той книги...
* * *
Ты узнаешь меня на последней строке, мой таинственный Друг.
Все притрутся, приладятся как-то, зацепятся звуком за звук,
Только эта останется на сквозняке,
непристроенной...
* * *
Душа, не умирай. Душа, питайся болью.
Не погибай, насытиться спеша.
Надежда - злейший враг. Гони ее с любовью.
Безумием спасай себя, Душа.
Во взлете весь твой смысл, во взлете - и паренье
над суетой - ты крылья сотворишь
из кожи содранной,
и яд стихотворенья
заменит кровь,
и ты заговоришь.
* * *
Ну, полно... Полноте дурить! Кто Вам сказал, что утро мудро?
Его рассыпанная пудра развеяна по мостовой. И сон,
качая головой, опохмеляться начинает. Еще плывет страна ночная,
еще в глазах обрывки книг из прежних жизней. В этот миг
химеры длят совокупление, амур роняет амулет.
Спешил на светопреставление, украли проездной билет.
* * *
Мне дела нет, что миллионы раз
Картины небосвода повторялись.
Я ухожу за поволоку глаз,
Туда, где карты мира потерялись,
Я ухожу в Тебя, бездонный мир.
В незримые поля под тонкой кожей,
В иное вещество, в другой эфир,
Где все так страшно близко, так похоже,
Что не узнать - ни неба, ни себя -
И сны, как птицы покидают гнезда,
И тайно зреют, взрывами слепя,
Поющие невидимые звезды.
Я ухожу в Тебя - для бытия
В не бывших звуках, я освобождаюсь
Для снов. Твоих - где, может быть, и я,
Не узнанный, в последний раз рождаюсь...
* * *
Оглушенный собственным эхом,
не узнаешь, поди, сколько силы в груди,
то ли ревом ревешь, то ли смехом,
оглушенный собственным эхом,
не заметишь, поди, что трудов посреди
то ли мохом оброс, то ли мехом,
заглушенный собственным эхом,
заглушенный собственным эхом...
* * *
Твой ангел-хранитель ведет себя тихо,
неслышно парит над толпой.
Спеши, торопись утолить свою прихоть,
безумец, ребенок слепой.
Он видит все - как вертится земля,
как небо обручается с рекой,
и будущего минные поля,
и сны твои с потерянной строкой.
За сумраком сумрак, за звездами - звезды,
за жизнью, наверное, смерть,
а сбиться с дороги так просто, так просто,
как в зеркало посмотреть...
* * *
Вкус неба: птица и звезда.
Вкус бытия: звезда и птица
с одной из родственных планет...
Всяк облик поначалу снится,
потом творится. Много лет
душа уламывает тело
отдаться. Медленное дело.
В последний миг придет ответ....
Кто сам себе не удивится,
тому не стоило родиться.
Хоть и под стать велосипед,
Не мускулы вращают спицы,
а превращение примет
в действительность...
* * *
Вдохновение наступает со скоростью смерти.
Вот прямая твоя, протяженностью в жизнь,
сжалась в точку.
Скорость плотнит пространство.
Смерть, пружина пружин, разжимается, чтобы
состоялась судьба
и все твои кривизны исчезли.
И нет тебя,
есть Вдохновение.
* * *
Ночные мотыльки летят и льнут
к настольной лампе. Рай самосожженья.
Они себя расплавят и распнут
во славу неземного притяженья.
Скелеты крыльев, усиков кресты,
спаленных лапок исполох горячий,
пыльца седая - пепел красоты,
и жажда жить, и смерти глаз незрячий...
Смотри, смотри, как пляшет мошкара
в оскале раскаленного кумира.
Ты о гипнозе спрашивал вчера.-
Перед тобой ответ земного мира.
Закрыть окно? Законопатить дом?
Бессмысленно. Гуманность не поможет,
пока Творец не даст нам знать о
Читать далее...