Первый рассказ из цикла о Джоне и Уильяме, двух друзьях, скучающих в английской глубинке и постоянно находящих приключения на свою голову.
Сновидение
"Но вдруг проснулся, удивился, что он - Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, что он - бабочка, или бабочке снится, что она - Чжоу"
Старые часы с маятником, пробили ровно пять и как раз, когда по коридорам моего ветхого особняка эхом проносился гул последнего удара, в двери трижды постучали.
Я очнулся от легкой дремоты, сидя у камина в обширной комнате, стены которой, были сплошь уставлены книжными шкафами. Дом, в котором я влачил свое невыносимо скучное существование, достался мне в наследство, от совершенно не знакомой прабабки. Старушка чудом протянула до своих ста лет, и, подумать только, в день сто первого дня рождения скончалась прямо за обеденным столом.
Особняк, сад с прекрасными клумбами, несколько ценнейших картин и целый штат прислуги, не говоря уже о приличном состоянии, достались мне, как единственному правнуку.
Сперва, известие о свалившемся на меня наследстве показалось просто чудом. Но проклятье, я по незнанию спутал с Божьим даром. Покойная прабабка так была привязана к здешним местам, стоит заметить представлявшим собой не что иное, как степи и бескрайние болота, что завещала наследство с одни условием: наследник сможет распорядиться завещанным, только после того, как проживет в ее доме не менее трех лет. Уж не знаю, что это было, злая шутка старой карги, или может полет фантазии, подкрепленный маразмом, но, увы, я оказался здесь. В полной глуши, запустении, тоске и скорби по усопшей родственнице. Я бы рад был бросить все это, плюнуть и убраться поскорее назад в Лондон, но там меня точно не ждали нищим и безымянным. Так что, оставалось исполнять последнюю волю покойной, коротая вечера с моим новым другом, по имени Джон.
Как ни странно даже в таком Богом забытом уголке старой доброй Англии, возможно, было встретить интересного человека. Представить себе не могу, что заставило образованного, молодого и прекрасно воспитанного джентльмена прозябать здесь, жертвуя возможно высоким положением в обществе и безупречной репутацией по части обольщения светских дам. Все это и, несомненно, еще большее могло бы быть у ног Джона, но он почему-то предпочитал свои книги и какие-то другие, неизвестные мне занятия, жизни в обществе. В отличии от меня мой друг вовсе не страдал оторванностью от мира, а напротив, казалось не мог ей нарадоваться. Сколько раз он вот так, сидя рядом со мной у камина, говаривал: "Не могу вас понять Уильям, что вы нашли в своем Лондоне? Неужели у нас вам плохо живется? Вы только послушайте... Слышите? Тишина... Чего еще хотеть?". Я же в свою очередь не мог понять его. Но, впрочем, каждому свое. Так или иначе, мне, да и думаю, моему другу было приятно встретиться за традиционной чашкой чая и поговорить о чем-то. Благо тем у этого молодого человека было хоть отбавляй. Каждый раз, казалось, его занимают все новые и новые идеи, или же мысли, которыми он с нетерпением желал поделиться. Так мы и сидели, размышляя о чем-то или горячо споря до самой темной ночи.
Высокая и тяжелая створка двери отворилась, и старый дворецкий скрипучим голосом сообщил:
- Мистер Джон Пайн, сэр.
- О! Мой друг, вы как всегда точны,- приветствовал я вошедшего и предложил присесть в кресло напротив камина.
- А вы Уильям, я погляжу, все никак не оставите свою сокровищницу знаний,- пошутил он, очерчивая взглядом огромные, покрытые пылью, книжные полки.
- О да, здесь, скажу вам по секрету, так замечательно спиться,- ответил я и засмеялся.
Но Джон вдруг стал серьезным и сосредоточенным. Я отлично знал, что его что-то занимает, и выражение худого вытянутого лица с длинным аристократического очертания носом, выдавало глубокий мыслительный процесс. Не желая нарушать его, я кивнул дворецкому, какой к нынешнему моменту был у меня и за горничную и если надо, даже за садовника, что бы тот подавал чай. Большую часть прислуги пришлось рассчитать, так как состоятельная прабабка, позаботилась о том, что б я имел на проживание, лишь самые необходимые средства. Мой старый слуга, покорно удалился и скорfо появился вновь с подносом, на котором кроме чая, источая приятный аромат, стояла посудина с горячим глинтвейном.
- О, Грин, вы так прозорливы, мы действительно сегодня засидимся, судя по всему, допоздна,- сказал я, когда поднос беззвучно был поставлен на кофейный столик между кресел.
- Как вам будет угодно, сэр, - ответил дворецкий и тихо вышел из комнаты.
Я внимательно посмотрел на моего друга, потом, зачерпнул себе глинтвейна, и медленно потягивая его из бокала, стал ждать, когда же тот решит посвятить меня в свои думы. Между тем, Джон, кажется, вовсе не собирался что-то сегодня говорить. Сначала мне причудилось, что он, прикрыв глаза, слушает треск углей в камине. Но когда очередной бокал опустел я присмотревшись к
Читать далее...