Давай, заканчивай меня 
Я знаю каждый слой огня 
И полноту его закона 

Только тишь, спи. Больше не существует ничего. 
я замираю на харьковских рельсах на площади розы люксембург с крошечным пузырьком белого фаренгейта в руках, без денег на еду на ближайшие две недели. 
 

хорошо, что существовал из этого аварийный выход, а то так и любила бы тебя на все свои жизни вперед.

это так долго было частью меня, что ощущается теперь как дырка от выпавшего в детстве зуба.
не болит, но пустота, оставшаяся,  бесит непередаваемо и непрерывно. 
 

Сейчас мне кажется, это больше похоже на фантомку. Мне попался на глаза один из черновиков, про хомяка, когда я переносила систему на новый ноут. В папку с тегом «крысиная нора» лучше и не залезать, она воистину бесконечна. Знаешь. 
 

как так получилось, что ты играл в это так долго.

как можно так ошибаться. 
почему другим можно называть тебя наташей, а мне- нет? Едва ли у тебя будут ответы на эти и другие никогда не заданные вопросы. Но жто же, все  таки, мой полигон для захоронения ядерных отходов. 

На этом выжженном полигоне, где остались только схемы для вязания, рецепты еды и патриотические набросы, хорошо оставаться. 
ты не покажешь мне свои шрамы в один день, ибо они у тебя воображаемые. 
Тавтология какая, мой друг, воображаемый подругой. 
 

Здесь такая жара, что даже слова, кажется высыхают, среди пухнущих кокосов. 
 

Ты когда то любила последний раз? 
ой эту дичь  и не обьяснить. 
 

можно и не пытаться. 
но да, этот. Скорее всего и последний. 
 

посмейся из своего уютного креслица, пока я танцую босая на песке. 
пока вараны крадут мою мороженку. 
я не называю тебя единственным для меня именем. 
потому, что оно свято теперь. 
 

не беси. Не произноси. Не поминай всуе. 
ху сим. Ху сим.

и каждому по вере его. 
я гарцую босая под пальмами. 
мне все равно. 
В игру насрано. 
не получается играть. 
 

А если не так, то и хрен с ним, господи. 
мне уже слишком давно это не интересно все.
едва ли меня найдется чем удивить. 
 

но дело не в этом. Я никогда не знала, как это плохой секс.

глупая физиология. 
 

но колени у меня подкашивались только на

твои

чертовы

буквы.

ненавижу. 
я ненавижу тебя теперь. 
Хочу, чтобы та знал/а

Все, что захочешь знать о ней. Не узнаешь. 
За это время, темное, как янтарь, тягучее, как местная патока из красной пальмы.

Можно научиться имитировать все. 
кроме дамочки в красном жакете из отдела продаж. 
 

когда меня спрашивают, откуда эти идеи, что делают так много шума в местной фэшн среде простигосподи. 
все твое. 
 

каждый штрих из тебя. 
 

лиловый подбой для всего, что осталось дорого. 
красный для того, что неизмеримо пошло. 
черный, для уходящих вдаль. 
 

В этой жизни, я испытала разного и достаточно. От меня и сейчас вышибает пробки. 
но то, о чем я молчу и буду молчать впредь, больше не будоражит. 
немного жаль, но больше смешно. Дурацкая вышла шутка. 
про пиноккио. 
 

Я грезила маленьким  принцем, но в каждом поцелуе сквозил привкус деревяшки. 
 

Ярче любви к тебе, во мне всегда горела вера.  к любви моей у меня были вопросы, она не была безусловна и иногда давала сбои, моя вера тебе была священна и всеобъемлюща. Даже если бы ты сказал мне, что белое это красное, солнце садится на востоке, вода замерзает при плюспятидесяти по цельсию, а я на самом деле я на самом деле менеджер из пятерочки, которому через год на пенсию. Я бы поверила. Потому, что твоя политика правды была моей путеводной. Оказалось, что все было ложью, настолько хитрозакрученной, недоступной моему пониманию. Пока жизнь сама не ткнула меня лицом и наконец освободила. Как и всякое подобного рода мероприятие, это было не приятно и полезно. Всем выйти из сумрака. 

Когда долго молчишь, становится сложно заново что- то сказать. Здесь сто лет никого нет уже и потому так тихо стало, шаги слышно за сотни километров вокруг. 
 

Можно светом рисовать на стенах, разбитыми пальцами, шепотом странных цветов с невыводимым ароматом. 
 

становится сложно что- либо хотеть. После самого дикого звука следует звенящая тишина. 
молчание, что умею, отражается от мраморных плит стылых полов, от мраморных плит стылых потолков. 
здесь так принято. 
 

привычка петь колыбельные- хорошая прививка от молчания. Север знает их наизусть и теперь сам поет себе. 
сокровище. 

Не знаю, нужно ли это оплакивать. 

это ощущается как потеря, но в этом никакой потери нет. Невозможно потерять то, чего никогда не имел. Наверное. 

будто бы ты всю жизнь любил одну картину, единственную, полную смысла. Годами созерцал ее , находя все новое, переплетения линий, откровения, блики. Ты не мог ее присвоить и был счастлив тем, что такое в мире есть. 
но тебе не давали покоя некоторые детали и ты стал вглядываться еще сильнее. 
 

Оказалось, это отпечаток чьей- то мошонки краской. 

стоит ли это оплакать? 
или так,  постоять, помянуть.

что тут скажешь, Наташ. Даже не удивительно. Будто-бы, по другому и не бывает. 
 

я больше десяти лет пыталась взяв себя за горло расторгнуть этот контракт, но всегда возвращалась. Хорошо, что теперь отсохнет как пуповина. 

📱

├ Номер: 79154826361

├ Страна: Россия

├ Регион: г.Москва и Московская область

└ Оператор: МТС

📓 Возможные имена:

└  Наталья, Наталья Владимирова, Владимирова Наталья, Герман, Наталья Арпад, Valeria, Наталья Владимирова

👤 ФИО:

Владимирова Наталья Юрьевна

Владимирова Наталья Александровна

Vladimirova Natalya Yuryevna

Они все замолкли, представляешь. Все голоса пропали. 
 

Лето казалось бесконечным и теперь опять им стало. Пестрой ниткой поперек континента, я скольжу с трехлеткой на руках, сизой кометой, оставляя по себе гирлянды из жестких листьев, пепел благовоний, и ненавистных рыжих цветов, которые бы означали в обычных обстоятельствах, неминуемую гибель всего в ледяном сне.

теперь я жарю тугой овечий сыр, шпинат с корицей, гарам масалой, бог знает с какими еще специями. 
Ты не грусти. 
и дай мне знать, что ты в порядке. Я заварю тебе густой масла- чай и будем сидеть в этих сумерках. 
где только крысы, орлы, комары и бродячие собаки. 
здесь так несложно найти себя за поворотом очередного обшарпанного здания.

у разбитой глиняной копилки-гуллак капы. 
Между панча рупас и половиной австралиского доллара. С молодой королевой на обороте. 

Так, когда мы пили на Грушевского, лазили на крыши, прямо сквозь форточку собственной ванной. Пели песни, танцевали огонь, праздновали юность свою. Брали, что хочется, чадили по ночам душные индийские благовония.  Спали друг с другом, как браться и сестры. Просыпались к вечеру. Фонтанировали жизнью самой и не боялись. Не знали смерти. Чашку гадкого кофе в кулиничах, вирджиния слимз с ментолом. Мы Неслись диким стадом, полуголые Полтавским шляхом, Хрещатиком, по склону пассионариев до блошиного рынка и книжного.
Читали Жадана с трибуны, выли под мельницу, рыдали под бумбокс, курили, приползали в кофелайф на Сумской  под утро за гавайским сандвичем. Кормили уток и суткам бродили с кришнаитами по харькову. Кажется, только тогда и жили мы. 
сейчас нас нет. Нет старой Стэллы, нет Машки моей, совсем, нет Артема, нет смешного мальчишки с тупым именем в зеленых митенках, связанных мамой. Кажется, его звали Коля. Он был дизайнером.
Нет Илюшеньки, нет Ленки, которая танцевала со мной так, что земля горела под ногами.
нет того, кого я любила так долго,  то не прося ни о чем, то подвывая, то требуя, то смиряясь.

и меня тоже нет. В этих делийских сумерках я забираюсь на бетонный парапет где- то посреди питампуры.
как на эшафот.
надо мной кружат орлы.
подо мной собаки, коровы, крысы.
вся жта дичь, в которой я еще как то держусь за мокрый воздух. 

старая музыка калейдоскопом уносит в те времена, когда мы гарцевали по львову, питеру, одессе.

Когда сердце вело меня навпростець. 
Пока все не стало кровавым фаршем.
пока все не стало ядерным пеплом

танцуй со мной.
пока все не стало пылью.
найдись назад.  

Можно сколько угодно перерывать говно с психологом. Можно проходить тренинги, читать бегущую с волками. Можно отрабатывать, разбирать головоломки. Чтобы докопаться, чего ты такая уебищная то получилась. 
а можно единожды кануть в детство, отобранное так рано.
лежать на заднем сидении авто, дрейфующем сквозь море трафика и шума.

есть ванильное мороженное маленькой ложечкой и не иметь мыслей.

Обрести обоих родителей рядом. Слушать 106.4 fm.

Наблюдать, как торговцы выволакивают нехитрый свой скарб. 

измерять босыми ступнями ступени Бегла Мандир. Чтобы хрупкая старушечка пела мантры над Шива Лингам. Шива лингам. шивалингам. А на полу ползали младенцы. 
Это не то, чтобы мои бога. Но этой земли. Этих пальм, коров, свалок, священных рек. 
мне пять, я еще не вспомнила тебя и я благодарна. 
 

Тебе всякое предлагали. Ты говорил, никто не предлагал всего. Те, что предлагали, не понимали, что значит «все». 
я не предлагала все, что может предложить живое. Все, что было. 
все ложь. Когда ты соврал мне, отдав свое сердце, я не знала, какой чудовищной бывает ложь в вашей московской клоаке. О тебе и по сей лень доносят легенды мне. И ладно, если бы она имела цель. Ты уничтожил меня играючи. А потом передумал. 

Возомнившие себя другими бывают беспощадны. 
хорошо бы вы были беспощадны до самого конца, а не только по юности. 

Такая тупая насмешка. Когда мне кранты. Когда это не фигура речи, когда правда, кранты.

приходишь не ты. 
меня уже слишком давно не спасти. Я не надеюсь на смех.

это знаешь, как то был термин…adolescence . мы в нем и застряли и 

Я бегу, ты заливаешь мне воду, когда я падаю без сил.

тебя никто не просил. Никогда не просил.

а ты смотришь на меня из затянутых ран и, наверное, смеешься. 
какая глупая шутка вышла, смотри. 

Когда вокруг тебя начинает звенеть тишина и лопаться лампочки. Когда в твои окна стучатся птицы или половицы скрипят
в доме, где нет половиц.
Знай. Это я забыла принять таблетки.

я мало внимания уделяю тому, что мне не важно. 
слишком часто забываю про таблетки. 
Можно сделать вывод, каждый пост здесь, забытая таблетка. 

Когда так бывает, я просто ору вовнутрь. Немного помогает до полусмерти упороться в зале. Немного помогает курить.
Немного помогает слушать песни,
которые едва ли найдешь теперь где- то.
Я правда пытаюсь, но все это больше походит на кошмар таксидермиста.
Чучело шевелится и смотрит безумными глазами, изображая

Жизнь.

кто бы знал, что говорить с другими станет опасно. 
Кто бы знал…

была, да и есть, мне кажется на востоке такое наказание. 
сажали человека в чан с дерьмом и возили по городу. 
а над ним меч из стороны в сторону летает на веревочке. А человек ныряет. 
 

иногда мне кажется, что такой человек я

только нырнула я так глубоко, что при всплывании началась кесонная болезнь. Что- то там в крови закипает, говорят. Очень похоже. 

Если бы я могла смотреть на тебя всего лишь минуту, она и была бы всей моей жизнью. 
все остальное, пародия, в которой отбываю заключение.  Мой Север. 
То, что я обещала. 
все остальное не настоящее, как декорации в цирке.

как декорации в театре, как шаблоны поведения, исходы которых всегда видно издалека. 
грустно участвовать в этом, но умирать еще рано.

Просто некуда деваться. Ты не можешь испариться и нестать , как раньше. Есть объективность, война, твои 68 килограмм и еще 13,5 ребенка. Неработающие карты. Черт знает, какие еще ограничения. 

Я молчу. Все, что умею. Молчать и ждать. Едва ли есть что- то более бесполезное в этом и остальных мирах.