Доктор, доктор, я буду жить?
Мне еще столько сказать успеть бы
О лицемерии, дружбе, лжи...
Слышите? - крепнет мой голос медный.

Доктор, я не могу смотреть,
Как равнодушие гложет души.
Треть меня хочет забыться, треть -
Мир уберечь, ну а треть - разрушить.

Доктор, доктор, а можно мне
Пару таблеток от сновидений?
Мне надоело кричать во сне
И просыпаться в объятьях тени.

Доктор, я не могу молчать,
Буду опять истекать - стихами.
Строки - пылающая печать -
Выдадут боль мою с потрохами.

...Доктор, доктор, пойдите прочь!
Мне не помогут ваши микстуры.
Да и ничто не сможет помочь
Честной наивной дуре.

Звёздная пыль - это миф.
Звёзды не могут пылиться,
Но на звезде может вырасти птица,
Сразу о том позабыв.

Птица летает без крыл,
Птица легка и хвостата,
А на Земле пишут новую дату
Буйства космических сил.

Птица свободна и вне категорий,
А на Земле пишут новых историй
Сотню, наверное, в день -

Птица читать никогда не училась,
Ей на звезде только море и снилось,
И оно есть у людей.

оригинал и обсуждение здесь

Друг другу лжём с наивностью ребёнка.
Во взрослых играх проигравший прав.
Обиды торжествуют втихомолку,
Надежды обнищавшие изгнав.

Ещё не сказанное, виновато слово.
Привычно ложь читаем по губам.
А на кровати ,коленкоро-новый,
Небрежно развалился чемодан.

Принять-простить? Без боли не простится.
Хлестнёт по сердцу ревность-западня.
Какая боль поможет исцелиться
От пыток непрощающего дня.

Крапаней

[показать]
Хромых Наталия

Здесь зима не покрыта льдом,
Здесь туманы владеют ей:
Охраняет свой вечный дом
От невечности иудей.

Здесь не будет такой жары,
Что была в тот сезон в Москве,
Здесь - раздолье для детворы,
Лето чтят иудейки две.

Здесь весной только пенье птиц,
Здесь не слякотно никогда,
Здесь - столица для всех столиц,
И с шестью концами звезда.

Здесь по осени дождь грибной,
Но небес чиста синева...
Не нашёл эту землю гой,
Потому она и жива.

оригинал здесь.

Чужой мой город, я жажду встречи,
Не сплю ночами, считаю дни.
И каждый вечер, и каждый вечер
Я вспоминаю твои огни.

Чужой мой город, прости за слезы,
Я так до боли хочу к тебе!
Твой образ в сердце засел занозой.
Мне прилететь бы, да крыльев нет.

Тебя не любят, я это знаю,
Тебя ругают за суету.
Но мне ль - пугливых твоих трамваев
И улиц старых не знать красу?

И мне ль тебе не писать стихами,
Ужасный город моей мечты,
О том, как пахнет здесь - холодами,
О том, как ливнями пахнешь ты.

Священный город мой, слушай, слушай:
Я, как монетку в глубинах рек,
Тебе оставила свою душу,
Чтобы вернуться, уже - навек.


[700x525]

А если этот день мог быть последним,
То он всё равно уже кончился,
И теперь только два варианта:
Либо сегодняшний будет последним,
Либо он кончится так же.

Нити-тропки-дороги вьются узелками, клубками, сетью...
Тихо звякают чашка с блюдцем, теребится куделя с шерстью.
За окном непогода кошкой нити путает, рвет, играет.
Потерпи, подожди немножко, не спеши добрести до Рая.

Ни к чему тебе горы злата, что отнимут у жизни годы.
Вес кольчуги, да меч булатный - хочешь сделаться воеводой?
Выбирай, по каким узорам будут жизни родных сплетаться:
Скупость ли приведет к позору, смерть ли будет по следу красться-

Выбирай. Но совет коль спросишь - нить сплету из крапивы с шелком:
Из коровы, да поля с просом, из избы, что в одну светелку,
Из улыбок родной, желанной, что подарит сынка и дочку...
Я лишь пряха. А жизнь вы сами выбираете этой ночью.

Как ответ на стихитворение Джезебел Морган

«И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.»
Блок


И ночь, и две….весь век не спится.
Не звёзды – сказочные птицы.
Художник тот же брат – поэт:
Мечтатель радостный, эстет
В плену у древнего Востока,
Читавший Бальмонта и Блока.

Казалось звёзды были рядом –
Искал одну, над Самаркандом.
САМАРКАНДСКИЕ НАПЕВЫ

Исрык вскурил вдруг вспомнив ладан.
Лист на планшете – скорбный саван.
Спаситель дервишей, увечных –
Стал город сгустком бессердечья.

Звезда светила еле-еле:
Не поняла, не доглядела.
Винилась, что не сберегла.
На порыжелых акварелях
Сидела рядом…что могла.

Ремесленник- искусствовед,
Имевший званье, точку зренья,
Избави нас читать весь бред
О неформате, о гоненьях.
Эпистоляр из ярлыков :
«Художник N. быть может гений
Из гениальных простаков».
Очередная никнет строчка:
Родился,умер, дата, точка.

Ненужие минувших дней
В осколочках звезды твоей.
[590x513]

Лазоревый покой - обманчивый Восток…
В прорезь веков шаманили тираны.
И ветер рвал суглиновый платок,
Безвременья зализывая раны.


Под дремлющим курганом, где Сиаб
Вбирает тайну родниковой силы,
Чьи письмена невнятные таят
Ослепшие от вечности могилы?

Кем велено во все столетья чтить
Бессмертье мысли… божью кару… силу?
Восьмнадцатиметровую хранить
Святую длань Пророка Даниила?

«Здесь Вася был!» Чудак и баламут-
Вновь крестный ход по глиняным обломкам….
Твои ли современники поймут
Клокочуще-торжественное «welcome!»


Лазоревый покой - обманчивый Восток…
И ветер рвёт суглиновый платок.

Крапаней
[500x328]

Сержусь на часы, пинаю пространство в кучу,
молюсь о Тебе, как о небесной манне.
Счастливый поэт бездарно нелеп и скучен,
но все же поэт - как тут не графоманить?

Твержу Твое имя всу...(Казахстан, Россия,
Украина)...е. Как же легко и тонко -
как-то раз влюбиться в Создателя и Мессию.
Как заветно - родить Демиургу Его ребёнка.

Не плачь, милый Карлсон, Малыш обещал вернуться -
он где-то здесь! Это шутка!.. Варенья хочешь?
У меня есть сто тыщ конфет и чайные блюдца.
Ты заходи - мне на крышу теперь не очень..

А хочешь, построим домики из тефтелей
Будем дуть на горячий чай, пока не остынет?..
А когда ты вернешься домой, возьмешь акварели
И меня очень мелко дорисуешь в своей картине

..и замёрзла песня её во рту

и разбился градусник прыснув ртуть

тишину рассветную разбудив

и она не знала уже ли разве

так заканчивается праздник

и замрёт птица в её груди



и замёрзла песня её во рту

ты ждала их вот они тут как тут

хоровод водят вокруг тела

проскользнут в сердце глаза ребро



а она очнулась

открыла рот

и

запела

Публикую очередное своё творенье.
Верю, что все действующие лица на этих Подмостках в здравии, и только очень неотложные дела в "реале" причина вашего редкого появления здесь.
Всем желаю ЗДОРОВЬЯ,БЛАГОПОЛУЧИЯ и ДОБРОЙ НОВОГОДНЕЙ СУЕТЫ!


Не боишься меня потерять в синих тенях,
Заплутавших,оглохших за тысячу лет?
Позовут голоса в тишину запределья,
Где ни страсти, ни старости…прошлого нет.

Только раз бы в ночи задохнуться от счастья.
Ложь на веру принять,чтоб любовь не стеречь.
Забьётся, безумея, пульс на запястье
Под тяжестью злой каменеющих плеч.

Крапаней
[383x400]

«Но ты должна принять…»
«… как упоенья вздох»
И.Северянин

Поздних лет уступаю бескрылию:
Час пробьёт, и в назначенный срок,
Ни счастливой – ни с болью, в бессилии
Я проснусь у небесных ворот.

Не сиянья усладой – туманами
Повстречает бесплотная грань.
Не просветом с хоругвями алыми –
Восхищенья последнего дань.

И не зовом…Где вздох упоения,
И музы’ки блаженный восторг?
Принимаю как до’лжно сомнения:
Мир за гранью и чужд и жесток.

Не хочу умирать с виноватыми,
Со святыми мертветь погожу.
На земные рассветы с закатами,
О минувшем тоскуя, гляжу.

От неверья в бессмертье крылатое
Всё страшней. Чёрным облаком тьма….
Без надежды и тайно, стократово
В утешенье молю:»Спаси мя!»

Крапаней
[404x600]

Словно галстук, примерь улыбку
Номер двести какой-то там.
Вечный светский любимчик дам,
Ты для каждой будешь Адам,
Восхищенный прекрасной Евой.

Только изредка, пьяный в хлам,
Ты одну называешь стервой,
И терзаешь ночами скрипку.

Танцует счастье на моих костях,
Сказали:"Будет лучше", - в новостях.
Со всех сторон огонь, внутри снега,
Открыл глаза- не вижу ни фига.

И я лечу с картонного моста...
Так нельзя...
И небеса плюют в меня дождем...
Так нельзя...
И думаю, что это неспроста...
Так нельзя...
Когда-нибудь и мы с тобой уйдем...
Так нельзя...

Я в рай не попаду: там высоко,
Я не святой, чтоб жить средь облаков.
И не горит желаньем ад принять...
Куда деваться, не могу понять.

Когда-нибудь и мы с тобой уйдем...
Так нельзя...
И думаю, что это неспроста...
Так нельзя...
И небеса плюют в меня дождем...
Так нельзя...
И я лечу с картонного моста...
Так нельзя...

В лесу раздавался топор дровосека,
но в нашей поэзе не главное это.

Сквозь лупу на Землю посмотрим, а ну-кась
И что там? Порок человеческий - тупость.
Всем движет на свете, ах, что там за смех,
смотри - вот чиновник по спинам наверх,
он будет начальником крупным наверно
и всем, кто спиною наверх, станет скверно;
и будет интрига, политика, дрязги,
и слопают гада на ужин и завтрак.
И снова движенье, и снова прогресс
ну кто там, в вожди? кто там, на спины влез?
А что там с учеными? Просто паштет.
Под яблоней ждали удар по башке!
Иль прыгают в ванну горячую с визгом
и топят соседей, которые снизу.
А после нам выдадут новое, тужась
Про то, что Земля, дескать, круглая.. ужас.
А то мы не знали, и думать не смели.
Вам памятник лично отлил Церетели.
Молчу про народ, он молчит про меня.
Мы вместе молчим, потому что фигня,
какая-то в наших мозгах пролетит:
где спиздить чего, иль, что пишут в сети.
И всё. Только где-то в далеком лесу,
топор дровосека застыл на весу,
подумал мужик: Что он рубит бревно?!
когда дома газ есть, и есть он давно.

Я тоже тупой. Не скрываю, не прячусь.
Давайте, товарищи, вместе поплачем.

Не дышать, пропадать, и смешно – от любви, ячменных полей проклятье.
Пропадать – не прощать, и смешно и на зло, и обряды в свинцовом платье.
Нитью алой из хны вышивать – говорить, и зерном заполнять долины.
И закаты, рассветы,
Тропою длинной.
…
Я – осень.
…
Не дышать, не дышать, не гадать – не просить застоялых стогов прощенье.
Не гадать, не просить ни рабов, ни господ, и жемчужиной прямо в щели.
Звездопадом звенеть – не звенеть, голосить, будто звёзды – колосья хлеба.
И искать и искать,
Будто где-то...
...Я – осень.

Не дышать, догорать, догорать – умирать в зазеркальном молчаньи Искры
Умирать – не просить, не прощать, и не знать, и отныне не более злиться.
Умирать – не рождать, не рождать – не дышать ниспадающим вихрем из трав
И любить – засыпать
На руках.
…
Я – осень.
Осень..

До чего же легко и просто - вмешаться в чужую жизнь,
Закричать, ударить словами - наотмашь, как по щеке,
Или просто устало и свысока: "Ты давай, держись",
И сломать хребет грузом правды тому, кто шел налегке.

До чего же легко ломиться в открытую настежь дверь,
Прописными истинами так небрежно соря кругом.
И жеманно прикрыв глаза: "Моя девочка, ты поверь!" -
С умудренностью долгих лет восклицать и ругать разгром

В ее жизни - такой обычной, беззвучной, как клоун-мим,
Но в которой, конечно, все нужно нынче же поменять.
Передвинуть мебель, чтоб по фен-шую, расстаться с ним
И, конечно, сменить прическу. И научиться вязать.

...Присоветовать ей китайских таблеток, что "от всего",
А его записать к врачу на одиннадцать сорок пять,
Этой вот подыскать работу мечты, и женить того,
Убедив его бросить пить (или хоть научив вязать).

До чего же приятно идти на древний как мир шантаж:
Надувая губы, твердить, что желаешь только добра,
Что тебе разбивает сердце их вера в пустой мираж.
Это черная неблагодарность - не верить в твои слова.

До чего же легко лелеять наигранную печаль
И старательно делать вид, будто это - тяжелый крест,
Будто силы ты тратишь только на них. Ну, а что сама...
И усталой рукою делать красивый изящный жест.

Мол, давно отреклась, живу для других, отдаю себя,
На алтарь служения людям швырнула, точно в костер
Все, что было когда-то. Кому ж такая теперь нужна?..

Кстати, Вам бы сменить прическу, Вам лучше прямой пробор.

Мой уютный мир по мотивам ада.
Провожу неспешно смычком по нервам,
Отпускаю сны вдаль по эстакадам,
А к утру опять - демоница, стерва.
Мои музы пляшут в неверном свете
Фонарей, озябших от хмурых взглядов.
В закоулках разума стонет ветер,
И его не выгнать путем обрядов.
Нет, не надо чтения экзорцизмов
И не надо плакальщиц над могилой.
Говорят, у кошек есть девять жизней -
Мне бы вспомнить, сколько их уже было.
Не нужны мне феи на горных кручах
И слепые призраки Стоунхенджа.
Я зароюсь в горько-стальные тучи,
Буду тешить душу пустой надеждой.
Буду бить бокалы и строить планы,
Вместо пледа кутаясь в мягкость крыльев.
Буду ждать с рассветом - небесной манны,
Чтобы ночью вновь перепутать с пылью.