[326x378]
Рубенс начал писать только к 30 годам, но успел создать отлаженное производство картин прямо у себя дома, был другом герцога Бекингема, нескольких министров и приятным собеседником европейских королей, бросил дипломатическую карьеру после большой победы и получил дворянскую шпагу от двух монархов.
Рубенс учился больше 10 лет. Питер Пауль, 14-летний паж антверпенской графини де Лалэнг, к светской жизни оказался совсем не расположен. Ему, знавшему три живых языка (фламандский, немецкий и французский), латынь и греческий, мальчику с исключительной памятью, в пажах было до смерти скучно. До сих пор у него не наблюдалось никаких особых склонностей и исключительной одаренности, спокойный и уравновешенный.
Понимание предназначения приходит к юному Рубенсу самым ненадежным путем, даже скорее непротоптанной тропинкой. Потому что больших дорог вокруг Питера Пауля просто не было: Реформация удалила из церквей все живописные изображения, семья в изгнании, в бедности, а значит аристократические замки с их коллекциями тоже для посещения закрыты. Дома есть только одна иллюстрированная Библия. С нее-то и начнется самообразование: мальчик каждый день усердно копирует иллюстрации, пытаясь в точности повторить каждую линию.
Проучившись 8 лет и сменив трех фламандских учителей, Рубенс поедет в Италию, где продолжит копировать каждую интересную линию, что попадается по пути: колонны дворцов, картины предшественников, путевые впечатления. Первые важные самостоятельные работы он создаст только к 30 годам.
Рубенс был гениальным дельцом. В его доме располагалась настоящая мануфактура по производству картин, здесь постоянно работала целая команда учеников-подмастерьев, и некоторые из них были вполне уверенными и состоявшимися художниками. Но работать у Рубенса считали честью: Рубенс знаменитость мировой величины, и Рубенс — это надежный поставщик заказов и средств к существованию.
Конечно, он и сам мог нарисовать дерево или лошадь, но вполне осознанно шел на компромиссы, даже в ущерб собственной репутации. Уж очень многим хотелось «своего Рубенса». И тогда художник мог искусно торговаться: не хотите ли, милостивый государь, полотно чуть меньшего размера, но уже готовое и саморучно мною написанное, но дороже. Ну или подождите еще пару месяцев и будет вам картина дешевле, но с привлечением учеников и в указанных вами размерах (точно впишется в простенок между окнами в вашем прекрасном доме), правда, я полностью прошелся по нему кистью, так что отличить от моего ни за что не сможете.
Рубенс боялся Ван Дейка. И любил, и ценил, конечно, и рекомендовал европейским монархам, и поручал молодому помощнику делать копии для гравюр со своих картин, и посылал в Италию и во Францию заключать договоры о собственных авторских правах, но совершенно точно видел в Антонисе опасного соперника.
Ван Дейк, мальчик-вундеркинд, тонко чувствующий людей и мир, самоуверенный, образованный и импульсивный, пришел в прославленную мастерскую Рубенса 18-летним и стал жить в его доме. Очень скоро заказчики Рубенса, вынужденные ждать своих картин по несколько месяцев и платить немалые деньги, начали уверенно перешептываться: «Ван Дейк может точно так же».
Рубенс был достаточно умен и прозорлив, чтобы оценить исходящую от ученика угрозу. Одну и ту же историю рассказывают биографы Рубенса и биографы ван Дейка. Однажды метр закончил огромное полотно и уехал из дома. Ученики по неосторожности смазали еще свежие краски. Антонис уверенно взялся испорченный фрагмент переписать — и справился отлично. Исследователи со стороны ван Дейка добавляют «Рубенс даже ничего не заметил», а со стороны его учителя — «вернувшись, Рубенс конечно заметил, что картина исправлена, но не сказал ни слова». В любом случае настал момент, когда жить в одном городе они больше не могли: Рубенс настоятельно рекомендует юноше пожить в Италии и изучить мастеров Возрождения. Ван Дейк наконец-то был свободен.
Рубенс был одновременно английским и испанским дворянином. Еще в 1608 году, вернувшись из Италии, сходу влюбившись и женившись, Питер Пауль написал свадебный автопортрет с женой Изабеллой. Молодожены искренне счастливы, сам художник сияет, он полон надежд, спокоен и уверен. И у него есть шпага. Мы видим только эфес, но Рубенс не оставляет нам шанса оставить ее незамеченной — он держит на ней руку.
Тогда он еще не имел права носить шпагу, потому что дворянином не был. Зато был самоуверен, честолюбив и напрочь лишен философских юношеских иллюзий о бедности как источнике вдохновения.
Рубенс получит долгожданную шпагу, причем вполне заслуженно сразу от двух королей. Сначала от короля Англии. От короля Испании (Фландрия тогда — часть Испании) шпага придет годом позже.
Рубенс остановил одну войну. И именно за это получил дворянство от примиренных им держав. Тридцатилетняя
Читать далее...