С поминальных именин
Ночь кружит с бессонницей.
В сад осенний заманил
С шелестящей звонницей
Тот, кто в росах слёзы льёт
В травах заколдованных.
Я узнала, тень уйдёт,
Если не прикована.

Льнёт увядшая сирень
К высохшей смородине.
Я гоню уставший день –
Все сомненья пройдены.
У лазоревой черты
Жить не отрекаются.
Под покровом темноты
Тоже улыбаются.

Крапаней
[446x600]

А когда она поплакать садится
(представляя, что ему на колени,
но на деле - в угол), ей удавиться
слишком хочется. Кризис мировоззрений.
И когда она вытирает слёзы
(забывая на день про всё, что было),
Из неё не прёт ни стихов, ни прозы,
Только цвет верёвки. И запах мыла.
Но когда она забудет, как плакать
(а она забудет, когда устанет),
ей приснится большая её собака,
и лизнёт её в нос. И её не станет.

оригинал

Стихотворение свежее. Отдельная просьба не судить меня по его содержанию)

Надоело примерять лица,
Надоело быть для всех милой.
Я другая, не щенок – птица
С острым клювом и, поверь, силой.

Лишь с собою быть могу честной,
Притворяться смысла нет дальше:
Раньше мягкой было быть лестно,
Нынче дурно от пустой фальши.

Обижаетесь на что? Глупо,
Я не «скоро все пройдет, верю».
Я такая, как сейчас, с*ка,
А не сказочная, блин, Мери.

Завернуть в обертку все можно,
Фантик нравился – слетел, выбрось.
Надоело быть себе ложью,
От которой на луну вылось.

Кто иллюзии вернуть хочет,
Вот тропинка, пусть идет лесом.
Быть одной приятней мне, впрочем,
Заскучать мне не дадут бесы…

Я тут новичок. Выкладываю несколько стихотворений и надеюсь на отзывы.

Пустые надежды

Это диагноз – пустые надежды:
Взгляды, движения – ясен ответ.
Он и Она: слишком многое МЕЖДУ,
Слишком горька память прожитых лет.

Девочка-солнце и хмурый подросток,
Девушка – лето и мрачный юнец.
Сколь ни расти отчужденья коросту,
Сам ты не веришь, что это – конец.

Ей не нужны ни любовь, ни забота-
ТЫ ей не нужен, смирись и уйди.
С каждой попыткой – хоть первой, хоть сотой, -
Вы с ней все дальше на жизни пути.

Глупо надеяться было, и все же,
Сердце – источник дурацких идей:
Днем делать вид, что ничто не тревожит,
С каждою ночью быть суше и злей.

Можно топтаться по собственным чувствам,
Только не вырвешь любовь из груди.
Жизнь не вернется в привычное русло,
Черт разберет, что теперь впереди.

Только надежда – упрямая, мерзость,-
Громко разбилась в октябрьскую ночь.
Все что осталось: тоскливая верность
Той, к кому чувства не смог превозмочь.

Читать далее...

Узреть сияние улыбки.
И быть плененным ею вновь.
Отбросить глупые ошибки
И вспомнить старую любовь.
Ты помнишь?... Да.
А это?.. Помню.
Как будто талая вода,
Подкралась тихо к изголовью.
Коснусь твоей щеки рукой.
Меня покрепче ты обнимешь.
И спросишь - ты меня покинешь?
Отвечу - связаны судьбой.

Навеяно заголовком этого поста.
Критика приветствуется. Бо давно ничего не писал.))))

«Десять лет – странных лет! - отреченья».
И. Северянин

Ещё должна, ещё смогу…успею! –
Вторгаясь в неизбежное тщеты,
Надежду ослабевшую согрею,
В плену у одряхлевшей пустоты.

Седьмой десяток…Знаешь, виновато
Глаза не прячу. (Господи, прости!)
Лишь память опечаленные даты
Чеканит в раскапризнившийся стих.

Всего лишь десять лет…Не отреченья –
За годом год бескрылие из грёз,
Забыв усладу милых огорчений,
Тревожит обещанием угроз.

Но вновь зовёт рассвет голубоглазый
Взглянуть в окно. Ну чем не образа!
Чрез стёкла, ослепляющею вязью,
Златеет солнце в мареве дрожа.

Ещё должна, ещё смогу…успею!
Надежда разуверилась – так что ж:
На окна глядя – верую… сумею,
Простив минуту слабости и ложь.

Крапаней
[530x611]

«Оправдаешь ли ты
За убитые женские души»…
И.Северянин (Лотарёв)

В тополиновой прохладе,
У сиреневой реки,
Ту, что в шёлковом наряде,
Тополинкой нарекли.

Нет невесты красивее –
Говорили ей не раз.
И светился зеленее
Лучик у смешливых глаз.

И недаром ветки гнутся,
И листочки шелестят –
Суждено ей обернуться
На лениво-дерзкий взгляд.

Подошёл жених нездешний,
Жадно гладит нежный ствол.
Старый ворон-пересмешник
Их подслушал разговор:

«Позову с собой далёко,
За болотистую гать.
Принуждением жестоким
Не хочу тебя пугать.

Но молчанием терзаешь!
Ты боишься?» «Не боюсь.
Ты невестой нарекаешь –
Это всё девичья грусть.

«Как доверчива, отрада!
Но поверь же, не любовь,
А всего лишь парню надо
Дров согреть холодный кров!» -
Так кричала ворон-птица,
Но не слушала девица,
И судьбу доверив богу,
С милым в дальнюю дорогу
Первопутком собралась.
Пожалела, да не раз.

Недожито – недопето!
Над сиреневой рекой
Тихо молятся рассветы
За любовь… за упокой.

Крапаней
[699x501]

В славном городе Череповце - на родине Поэта - строят новую улицу и проводят голосование за её название. 

СашБаш лидирует с большим отрывом от всех прочих вариантов. Но, всё равно, каждый может приложить свою руку, чтобы в Череповце появилась улица имени Его 

http://kniga.cherinfo.ru/o/opr.php

Жара заебала. Целиком и полностью. Ещё вчера было +34. Сегодня - уже под 40. Да, пить в подобное пекло - это подвиг, опасный для здоровья, но иначе спасаться просто не получается. И вот мы с ещё одним беспрекословно настроенным героем идём в ближайший универмаг за вином. Обычным белым вином - меньшее из зол.
В универмаге чуть прохладней, но это "чуть" столь условно, что лишь возбуждает в нас твёрдую решимость. Мы минуем стойки с завалами бородинского, обходим изобильные полки арахиса и кальмаров, игнорируем пивные развалы и приближаемся непосредственно к объекту вожделения. Вот оно - винище. Берём пару... Нет, маловато будет. Берём ещё четыре и внезапно понимаем: оно тёплое. Блядь. По всем законам жанра, мы потерпели фиаско. Но - не тут-то было! В жару голова работает во сто крат хуже, но не в пример изысканней. Я хватаю три батла, мой боевой товарищ - оставшиеся три, мы идём к овощам. Но не овощи наша цель. Наша цель - холодильник, что эти овощи в себе таит.
Я нагибаюсь, чтобы окунуть бутылки с живительной влагой в не менее живительный холод... И застываю. Мой верный друг полон недоумения. "Что за хуйня?" - говорит мне он. А мне настолько охуенно, что я просто поворачиваю голову в его сторону и расплываюсь в глупой улыбке бесконечного счастья. И он всё понимает. Бросает бутылки между брокколи и фасолью и окунает голову в прохладу рефрижератора вместе со мной.
И вот мы имеем такую картину: два человека застыли в страусиных позах посреди безымянного супермаркета, а мимо них вальяжно проплывает полусоветского вида тётенька. Проплывает чуть дальше и останавливается в смятении. По крайней мере, в её уставившихся на нас глазах это смятение доминирует. А я чуть приподнимаю счастливую голову и говорю: "Вы не бойтесь, вы попробуйте. Освежает великолепно!" И здесь снова вступает жара: её чудесное действие на людское сознание трудно переоценить. Женщина, проработавшая, вполне возможно, лет двадцать бухгалтером, а до того - счётоводом, имеющая, скорее всего, мужа-алкоголика и двоих взрослых детей и вышедшая в магазин буквально на минутку за сливочным маслом, подходит к нам, ставит корзинку на пол и окунает свою утомлённую голову в ту же прохладу, где нежатся наши измождённые хранилища нейронов.
Но энтропия, как известно, имеет свойство нарастать. А это значит, что пиздец не остановится, пока не станет полным. И мимо нас проходит мерчендайзер. Он несёт ящик чего-то - не важно чего, важно другое: проходя мимо нас, этот милый мальчик лет эдак восемнадцати замедляет ход и взор его, как говорится, являет живую муку. Как быть? Все эти круглосуточные ящики прекрасны, вне всяких сомнений, хотя бы тем, что за них платят достаточные деньги, но эти круглые сутки отвратительны своей жарой. А эта жара, в свою очередь, отступает перед чудесной силой холодильника, что проверена уже тремя головами, как минимум.
В итоге, мальчик бросает к чертям свою коробку величайшей важности - и бросается в наш омут морозного наслаждения. Однако, и это ещё не конец.
Не дождавшись своего высококачественного, но весьма разъебайного мерчендайзера, супервайзер включает панику и отправляется на поиски. Универмаг маленький - пропажа находится сразу. И начальник над всеми мерчендайзерами открывает рот, чтобы громогласно всех пристыдить - но тут уже срабатывает коллективное бессознательное, и супервайзер, не закрывая рот, падает в волшебный холодильник. Охрана уже элементарно не может не обращать внимания на происходящее и сигнализирует начальству о нарушении трудовой дисциплины. Начальство решительными шагами покидает "вход только для персонала" и направляется к овощам.
И я полностью уверен, что оно бы не поддалось на нашу провокацию, если бы в соседних холодильниках головы покупателей не начали теснить пельмени, блинчики, вареники...
У начальства на лице появляется хищный оскал, а в голове рождается хитрая схема. И оно командорскими шагами удаляется обратно, в тот самый таинственный "посторонним вход запрещён".
Проходит около пятнадцати минут - и все постепенно возвращаются в естественную атмосферу. На часах уже около девяти, на термометре - около двадцати четырёх, а значит - можно жить. Мы хватаем винцо - и вслед за всеми бредём к одиноким кассам. Будто бы и не было ничего. Об этом спонтанном флэшмобе не напишут даже в местных газетах: слишком локально и быстро всё произошло. И только тем, кто был здесь в этот вечер, понятно, откуда взялся огромный плакат, растянутый поверх титульной вывески универмага: "Охлаждение головы. Полчаса - 100 рублей".

оригинал

Демоны прошлого, тошнотворные демоны прошлого
Смотрят на меня из зеркал, смеются ехидно,
Демоны прошлого, мерзкие демоны прошлого,
Чем дальше иду я от них, тем ярче их видно.

В воспаленном мозгу копошатся мыслишки
О том, что застопорилась обстановка,
О том, что вокруг одряхлевшие книжки,
Что главную роль исполняет массовка.
Я с песней и радостью двигался б дальше,
Как рыба-клоун, беспечный и рыжий,
И не было б в песне ни сбоев, ни фальши,
Но есть пара шрамов и ужас бесстыжий:

Демоны прошлого, тошнотворные демоны прошлого
Смотрят на меня из зеркал, смеются ехидно,
Демоны прошлого, мерзкие демоны прошлого,
Чем дальше иду я от них, тем ярче их видно.

Я наивно считал, что иду по прямой,
А, как оказалось, замкнутый круг,
Свои я вижу победы, все до одной,
Только вот не поймешь, где враг, а где друг.
Я боюсь, уже не спасет ничего
Мое тело иль душу, что больше по нраву,
Все просто: с лучами, скорее всего,
Утром меня растерзают по праву

Демоны прошлого, тошнотворные демоны прошлого
Смотрят на меня из зеркал, смеются ехидно,
Демоны прошлого, мерзкие демоны прошлого,
Чем дальше иду я от них, тем ярче их видно.

Господа и Дамы. Разрешите представить Вам очередной экземпляр из семейства Ванюши.)) Наслаждайтесь.)))

Viktor_Danielson
Помню в парке с тобою ходили,
С деревьев тихо сыпалась листва.
Это в разгаре было бабье лето,
Самая нежная, прекрасная пора.

У нас тоже был роман в разгаре...
И наши чувства лезли со всех дыр.
И на скамейку здесь, вот мы присели,
Чтобы чуток утих наш жар и пыл...

Но это было только лишь предлогом...
Чтобы уютней гнёздышко создать.
Чтоб целоваться потеряв сознанье,
И вот с тобой случилося вот так...!

Я сразу в тот же миг стал трезвым,
Сошёл с меня весь хмель любви!
Я тебя взял на руки очень нежно,
И потащил где люди быть могли.

Когда пройдя с тобой так с километрик,
Я начал сам уже почти сознание терять.
Но ты проснулась сразу так внезапно...
Шепнув: "Ой, рыцарь, извольте меня взять"...

А это мой ответ.)))

Ох ты бред ты гой еси,
Ты неси меня, неси.
За туманы, за обманы.
Да за призрачные дни.
Это было, помню, в парке.
Иль не в парке, может быть.
Я схватил тебя в запарке.
И понес, а мож, поплыл.
Плыли чувства, пели песни
тараканы из щелей.
Я сказал - возьми! Воскресни!
Ты же дрыхла, ей-же ей!
Но когда на свет я вынес
тело хладное твое,
ты сказала - милый рыцарь,
я хочу сейчас... того...
))))

Это цитата сообщения Эйхе Оригинальное сообщение

О сказках, принцах и реальной жизни...

Наивной хотелось остаться? Доле
Чужой завидовать просто слишком.
Соседка вчера принесла в подоле-
Куда деваться с таким «излишком»?

А ты-то вся правильна до озноба,
Все ждешь «любви» - неземной, прекрасной,
Чтоб конь, да кровей голубых особа
Тебя умчали с собою в сказку?

Чудес не бывает, запомни, детка,
Пройдут годки, постареет тело,
«Украсит» внешность морщинок сетка-
Охота фруктом быть перезрелым?

Романы с обложками из красавиц
Отправь-ка в печку, от глаз подальше.
Живи, и за стенку из книг и пялец
Не прячься в царство воздушных башен.

В мечтах кто застрял, тот любим не будет,
Ведь жизнь, как есть, во стократ дороже.
На кой тебе сказка с мечтой «на блюде»,
Коль будет принц со свиною рожей?

Случается, в жизни бывает тяжко,
Но здесь любовь тоже есть. Послушай,
От книжки с дивана отдерни ляжки,
И жить начни наконец, ты, клуша!

правду сказал Бутусов про время и про дела
был алкоголь и туса был на двоих кальян
матерь в воскресный вечер ангела родила
ангел небесный вечно был юн и пьян

были гитара песни стали одни холсты
думаешь это пуля это простой пистон
выплесни горя выплесни пустоты
только перед холстами молча не стой не стой

хочешь пошей одёжку хочешь марай рисуй
я тебе кисти краски свои несу

ты нарисуешь солнышко для двоих
я нарисую крылья свои твои

красных оттенков конечно не хватит мне
может быть это сделает нас умней

помнишь Бутусов надрывно про крылья пел
плакала ты единственная в толпе

помню конечно какие мои лета
нет больше крыльев некуда улетать

- Сегамэ, а что такое восход?
- Это когда миллионы звёзд умирают ради того, чтоб родилось Солнце.
- А что такое закат, Сегамэ?
- Это сотни мерцающих птиц, уносящих душу Солнца на край Вселенной, чтобы там его встретили старые тихие Солнца.
- Но зачем Солнцу умирать, Сегамэ?
- Унтоку, скажи... Ты любишь арахисовое масло?
- Люблю, Сегамэ.
- А если бы ты ела его неделю напролёт, без перерыва - любила бы?
- Да, Сегамэ.
- А если две недели?
- Конечно, Сегамэ. Ведь нет ничего вкуснее арахисового масла.
- А скажи мне, Унтоку, когда в синагоги полгода его не завозят - ты тоскуешь?
- Конечно, тоскую, Сегамэ. Ведь без арахисового масла жизнь теряет краски.
- Но ведь неделю ты сможешь пережить?
- Неделю смогу.
- Вот зачем умирает Солнце, Унтоку. Ты не успеешь ощутить всю горечь потери за одну маленькую ночь, но с каждым восходом ты будешь рада каждому новому Солнцу. За этим оно и умирает. За этим ты и живёшь.

оригинал и обсуждение

Удастся ли смирением немеряным,
Под стрелками недремлющих часов,
Мозаику томительного времени
Сложить из полуяви – полуснов?

Удастся ли грохочущие страхи
С усопшим мигом алчущих секунд
Развеять, чтобы сумеречный прах их
Застил безумный скрежет амплитуд?

Сбегают от узоров мимолётных
Секунды опустелою толпой…
И мудрый сон, смешав расклад бесплотный,
Дарует примиряющий покой.

Крапаней
[699x539]

С виду мужичок обыкновенный — в пиджачке, не бомж, не наркоман — взял да вывел формулу Вселенной русский математик Перельман. Вывел скромно, мелкими шагами, чтоб понять, как сделан этот мир. Показал ее старушке-маме и пошел на кухню пить кефир. Формула далась ему не сразу — он к ней шел, как ежик сквозь туман. Целых двадцать лет ее, заразу, вывести пытался Перельман! Грыз гранит, как роет экскаватор, подбирался к ней издалека, мучил верный микрокалькулятор марки «Электроника МК». В формуле частей и скобок много: синус, тангенс, дельта, интеграл. В формуле была ошибка Бога (Перельман чинить ее не стал). Формулу найти мечтал бы каждый математик мира. Но она снилась Менделееву однажды (только тот не понял ни хрена). За нее отдать хоть жизнь, хоть почки обещал Эйнштейн. И он был рад отгадать три буквы в нижней строчке — те, что е = мс2. Формула же всех процессов в мире, чтоб представить мог любой плебей: это где-то пятьдесят четыре метра интегралов и дробей. Если там подставить в логарифмы имя, телефон, объем груди, и еще чего-нибудь для рифмы вынести за скобки позади, сверху — GPS-координату, снизу — подпись, и число, и год... — то она покажет каждый атом! В смысле, что и где произойдет. Если ж сократить ее безмерно, указав у формулы внутри, что пространство, как у нас, трехмерно, и константа Пи — примерно три, то для частной примитивной схемы в нашей галактической дыре формула рисует теоремы хоть Ферма, а хоть Паункаре. Этот-то пустяк по доброй воле Перельман и скинул в интернет, пререкаясь с анонимным троллем в чате «матанализ точка нет». И пошло... Закопошилась пресса. Крики «Гений!», «Бред!», «Мое, отдай!» (оказался тролль — большой профессор, как считает весь его Китай). И уже наутро Перельману раздались звонки его коллег: мол, какие творческие планы? Допиши-ка восемь человек в авторы статейки по секрету. Ты ж в науке, не в монастыре. Мы ж все вместе доказали эту... как там, говоришь? Пуанкаре? Отключив мобильник от эфира, телефону оборвав шнурок, Перельман собрался за кефиром. Хорошо, что посмотрел в глазок! У него за дверью прямо в метре — журналисты, поп, какой-то мент, да еще какой-то Виктор Петрик с транспарантом «выкуплю патент!», да еще налоговый инспектор, и отец Кирилл, и дед Пихто, да студент Раскольников с конспектом и какой-то штукой под пальто, контактеры, репортеры, дуры, почтальоны с кучей барахла, и Каспаров с шахматной фигурой в виде двухголового орла. Все гудели и чего-то ждали. Перельман сказал: подите вон! И услышал: «Перельман, вам дали в институте Клэя миллион! Миллион! И в долларах! Его ведь — не засунешь целиком в карман! Мы пришли помочь его освоить! Если вы не против, Перельман». «Нам — крестьянам!», — попросил Зюганов. «Нам — ученым!», — возразил студент. «Нам — на нано, нам на нано, нано!», — спели под гармошку поп и мент. И какой-то пьяный бомж в халате все хрипел и кашлял: «Гриша, бля! Мы ж с тобой учились на физмате! Дай на пиво два в шестой рубля?» А один, забравшись на ступеньки, громко объявил, как только мог: «ПЕРЕЛЬМАН СЕБЕ ОСТАВИТ ДЕНЬГИ!!!», — и давай подмигивать в глазок. Перельман глазок заклеил скотчем. Тумбочкой подпер входную дверь. Сел за стол, решителен и точен, размышляя: как же быть теперь? Вынул карандаш обыкновенный, старый калькулятор вынул он и подставил в формулу Вселенной и себя, и этот миллион. Показала формула такое, что уже и верится с трудом: как он с мамой где-то под Москвою начал строить загородный дом. Газ, водопровод, скандалы, крики, взятки, просьбы, штрафы, местный суд. Как его дебильные таджики самосвалом две стены снесут. Как ему сидеть внутри машины, проклиная пробки по Москве. Как враги-коллеги режут шины в купленном для мамы БМВ. Как в ток-шоу «Есть ли Бог и Вера?» спорят с ним Малахов и Билан. Как он едет в лагерь Селигера пару лекций спеть под барабан. Как найдут внезапно кражу века и дадут ему условный срок: он же взял без кассового чека миллион, не уплатив налог. А Басманный суд накроет муза завести пятнадцать новых дел: что, читая лекции по ВУЗам, Перельман оттуда тырил мел. И примерно все в таком же роде — посадили, отобрали дом, а затем по формуле выходит сердце, два инсульта и дурдом... Перельман воскликнул: «Сгиньте, гады! Премия мне ваша не нужна! Есть кефир, а больше мне не надо! Быстро все пошли отсюда на!»

Я волос золотое заклятье
Выну с сердцем, закрыв глаза.
Прошептала в утешном обьятье,
Что не пара теперь, а друзья.
Но душою мертвея усталой
От беды уверяющих слов,
Моя ложь малодушно устлала
Место, где отчуждалась любовь,
На лету запорхнувшим неверьем….
Но себе не прощая обман,
Я ушёл. А за хлопнувшей дверью,
Тишину лязг ключей разорвал.

Крапаней
[409x698]

«Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад.»

А.С.Пушкин

Мимоходом губила жизни
Та, чьё имя Любовь –Зима.
Предавали семью, отчизну
Несгибаемые имена.

Не обманывала. Наградой
Были локон, перчатки, платок.
Но обманываться были рады,
Словно завтра последний срок.

Опыт был и печален и жалок:
Сумасшествие, пистолет…
И искали на дне бокалов
На её нелюбовь ответ.

Суждено. Значит снова губишь
Жизнь…Но взведя курок,
Не забудь написать, что любишь,
И любил…всего несколько строк.

Крапаней
[388x480]

Газета «Коммерсантъ» отметила, что потери намного больше, чем об этом говорится в официальных сводках. «Официальные данные можно увеличить в 10 раз, потому что в сельской местности очень много было смертей, а по обычаю хоронят сразу, до заката (Р,Оттубаева).Издание отмечает, что по официальным данным погиб 191 человек, однако в разных источниках сообщается, что потери составляют полторы-две тысячи человек.


Беда, беда идёт с Востока!
И нет страшнее этих дней!.
Презрев Коран, презрев Пророка,
Смерть торжествует на Земле.

И стыд и горечь!
В душах тьма,
Твоих, Киргизия, «героев»…
И сходят матери с ума
При виде рук, залитых кровью.

Где вы, ничтожные пророки?
В умах беснующей толпы
Не милосердия уроки,
А факелы да топоры.

Тел разлагающихся смрад,
Звериный храп, и женщин крики…
Считают Ош, Джалал-Абад
Своих калек, своих убитых.

Склоняю слово «звери», «зверь»
И в безнадёжьи, и в бессильи.
На десять множит цифр потерь
Самодовольная Россия.

Разруха, обгоревший край,
За трупом труп…Бесчётно горе!
Я сомневаюсь, есть ли рай –
Ведь ада не боятся боле.

Крапаней
[620x400]

Моя юность,
Моя птица белая,
Промелькнула, оставив в былом,
Отчий дом, да сирень очумелую,
Что заснежила свет за окном.

Вот и жизнь:
То пора мотыльковая,
То мечты в моих скромных трудах.
Только сердце в снега лепестковые
Возвращалось в восторженных снах.

Но не сны опечалили светлые,
Не они,
А тоскующий дом –
Словно саван сирень предрассветная
За сколоченным накрест окном.

Нет тоски о былом бесполезнее,
И обмана пленительней нет:
Уходя, попросила последнее -
Пусть закружит сияющий свет.

Пусть опять,
Уже птица нездешняя,
Над сиреневым сном пролетит.
Нет ни боли, ни воли…Есть вечное.
Улетай, моя птица…
Лети…

Крапаней