Колесо не имеет начала,
Не имеет оно и конца,
Колесу подобна сансара,
Что по кругу пускает меня.
Жизнь берет и имеет что хочет,
В позу круга поставит любого,
Ничему она нас не научит,
Только крючит все снова и снова.

Словно ветер в пустыне бесплодной,
Мы летаем по жизни без цели,
И гоняем песок подноготный
То в одном, то в другом направлении.
И по кругу нас вертит судьбой,
Мы не знаем у круга начала,
И конца не увидим с тобой,
Только знаем, что это - сансара.

Печальный взор уводишь прочь,
И слезы прячешь от меня,
В тиши и свете фонаря,
Оставив мне пустую ночь.
И ветер скроет плач любви
И ты уйдешь в чужую мглу,
Я прокляну тогда луну,
Её, любимицу тоски.

Когда-нибудь меня поймешь,
А я смогу тебя простить.
Но вместе нам уже не быть,
И счастье ты не обретешь.
Нам не вернуть, не изменить,
Твой выбор сделан навсегда,
Ты медленно в ночи ушла,
Но я и так смогу любить.

Tuba mirum spargens sonum
Per sepulcra regionum
Coget omnes ante thronum.
Mors stupebit et natura,
Cum resurget creatura
Judicanti responsura.
Juste Judex ultionis,
Donum fac remissionis,
Ante diem rationis.

Посылая звук чудесный
Туба в время погребения,
Соберет всех перед троном,
Смерть застынет и рождение.
И создание возродится,
К праву истины взывая,
Справедливый судья мщения
Дар до срока отсылает.

Взгляни на эту дивную лазурь,
Покрывшую над нами небеса.
Поверь мечте, она в твоих руках,
Как и все эти звезды и луна.
Ты помнишь тот ночной небесный свет,
Смотревший в наши окна до утра?
И путь, ведущий нас на небеса?
И наше чувство в небе, как звезда?..

Хочу, чтоб знала ты и помнила,
Тогда я там остался, у луны,
В том свете, в той надежде и мечте.
И в этом моя жизнь и мои сны.
Я знаю точно, моя богиня,
Тебе подвластны небо и земля.
Звезды достойна ты, но я – лишь раб,
Мне не достать ее, так далека.

К ногам твоим склонился и молю,
Прими мой дар, возьми мою свободу.
Теперь твои и тело и душа,
Всегда тебе принадлежать я буду.
Взгляни на эти звезды, что над нами,
Они навеки наш союз скрепили,
В тебе сошлось все множество миров,
В тебе одной, всегда любимой.

Когда-то здесь, на этом месте
С ней рядом были я и ты.
И наш союз ты осветила
Лучами истинной любви.
Она ушла, а мы остались,
Ты в небесах, я на земле.
Твой свет не дарит больше радость,
Теперь остался я во мгле.

И вот в густой тени деревьев,
В ветвях, нависших над рекой.
Сижу опять с листом бумаги,
Пишу стихи о ней одной.
Ты тускло воду освещаешь,
Во мне оставив пустоту.
И я один в тени деревьев,
Покинул мира суету.

Он для меня чужой,
безликий, безымянный.
Он – воплощение тебя,
бегущей от меня.
Как буд-то месть,
но я не знаю чья,
ведь среди нас двоих
один лишь я виновный.

Твоя мечта и боль
слились в один кошмар.
Холодной смертью
он к тебе явился,
убил любовь
и слезами напился.
В объятия смерти
он забрал твой дар.

Прости, что этому стихи я посвятил.
Он был не мой, но я его любил.

В беззвучном сумраке осеннем
Раздался чаек громкий крик,
И из густой тени деревьев
Взлетела в небо стая птиц.
Одна из них слегка коснулась
Крылом поверхности воды,
И легкой рябью в миг покрылось
В ней отражение луны.

И стая с шумом полетела
В объятия ночных светил,
Что с рябью легкой исказились,
Что вдруг открыли целый мир.
В беззвучном сумраке осеннем,
Смотря в ночную пустоту,
И проважая дивный вечер,
Легко достать рукой звезду.

Серая, серая высь -
Дом одиноких ветров.
Вечность в небесной тоске
От безысходности снов.
Ты видишь родную степь,
Бескрайние лес и луга,
Дороги, разбитые в хлам,
Упавшие на бок дома.

И сотни тысяч часов
Не хватит на всю твою даль.
В тебе живет только грусть,
И в божьей вере - печаль.
Далекая серая высь,
Под ней сырая земля.
Я этим живу и дышу,
Ведь это моя сторона.

Слышен пульс в темноте, в пустоте,
Этот звук, словно гром в тишине.
Только болью рождается день,
Только сном побеждается тень.
Светом падает жизнь за окном,
Никогда не войти ей в мой дом.
Не увидит ее человек,
Как и мне не увидеть тот свет.
И в надежде смотря в пустоту,
Не замечу на небе звезду.
Не почувствую вкуса дождя,
Без тебя в никуда уходя.

Я ненавижу ночь,
В ней нету ничего.
Одна лишь тень, тоска,
Унылая луна.
Мучительная ночь,
Ты мне не даришь сон.
Я не могу уснуть,
А жизнь мне тяжела.

Так убирайся прочь!
Ведь я тебя не звал,
И ты мне не нужна,
Ты, как и я, больна.
Да, убирайся прочь!
Не о тебе мечтал.
Оставь меня, уйди!
Мне в тягость темнота.

Насмешкой крест животворящий
Над прахом прошлого стоит.
Он мёртвых молча охраняет,
Кого уже не воскресит.
И возвышаясь над телами,
Гниющими в сырой земле,
Он сам гниёт и умирает,
Не в силах дать отпор судьбе.

Ты от меня ушла, как солнце,
Ушедшее с вечернею зарей.
Оставив мне пустые грезы,
Что были созданы одной тобой.
В любовь не верил я, и, может,
Не верю в это чувство и теперь.
Но разве кажется возможным,
Прожить без солнца мне хотя бы день.

Ты от меня ушла. Я знаю,
Что жизнь пора по новой начинать.
Но не хочу и не желаю,
Нет сил, хотя бы что-нибудь менять.
Ты от меня ушла, оставив
В моих глазах пустые небеса.
В ночной тени я, умирая,
Избрал своим путем дорогу сна.

Я шел по зеленой долине. Под ногами – яркая сочная трава. Над головой - далекие, залитые солнечным светом небеса. И ни души, ни намека на существование цивилизации, человека, жизни. Только ветер блуждал со мной вдоль всего моего пути. Незаметно я зашел на ровный и пологий холм. К вершине он сужался и заканчивался обрывом. Небеса спускались в эту пропасть, и не было за ней ничего. Подойдя к вершине холма, я увидел, что мир обрывается в этой точке и уходит в пустоту. А там далеко внизу - небо, облака и тоже мир, но совсем другой, шумный и серый.
Раздался хлопок, и я услышал голос, шепотом читающий молитву. И этот голос обращался ко мне. Я - Бог? Эта странная мысль меня, столь маленького и ничтожного, передернула, оставив мурашки по всему телу. Я снова услышал хлопок, присмотрелся к небу другого мира, находящегося в сотнях или тысячах километрах подо мной, и увидел пузыри поднимающиеся вверх, похожие на воздух, сорвавшийся с морских глубин, но сейчас это скорее была вода в окружении воздуха, вода столь легкая, беспрепятственно взлетающая в высь. Долетая до края холма, на котором я находился, пузыри лопались, извергая из себя молитву, просьбу, или просто бессвязные слова. Меня просили помочь, понять, исправить. Но я всего лишь человек, упавший на колени на краю моего одинокого мира. Я был бессилен, даже потому, что там внизу жизнь летела столь стремительно и быстро, что пузыри, долетавшие до меня, оказывались отголосками давно прошедших времен того мира. И все, что я мог – это слушать… Слушать голос времени, эхо идущее из прошлого.
Поначалу, я не заметил, как все вокруг стало блекнуть. И только когда растворились цвета и исчезли молитвы, я увидел, что вокруг нет ничего, только пустота бесконечная, но при этом тесная и давящая. И прямо передо мной – шар. Прозрачная сфера располагалась в центре этой пустоты. А внутри ее - зародыш, даже не похожий на человека. Маленькое существо, у которого еще не появилось сознание, чувства, восприятие окружающего мира. Столь малый, что казалось, даже душе в нем еще нет места. У него не было ни глаз, ни оформленной головы. Это был крохотный, немного вытянутый комок, и больше ничего.
Странно, но я почувствовал взгляд. Я не мог понять как, но что-то смотрело на меня. И чем больше я всматривался в комочек перед собой, тем больше чувствовал тяжесть этого взгляда. Я понял - меня нет, не существует. Нет реальности, ничего нет. Есть лишь этот зародыш, который сейчас смотрит на себя через меня, а я – всего лишь его же собственная и неосознанная проекция. Мира не было и нет, а есть только этот маленький и беспомощный Бог.

Видеть: река - это время и волны,
Помнить, что время - другая река,
Знать, что уходим мы, словно река.
Что исчезаем мы так же, как волны.

Чувствовать все, что вокруг, сновиденьем,
Тем, что неспящему сниться; а смерть -
Страх наш пред мраком ночным, эту смерть
Каждую ночь мы зовем сновиденьем.

День или год ощущать словно символ
Времени: дней человека и лет,
И переделать презрение лет
В музыку, голос, созвучие, символ.

Сон видеть в смерти, в пожаре заката -
Злато печали, терзающей вновь.
Это - поэзия. К нам она вновь
В час и рассвета придет, и заката.

В зеркале вечером вдруг отразится
Чей-то, нам прежде неведомый лик.
В зеркале литературы наш лик
Собственный - да будет так! - отразится.

Слезы любви взор затмили - к Итаке
Плыл Одиссей, навидавшись чудес.
Литературе не надо чудес.
Литература подобна Итаке.

Как и реке бесконечной подобна,
Вечно иная, все та же она,
Словно река Гераклита: она
Слову, что сказано было, подобна.

Мне снова снился Сайлент Хилл, тихий и мрачный город, всеми покинутый и забытый. Но ведь раньше он был иным, раньше он дарил нам с тобой счастье и любовь. Помнишь наше особое место в самом центре города, в парке у озера? Разве это не был рай на земле? Наш с тобой рай.
Я был там снова в своём сне. Искал тебя сквозь плотный туман, окутавший каждый сантиметр этого призрачного города. Бродил по улицам оживающих теней и звуков, застывшей истории и мертвого молчания. Город, в котором даже страхи живые, но при этом он абсолютно безжизненный. Здесь призраки - это фантомы прошлого, а сам город - его кровавый шрам. Улицы, на которых застыло время, запечатлели последние минуты покинутого города. И в этом застывшем мгновении остается все, что туда попадает. Оттуда нет выхода, как и нет туда входа.
Я нашел наше место, пробрался к парку сквозь плотный, жуткий туман. Там было пусто, ничего кроме сплошной белой дымки, медленно сгущающейся вокруг меня. Туман заслонил все, я не мог увидеть даже своих ног. Затем он рассеялся, и я оказался между могильных плит. Я был на кладбище, что находилось на северо-западе города. Это то самое кладбище, где была похоронена ты, совсем незадолго до того, как все это началось. Мы покинули этот город, но заболев ты пожелала, упокоиться именно в нем.
Я шел среди каменных обелисков чужого прошлого, медленно пробираясь к своему. И вот оно это место, где я видел тебя последний раз, много лет назад, бездыханную, бледную, но все столь же прекрасную, мою Мэри. И теперь я снова видел тебя, живую, прямо на том месте, где когда-то ты была похоронена. Ты сидела недвижимо, незамечая моего присутствия, смотрела на надгробную плиту, и слезы медленно падали на землю в нескольких сантиметрах от молчаливого гранита. Твои волосы плавно развeвались на ветру, и языками пламени ложились на красное пальто. Я подошел ближе и встал прямо у тебя за спиной. Мой взгляд приковала надпись на могильной плите. На ней было мое имя.
Я проснулся, еще была ночь. У моей двери лежало письмо, на конверте - имя "Мэри". Я открыл его и прочел первые строки: "В моих беспокойных снах я снова видела этот город...". Теперь я знаю, что должен отправиться в Сайлент Хилл. Мэри, мы снова будем вместе.