[342x304]
посвящается...

Ты ушел, пустым оставив угол,
Часть меня забрав с собой.
Лучшим другом человека
Ты отправился на покой.

Ты не мог ни с кем попрощаться,
Потому что не умел говорить,
И свою бессловесную радость
Ты не сможешь со мной разделить.

Ты ушел, убежал на прогулку,
У которой нету конца,
Ты ушел, и мохнатой лапой
Расцарапал наши сердца.

Горы косточек и свежего мяса
Для тебя приготовил Бог,
Ты ушел, наверное, к небу,
И дозваться тебя я не смог.

Умерла моя собака...

нет больше Неба,
и вроде не страшно
постоянно наверх смотреть,
нет больше Неба,
одни только тучи,
нет больше Неба,
лишь смерть.

нет больше Неба,
небо замучилось
и перестало быть,
нет больше неба,
лишь дождик, да зонтики,
некого больше
любить...

нет больше Неба,
одни предсказания,
нет больше таин, нет снов,
нет больше жизни,
нет больше романтиков,
нет больше правильных слов.

Небо, красивое,
доброе, вечное,
как же тебя больше нет?
видишь, я руки тяну,
я соскучился,
но на ладонях снег...

Небо, прости,
если было что, не было,
только не уходи!
я не могу быть
ни капли уверенным
в бескрайних границах
Земли...

нет больше Неба... нет Веры... лишь...

Все ближе и ближе это дно. Совсем близко… я уже могу касаться его рукой. Как же так вышло? Почему?
Я закрываю глаза…

Когда ни о чем не думаешь, то ничего и не происходит. День может проходить вслед за днем, неделя за неделей, год за годом, и ровным счетом ничего не меняется. Ты стареешь. Хотя это слово не совсем правильно характеризует твое положение. Нет… ты умираешь. Задыхаешься в повседневном беге, захлебываешься в повседневных заботах. Только главное не то, что ты задыхаешься или захлебываешься. Главное, что в повседневных. Ничего не меняется. И не может измениться. Ведь ты просто умираешь…
Я умираю, сидя на скамейке за столом бара. Я умираю, поглощая безмерное количество алкоголя, я умираю, выкуривая целые поля табака. Но не это главное. Я умираю, потому, что не вижу отсюда выхода. Я не знаю, как выбраться из этого состояния полной отрешенности и нежелания чем-то заниматься. Оно так заманчиво просто, так обескураживающе легко, что расстаться с ним представляется мне невозможным. Я иссяк. Как перевернутый сосуд… все вытекло. И ничего не случилось. Мне больше нечего отдавать. Я перестал ощущать трогательность легкого прикосновения ночи. Перестал видеть красоту гниющих цветов. Перестал чувствовать свежий запах реки. Я потерял возможность чувствовать. И мне так тяжело ее найти… больше ничего не приносит радости. Не той радости, которую ты испытываешь, когда слышишь хорошую шутку. Не той, которая появляется при встрече с хорошим другом. И совсем не той радости, что несет в себе затяжка через дырявую алюминиевую баночку. Я потерял радость самого себя. Я потерял радость окружающего мира. Или мир потерялся. Я не могу точно сказать.
- Прости пожалуйста, - и я сгоняю эту неизвестную юную особу с моих колен. Тимур смотрит на меня пьяным взглядом. Радостным пьяным взглядом. На подобную радость я тоже способен.
Я потерял радость осознания нового. Вот в чем дело. Потерял радость ожидания. Радость стремления. Время, как песок, утекает сквозь пальцы, и я потерял радость ощущать его приятное скольжение по моей коже. Время убивает меня. Я захлебываюсь в его водах, не могу выбраться. Проводя день за днем в пьяном угаре, не могу вдохнуть чистого воздуха. Я потерял его радость… воздух теперь – просто воздух. Им остается только дышать. Им уже невозможно жить.
- Что с тобой? Тебе плохо? – она смотрит на меня своими обведенными черным глазами. Как же ты не похожа на нее…
Я отворачиваюсь, и иду к выходу.
- С ним все хорошо? – она обращается к Тимуру, - куда это он?
- Оставь его. С ним все будет нормально. Оставь.
Да… все будет нормально. Как всегда? Как всегда. Все будет просто прекрасно. Как всегда. Всегда…
Я выбегаю из бара. Или выхожу. В моем состоянии трудно бегать. Чуть не падаю на лестнице. Люди. Стоят на выходе. Компаниями. Веселые и беззаботные. Как всегда. Как вчера. Как сегодня. Как завтра. Также, как будут стоять другие, когда эти уйдут. Когда эти умрут. Вот и все. Как всегда. И ничего не изменится.
Я иду по улице, стараясь держаться ровно, чтоб не привлекать внимания милиционеров, которые могут оказаться здесь в любую минуту. Даже в следующую…
Я иду, а город, как всегда, пуст. Просто сейчас ночь. А ночью города всегда выглядят пустыми. Пустой город, в котором живут пустые люди. В котором живу пустой я…
Я дохожу до реки, перегибаюсь через перила, и вся моя пустота рвотных потоком льется в воду. Я пуст, как опустошенные пустоты. Я смотрю в реку, и вижу свое отражение. Как же так получилось? Почему?
Я закрываю глаза…

Я плыву вместе со всеми. Даже не совсем себе представляя, где именно я нахожусь. Кем именно я являюсь. Плыву вместе со всеми в общую сторону. Общим движением. Общей массой. Такой же. А где-то высоко, над толщей воды, над простором небес… над тихим шелеством листвы… над скромным пением птиц… над моим домом… где-то очень далеко, очень высоко… где-то там восходит Солнце, но его лучи меня уже не коснуться…
Я закрываю глаза, и холодная влага воды навсегда скрепляет мои веки. Я сплю…

как бесконечно глупо выдумывать стихи...
пытаться доказать всем, что ты можешь
создать из ничего кусочек красоты....

но от себя-то ничего не скроешь....

Там, где дышал листвою осеннею
Там, где сидел на крыльце под окном
может, тебе было лучше видно?
Я называл это место домом

Бегал по лужам, по стоптанным улочкам
И засыпал под первой звездой
Ты расскажи, или я что-то путаю?
Я же все время был рядом с тобой

Где это все? куда вдруг исчезло?
Есть ли хоть шанс вернуть все назад?
Что ты стоишь, моя вера в хорошее?
Ждешь персональный пинок под зад?

Там, где дышал листвою осеннею,
Там же расстался с тобой навсегда,
Что-то сказать... нет! не получается,
А надо мною погасла звезда...

Сколько можно тебе перечить,
Сколько можно сражаться с тобой,
Человек - ты так человечен,
Я такой же, как ты, тупой!

Я такой же, как ты, беспечный,
Не желающий что-то ценить,
Я такой же, слепой и бездушный,
Постоянно мечтающий жить.

Постоянно не верящий в Бога,
Перманентно просящий его,
Кучка слез на ковре у порога,
Чай и сахар, вот, в общем, и все...

Бесконечные злобные хитрости,
Нежность рук и бессмысленный взгляд,
Я такой же, как ты, изувеченный,
И у нас нет дороги назад...

Нет дороги, одни направления,
Бесконечно несемся вперед,
Человек, я такой же замученный,
Может быть, прекратим наш полет?

Разойдемся... ты в землю, я в небо.

Я перестал бояться глупых строчек,
И перестал бояться правоты,
Неправоты, и лжи, и откровений,
И если на меня посмотришь ты,

То не увидишь ничего святого,
И ничего, за что могла б любить,
Но я люблю тебя, и в этом глупом слове
Я нахожу немного смысла, чтобы жить.

Чтоб продолжать топтать чужую землю,
И в ней выращивать убогие цветы,
Чтобы смотреть, как утекают реки,
А в эти реки падают мосты...

Ты подарила мне прекрасные мгновенья,
Да, в общем, ты и в праве все забрать,
Но лишь прошу, не создавай забвенья!
Мне так не хочется оставшуюся вечность спать...

Жить ради жизни...
Умирать - так молча...
И если умирать,
То насовсем...

4 декабря 2007

В безмятежном сиянии вечности
Наши жизни похожи на точечки,
Голоса - это лишь отражение,
Полюбуйся своей обреченностью!

Ты уйдешь, и опавшими листьями
запорошит следы твоей данности,
Ты уснешь, и холодным течением
Унесет тебя, словно и не было...

Кто-то вспомнит потом, и расплачется,
Кто-то скажет, что так было правильно,
Кто-то вовсе смолчит, озадаченно,
Рассуждая, о ком это думают...

Но на той стороне мироздания
Нет ни света, ни тьмы, ни забвения,
Нету слов, нету песен, нет музыки,
Потому туда и не торопимся...

в милосердном движении будничном
засыпаем, но не отрекаемся...

3 декабря 2007 (20.15 ТК Рамстор)

я падал и вставал, и снова падал,
а солнце, безмятежной головой
все насмехалось,
провожало взглядом,
я был как будто снова молодой...

река текла через мою... мою долину,
и в водах, чистых,
и как будто золотых,
я отмывал от грязи руки,
чтоб наконец обнять вас,
как родных

чтоб вы мне наконец сказали слово,
чтоб я вам наконец
прочел стихи,
о том, что ничего из этого не выйдет,
и мне не симмитировать любви!

простите, вы же знали, я пытался
я так старался
оставаться на земле,
но время пролетело, вышли силы
прошу вас, не скучайте обо мне...

мои любимые и верные уродцы...

Плевать на все!
Пусть все остается, как есть. Пусть все идет своим чередом. Я не знаю, как еще быть. Порой начинает казаться, что вот именно так все и происходит. Все твои мечты, размышления, все твои планы… тонут в мутной воде простой необходимости жить дальше. В какой-то момент становится так скучно, и так ненужно все то, о чем ты много лет мечтал. Музыка перестала приносить удовольствие. Произошло то, чего я так боялся. Я ходил на репетиции, как на работу. Делал то, что мне говорили. Мои песни потеряли искренность. Старые песни потеряли душу. Начались концерты. Один за другим. Достаточно много, чтобы можно было сказать «я не сижу без дела». Чтобы можно было сказать «Боже, как же я устал». Эту любимую фразу лентяев. Работа над записями, репетиции, концерты. Никаких ночей. Все днем.
Мы с Тимуром сидим в студии. Закончив запись очередной дорожки, курим в «специально отведенной зоне». На сегодня все… Остальное завтра. Послезавтра. И так далее. В общем-то, в этом постоянстве есть своего рода спокойствие. Уверенность. Но нет того…
- Знаешь, со своей старой группой я репетировал по ночам.
- Угу… ты рассказывал.
- Было довольно здорово. Как-то спокойно. Умиротворенно.
- Да уж. Я бы, честно говоря, сам не прочь отдохнуть. Хотя всегда мечтал именно об этом – постоянной работе, постоянном движении. Мечтаю..
- Я тоже… Но скажи, Тим, тебе не кажется, что что-то слегка не так?
- Нет, - он рассеяно пожимает плечами, - мы часто выступаем, много репетируем. Народ приходит на концерты. Альбом пишется…
- Нет… это все прекрасно. Я очень рад. Просто, знаешь, порой такое чувство, что в тебе кто-то умер… как будто жил внутри тебя ребенок, который все знал, все умел, всего хотел. А потом взял, и утонул…
- Я понимаю тебя. То есть, насколько это возможно. Только не говори, что ты решил со всем завязать.
- Не скажу.
- И хорошо. Я рад, что встретил тебя. Я рад работать с тобой. Я бы мог до сих пор подыгрывать сессионным музыкантом. А теперь у нас своя группа, чувак! Представляешь. Еще чуть-чуть, и девчонки начнут носить футболки с нашими фотками. Еще немного, и наши песни будут петь под гитару. А больше ничего и не нужно. По крайней мере, мне. Чтоб оценили, полюбили, и передали. Ради этого я готов работать. Ради этого, понимаешь.
- Да.
- И хорошо. Так что спасибо тебе. Спасибо большое.
- Да не за что, Тим. Тебе спасибо. Все ок. У нас все просто замечательно. А дальше будет видно…
Я улыбнулся. И он улыбнулся, выбрасывая хабарик в урну. И глядя на эту урну, он не увидел грусти в моих глазах. Моей грусти о его мечтах.
Так что я просто закрываю глаза…

Плыть, укутанным в теплые воды. Будь подхваченным быстрым течением. Через чистоту реки я вижу дно. Как же до него близко. Там, по над дном плывут люди. Такие же, как я. Плывут, без всякой надежды всплыть. Им нечем дышать, но, такое ощущение, что это им и не нужно. Как будто бы у них за ушами жабры… Я не знаю, возможно, так и есть. Я смотрю на них через толщину прозрачной воды. Как же близко!!! Но в то же время достаточно далеко, чтобы захлебнуться.
Люди плывут вместе со мной. Также тупо отдавшись течению. Плывут, закрыв глаза. Не дышат. Нечем. И им совершенно все равно, куда приведет их река. Лишь бы не потревожить их спокойный сон в теплой колыбели воды. Вечный сон. Я смотрю на них, и мое сердце разрывается от страха и сострадания. Возможно, они уже мертвы. Но только какой-то далекой частью своего сознания я чувствую, что это не так. Они живы. Они просто вот так вот живут! Плывут по дну, уносимые течением вперед. И нечем дышать.
Я смотрю на них, и тут понимаю, что знаю их. Уже видел. Люди… Люди, разбившие мой замок. Уничтожившие мои мечты. Сломавшие то, что я считал домом. Это они. Я знаю точно.
Как они здесь оказались? Когда я последний раз возвращался в замок – там их не было. Потому, что он был им не нужен. Нужно было просто что-то уничтожить, чтоб оно не выделялось. Наверное.
Но куда плывут они теперь? Может, тоже ищут свой дом? Просто слишком долго. Так долго плывут они по этой реке, что она забрала их на дно, и теперь уже никогда не отпустит.
Я смотрю на них, не осознавая, что плыву на груди, погрузив лицо в воду. Всматриваясь… Не осознавая, что начинаю задыхаться.
Я закрываю глаза…

Лифты. В детстве очень любил в них застревать. Желательно с кем-нибудь. Можно было часами сидеть, ждать помощи. Ничего не делать. Просто сидеть и общаться. Никогда не боялся лифтов. Я помню, как застрял с другом. Ему было не по себе. Он волновался и постоянно выкрикивал что-то типа «Помогите!!! Меня кто-нибудь слышит?!» Я же сидел на полу, пытался его успокоить. В итоге у меня получилось. Так мы просидели три часа, разговаривая. Было довольно весело. А потом нас освободили. Больше мы никогда так много не общались. Не было времени.
Я люблю лифты. Вот и сегодня. Поднимаюсь на лифте домой, хотя мог бы воспользоваться лестницей. Потому, что если я застряну сегодня, мне будет не с кем поговорить…
Выхожу на площадку, роясь в кармане в поисках ключей от квартиры. Смотрю Читать далее...

[350x350]
Хочу тоже себя убить алкоголем, кофеином и табаком »»

Утро. Утро. Утро… Все такое печальное. Пасмурное и холодное. И такое не нужное. Утро.
Илья ушел. Я опять остался один. Думал над теми словами, которые он сказал мне вчера. «Спасибо!». Я же ничего для него не сделал. Но именно это было то, что было ему нужно в данный момент. Просто разговор. И за ним он пришел ко мне. Я ему помог. Спасибо…
Люди слишком часто приходят ко мне, потому что больше идти не к кому. Люди слишком часто видят во мне того, кто им нужен. Почему? Не могу сказать.
Не могу сказать еще и другого… что нужно мне от людей? Что я хочу от них получить? Что хотел бы?
Я вспоминаю Машу, и думаю, почему мы были в то время вместе? Не так долго… но были. Почему? Почему вышло так, что все развалилось? Без слов. Без звуков. Без идей…
Как вышло, что человек, который говорил, что ты НУЖЕН, вдруг взял, и исчез?
Вспоминаю свою группу… старую группу.
Похожая ситуация. Ни слов… Ни звуков.
Почему?
Люди приходят и уходят, оставляя глубокий шрам на сердце. Оставляют, но ничуть об этом не переживают. Почему?
Мои ушедшие друзья… умершие. Почему? Почему никто не прощается? Никто не скажет: «Прости, так вышло!»
Я сижу в комнате, играю на гитаре, смотрю в окно. Серое небо. Утро…
Встать, и уйти. Никто не звонит. И слава Богу. Сегодня никто не нужен. Должна быть репетиция. Но никого нет. Значит, будет в другой раз.
Беру свою сумку, обуваю сапоги, одеваю пальто, выхожу в осень. Так незаметно наставшую. Такую грустную и противную. Такую отвратительно-прекрасную, с оттенком унылого веселья.
Надо пройтись по магазинам. Купить новые струны, новую примочку. Еще одну. Заняться обыденными делами, чтобы прекратить все время думать. Думать о том, о чем нет никакого смысла даже пытаться поразмышлять…
Только прогуливаясь по переполненным народом улицам, глядя из вагона метро на узоры каменных стен, проводов, ламп, вдыхая выхлопные газы вперемежку с запахом опавшей листвы, я все равно мысленно возвращаюсь к тому же вопросу: «Почему?»
Эта жалость к себе – она не приведет ни к чему хорошему. Но жалость ли это? Я не знаю…
В гитарном магазине мне показывают несколько примочек, и я выбираю, играя на гитаре. Меня узнает какой-то паренек и просит автограф. Он сказал, что видел меня в Интернете, на каком-то форуме, и был на паре концертов. Продавцы смотрят на меня с некоторым недоумением, так как не знают, кто я такой.
Мне не нравится то, что они мне предлагают. Совсем не нравится. Я ограничиваюсь покупкой одних только струн.
Выхожу. Сажусь в трамвай. Еду в другой магазин. Слишком устал ходить. Хожу почти весь день, а толком ничего и не сделал. Только думал, думал, думал о какой-то фигне.
Отъезжая от магазина, расположившись на сиденье у печки, я смотрю в окно трамвая, и вижу, как в магазин, из которого я только что вышел, входит человек. До боли знакомый. И мне даже не надо пытаться его узнать. Я просто уверен. Это мой бывший басист… Совершенно не удивительно, что он зашел в музыкальный магазин. Удивительно, что он зашел именно в этот, именно в это время. В то время, когда я из него вышел. Странно, хотя совершенно не сверхъестественно. Размышляя об этом, слегка пораженный и встревоженный такой встречей, я продолжаю смотреть в окно. Погруженный в свои мысли, я совершенно не замечаю девушку, стоящую у двери на нижней ступеньке. Вижу ее, только когда она выходит на следующей остановке. Маша… Маша… черт! Почему здесь? Почему я раньше не увидел? С другой стороны, что бы я сделал? В прошлую нашу встречу она вообще сделал вид, что не узнала меня. Или действительно не узнала? Провожая ее взглядом, я чувствую, как вопрос, ответ на который я искал все утро… а может быть, всю неделю… всю жизнь… как этот вопрос вырывается на поверхность моего сознания и ясно и громко кричит…
Я закрываю глаза…

ПОЧЕМУ?????????!!!!!!!!!!!!!!
Я закрываю глаза…

Глава 8.

Все эти странные совпадения. Они как будто происходят специально. Как будто кто-то их подстраивает, желая посмотреть, что будет.
Время проходит мимо. И все чаще начинаю понимать, насколько же коротка жизнь. Еще совсем недавно я верил, что скоро все образуется, а уже теперь мне кажется, что я чего-то не успел. Время работает против нас, вроде так говорят.
Скажем проще – время шло. Количество отведенных мне дней сокращалось. Количество «странных совпадений» росло. Несколько раз я видел Машу в метро. Когда двери вагона уже закрывались, и поезд уносил меня в темноту тоннеля, я замечал, как она идет по перрону. Один раз я видел ее у себя во дворе. Я смотрел в окно, а она шла через детскую площадку. Сердце. Сердце колотится так, будто пытается до кого-то достучаться. Маша идет через детскую площадку. Маша шла через детскую площадку. Слегка потерянная. Как будто оказалась здесь впервые, как будто что-то ищет. Я уже хотел открыть окно. Я хочу его открыть. Крикнуть ей. Сказать, что я здесь, я никуда не пропал, я ее помню. Хоть она мне больше и не нужна, ОНА ПРОСТО НУЖНА МНЕ!!! Попросить подняться. Я смотрел в окно, и мне казалось, что она ищет меня. Я ЗДЕСЬ!!! Но казалось мне Читать далее...

[343x699]
Если бы я был Евой, то вместе с яблоком спилил бы все дерево, и им задавил бы змею.
Если бы я был Ноем, то выгнал бы с ковчега всех насекомых.
Если бы я был Иисусом, то иногда стоило бы и промолчать.
Если бы я был Наполеоном, то, пожалуй, не полез бы в Москву.
Если бы я был Бетховеном, то не стал бы заниматься музыкой.
Если бы я был Гитлером, то продолжил бы заниматься живописью.
Если бы я был Пушкиным, то постарался бы избегать дуэлей.
Если бы я был Есениным, то не стал бы вешаться на трубе в Англетере.
Если бы я был Ленноном, то не женился бы на Йоко.
Если бы я был Богом, то ответил бы.
Если бы я был Фредди Меркури, то не спал бы с мужчинами.
Если бы я был Борисом Моисеевым, то застрелился бы.
Если бы я был Кобейном, то не застрелился бы.
Если бы я был Цоем, то водил бы аккуратнее.
Если бы я был Ельциным, то лечился бы от алкоголизма.
Если бы я был Сталиным, то был бы добрее.
Если бы я был Лениным, то был бы умнее.
Если бы я был Николаем II, то убежал бы.
Если бы я был Ксенией Собчак, то ничуть об этом не пожалел бы.
Если бы я был Ксюшей Бородиной, то застрелился бы.
Если бы я был Мэттом Гронингом, то снял бы еще пару сезонов Симпсонов.
Если бы я был Стивеном Кингом, тонаписал бы в десять раз меньше, где-то романов двести.
Если бы я был Айзеншпицем, то не стал бы продюссировать Диму Билана.
Если бы я был Димой Биланом, то играл бы спид-металл.
Если бы я был Ли Харви Освальдом, то не был бы убийцей.
Если бы я был Джоном Кеннеди младшим, то ходил бы в каске.
Если бы я был Стивеном Спилбергом, то ушел бы из кино после Парка Юрского Периода.
Если бы я был Дьяволом, то сделал бы рекламную компанию в поддержку продажи души.
Если бы я был Рональдом Макдональдом, то помылся бы.
Если бы я был Рональдиньо, то сходил бы к зубному.
Если бы я был Джонни Деппом, то меня бы любили девочки.
Если бы я был Брэдом Питтом, то меня бы ненавидели мальчики.
Если бы я был Анджелиной Джоли, ты было бы все наоборот.
Если бы я был Бэкхемом, меня бы любили все.
Если бы я был Томом Крузом, то попросил бы Джонни и Брэда застрелить меня.
Если бы я был Памеллой Андерсен, то постоянно ходил бы голым.
Если бы я был Элвисом, то не улетел бы на Марс.
Если бы я был Монро, то завязал бы с наркотой.
Если бы я был Полом Маккартни, то не стал бы давать концертов.
Если бы я был Дэйвом Гроллом, то не стал бы давать концертов.
Если бы я был Мэнсоном, был бы очень красивым...

Слава Богу я не стал ни одним из них, но...
...Я - всего лишь я. И я не знаю, что мне делать...

Меня раздражают такие вещи, которые многих других, в общем-то, совершенно не трогают. Меня они просто бесят. Один человек посмотрит, и ему, может быть, даже понравится. Может быть он тоже захочет нечто подобное. Меня же просто тошнит. И я даже не знаю больше, от чего именно. Оттого, что это всем нравится, или оттого, что это вызывает визуальный, физический или психологический дизбаланс в моей душе. Какого черта, спрашивает? С другой стороны, кому интересно мое мнение? Уж точно не источникам моего негодования. Не тем, кто их создал, скопировал, или украл... Мое мнение неинтересно, грубо говоря, никому. Я бы даже сказал больше. Никому не интересно мнение друг друга. Единственная потребность - сказать. Слушать никто не хочет, если только это не какое-нибудь развлечение. И как же меня порой все это раздражает... Все эти вещи, все эти мысли, все эти движения. Которых так много. Люди, очень многие, многие... тысячи, миллионы просто не отдают себе отчета в том, что они делают. Посмотрите вокруг!!! Как мы дошли до всего этого? Как это у нас так просто получилось? И почему никого это абсолютно не трогает? Почти никого... Почему погоня за грязью, за мелочью, за мусором стала для нас важнее молчания. Важнее тишины стали черствые убогие звуки. Важнее красоты стало уродство. Почему?
Я порой так сильно чувствую, как всем на всё насрать... не всем, конечно. Почти всем. Я порой так ярко вижу, как легко ни о чем не думать. Как легко не вникать. Я тоже так хотел бы этого. Чтоб было чуть-чуть легче. Но почему так много вещей вызывает во мне абсолютные приступы гнева. Приступы абсолютного гнева..
Невозможность смотреть на небо потому, что взгляд прикован к земле.
Необходимость смотреть на землю затем, чтобы любоваться собой сверху вниз.
Чтоб не было выше...
Необходимость говорить, чтобы не пришлось молчать. Необходимость говорить, чтоб не пришлось слушать. Слушать, чтоб отдохнуть от разговора. Слушать, чтоб ни о чем не думать.
А ведь некоторые, очень немногие вещи, все же оставили в себе то прекрасное, ради чего стоит оторваться от зеркала, правда?

Тебе было совершенно наплевать, что творилось с миром, пока тебя не было. Так почему тебя так волнует, что будет с ним, когда ты умрешь? Какая, к черту, разница? Ты не видел Жанну Д’Арк, и не видел падения Римской Империи. Ты не прятался от бомбежек во время Второй Мировой, и уж точно не видел, как распяли Христа. Тебя не было в это время. То есть не совсем не было. Ты был раскидан по всему свету на миллионы частичек. Абсолютно ничем не связанных. Потом, в конце долгого пути, эти частички каким-то чудесным образом стали сперматозоидом твоего отца и яйцеклеткой твоей матери. Но это тоже еще не ты. Это две частички тебя. Из миллиона их стало всего две. Прошла куча времени, случилось куча событий, которые могли и не случиться, и твои отец и мать встретили друг друга, полюбили, и родили тебя.
Ты помнишь начало своей жизни? Вот точно также ты не запомнишь и ее конец…
Я закрываю глаза…

Сидя за столом, глядя в мерцающий экран своего монитора, я не могу выдавить из себя ни строчки. А если что-нибудь и получается, то это больше похоже на украденное у кого-то, подсохшее дерьмо, но не на то, о чем я сейчас думаю. Совсем не похоже. Одну песню, всего одну. Но я не могу. Хочу, но не могу. Что-то тревожит меня, но эта тревога не та, о которой стоит писать в песне. Эта тревога не та, о которой кому-то захочется слушать. Не та тревога, которую кому-то захочется разделить. Я сижу у себя дома, а взгляд мой уже в который раз рассматривает пейзажи за окном. Пытается поймать что-то, за что нужно зацепиться. За что можно зацепиться. Но кроме убогих многоэтажек, кроме залитого солнцем двора, кроме бабушек на скамейке ничего там больше нет. Ничего нет, кроме трамваев, бегущих в никуда, набитых людьми, живущими в нигде. Я вижу их в первый и последний раз, и моя память стирает их лица с тех частей мозга, где они успели отложиться. На улице ничего нет, кроме ребенка, одиноко играющего в песочнице. Кроме влюбленной парочки, идущей за ручку. Кроме пьяного механика, пытающегося отрегулировать зажигание в своей старенькой машине. Ничего нет, кроме чистого неба. Кроме лета. Кроме тепла и слегка сладковатого воздуха. Кроме всего этого, на улице ничего нет. Разве только мать, катящая коляску с младенцем. Дедушка с палочкой, выгуливающий свою старую собачку. Я смотрю на него, и тревога в сердце сменяется грустью. Вот так и заканчивается жизнь. Ты остаешься один. В ожидании конца. В ожидании начала чего-то нового. Чего-то более светлого. Хотя ты прекрасно знаешь, что ничего этого не будет. Даже если ангел сядет тебе на краешек окна…
Я беру ручку, и начинаю писать на бумаге строчки. Одну за другой. Какие-то зачеркиваю, какие-то меняю местами. Теперь это уже не важно. Как и многое другое…
Я закрываю глаза.

Когда несколько дней подряд не приходишь домой, то появляется та тоска, то чувство чего-то родного, до чего хочется добраться, где хочется укрыться, побыть одному, то чувство, которое никогда не появится, если ты никуда не уходил. Если ты боишься уйти, тогда тебе и не придется возвращаться. Если ты боишься возвращаться, то ты можешь просто никуда не ходить. Если ты не боишься ни того, ни другого – то можешь идти своей дорогой. А дом навсегда останется для тебя тем местом, куда можно вернуться, даже склонив голову, сломав меч, разбив щит. Всегда можно вернуться, и никто не посмотрит на тебя осуждающе. И никто не выставит тебя за дверь. И никто не отнимет одеяло, которым ты укроешься от холода забытья. Никто не скажет тебе плохих слов, возможно, не скажет и хороших. Но ты будешь дома, и это будет остановка, а не перерыв. Это как центр. Куда бы ты не уходил, ты уходишь к дому. Куда бы ты не смотрел, ты смотришь в сторону дома. Просто, будучи самым умным, ты, как всегда, решил «срезать» путь. Ты же меня понимаешь? Ты тоже, хотя бы иногда, очень редко, чувствуешь то же самое? А скажи мне… только не ври. Если не знаешь, то скажи сразу, что не знаешь. Ответь… КУДА СМОТРЕТЬ, ЕСЛИ У ТЕБЯ НЕТ ДОМА???
Я закрываю глаза…

Я почти закончил, и теперь с некоторым сомнением разглядываю свой текст. Кому он нужен? Это же мое, личное. Кому это теперь интересно?
С другой стороны, какого черта меня волнуют все эти вопросы? Я стал музыкантом. Стал им потому, что до меня были музыканты. Я ничего не придумал нового в этом плане. Вот первый музыкант – это другое дело. Он открыл людям тот мир, который так часто захватывает их с головой. Мир, настолько же необъятный и прекрасный, как наш собственный. Только сотворенный нашими же руками. И как только человек, такое подлое и грязное существо, порой создает такие изумительные вещи, как музыка? Ты слушаешь, как струна играет высокие ноты, и чувствуешь, как капли росы спадают с листьев. Скрипка вытягивает звук, и ты уже плачешь. Барабанный марш – и ты уже идешь, держа в руках оружие. По утренней росе. И плачешь.
Я смотрю на только что написанный текст, рву его на части, и выкидываю в помойку. Надо написать еще и музыку…
Я закрываю глаза…

Как странно постоянно думать об одном и том же. Мне кажется, что я Читать далее...

celera-music.narod.ru

Обновлен сайт на www.celera-music.narod.ru. Группа Селера приступила к работе над новым альбомом "Карантин 9000"

[500x375]
www.celera-music.narod.ru

Глава 7.
Усевшись в парке на скамейке, я смотрю, как солнце безнадежно пытается опуститься за линию горизонта. Белые Ночи. Как я вас люблю. Лето – пора спокойствия, легкости и свободы.
Я смотрю на своих новых друзей. Такое впечатление, что я знаю их уже так давно. Вот только что-то очень маленькое, но невыносимо серьезное мешает мне чувствовать счастье. Я чувствую, что нужен им. Я чувствую, что они любят меня. Мы не так долго знакомы, тем не менее. Я чувствую, что они понимают меня. Я люблю и понимаю их. Но я не чувствую, что мне они нужны. Почему так? Господи, почему так, черт возьми!? Я так устал пытаться разобраться. Почему?! Все ведь так хорошо!!! Почему именно сейчас?!
Я не предам их, и не брошу. Но ответить на свой вопрос я сейчас не могу. Я чувствую, что мешаю им. Хоть они и думают, что это не так. Мне не нужны они потому, что на самом деле им не нужен я. Я просто собрал их, и дал толчок. Но почему они до сих пор со мной? Почему стоят в моей тени? На сцене. Они же понимают, что все смотрят на меня. ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ СМОТРЕЛИ ТОЛЬКО НА МЕНЯ?! Ведь я же не смотрел на вас!!! Люди!!! Вы брызгали своей слюной, топтали и рушили мой мир, а теперь вдруг решили его полюбить? С чего вдруг? Лишь потому, что я стал выше вас?
И как мне не хотелось об этом думать в эту прекрасную белую ночь!!!!
Я закрываю глаза…

Если просишь что-нибудь у Бога – то будь честен. Но сначала пойми, что ты не можешь сделать этого сам. У Господа куча проблем, помимо тебя.
Я закрываю глаза…

Утро, ничем не отличающееся от ночи, встретило меня звуком компьютера. Я посмотрел на окно сообщения:

«Killer Queen (10:49 AM) :
ВСТАВАЙ, БЛЯ!!! Сегодня важный день…»

Сегодня мы встречаемся с продюсером. Действительно, что может быть важнее. Война, голод, лихорадка, хакеры, маньяки, глобальное потепление, зима со средней температурой +5, лето со снегом, инфляция, ядерное оружие, сверхмассивные черные дыры, отрицательные скорости, теории разбегающихся вселенных – это все не важно. Действительно не важно. Почему? Потому что я ничего не могу с этим сделать. Потому, что кому-то это нужно. Потому что я смотрю сегодня на небо, а оно чистое, и на улице лето, и температура летняя, и в кармане есть деньги пока еще, и у меня во дворе не рвутся бомбы, а с моего компьютера нечего воровать. Потому, что новая галактика если и образуется, то я об этом никогда не узнаю, а если и узнаю, то это знание не сделает меня счастливее. Поэтому сегодня действительно важный день. Относительно меня. Хотя мне плевать. И вот этого я объяснить пока не могу.
Выхожу из дома и, согреваемый лучами солнца, направляюсь к остановке. Автобусы, метро. День. Опять я чувствую суматоху. Опять меня затягивает в нее. И я начинаю бежать вместе со всеми, подхваченный руками толпы. Уворачиваясь от встречных прохожих. Опуская глаза. Поднимая глаза. Заглядывая в глаза.
Я закрываю глаза…

БЕГИ!!!!!!!!!!!!
Я закрываю глаза…

Лестницы, эскалаторы, несколько перебежек. Я у какого-то офиса. Ребята ждут меня. Заходим вместе в приемную. Во всем этом нет никакого смысла. И это уж точно не счастье. Поэтому остановимся на беглом описании ситуации. Нас просят подождать. Сидим. Разговариваем. Смотрим на часы. Кто-то читает журнал. Кто-то смотрит в окно. Я подхожу к секретарше:
- Простите, у вас тут курят?
Мило улыбнувшись в ответ, она показывает мне на дверь в конце коридора. Небольшая дверь с окошечком посередине.
- Там у нас курительная комната.
«Курительная комната»… почему бы просто не сказать «курилка». Ведь я не похож на высокопоставленного гостя, премьер-министра какого-нибудь, или оперного певца. Не похож на зануду и педанта. Откуда мне знать, на кого я вообще похож? Но к чему эта правильность. Я не расскажу ее начальству, что она общается со мной на разговорном языке. Да и что в этом такого уж плохого? Почему мы должны ограничивать себя. Дресс-код, эта режущая ухо речь. Дежурная улыбка. Все, чтобы не быть самим собой. Все, чтобы казаться лучше. Все, чтобы признаться себе в том, что настоящий ты не достоин того, чтобы выходить в люди. А ведь может она просто всю жизнь так говорит – курительная комната…
Почему нельзя придти в театр в кедах, а на работу в джинсах? Почему на похороны надо надевать черное? Ведь человек отправился в лучший из миров. Оторвался от всей грязи, лести, грубости, лжи и притворства и наконец-то попал на небо! Так давайте смеяться. Радоваться за него. Я не принуждаю вас. Ну так и вы не принуждайте меня. Почему я должен держать вилку не так, как ложку, когда сижу в ресторане? Что в этом такого некрасивого? Я же не руками ем… Почему в тот же ресторан меня не пускают в спортивной обуви, а в местный бильярдный клуб не пускают в камуфляже? Почему на выпускной я должен был одевать тот дурацкий костюм?
Почему мы так часто пытаемся скрыть свое истинное лицо. За всякими тряпочками и масками, делаем из самих себя чужих. Нам неудобно, но так надо. Потому что настоящий ты никому не нужен. Никто не будет сразу смотреть тебе глубоко в душу. Сначала посмотрят на Читать далее...

Мне снилась деревня. Такие бывают в фильмах-фэнтэзи. В таких деревнях, обычно, живут богатыри. Живут старые колдуны. Или простые люди. Мне снилась деревня, и снилось, как я в нее захожу. Я уже знал, что был здесь когда-то. Точно был. Я шел по главной улице, которая была выложена досками и бревнами. Я шел и смотрел по сторонам, а люди вокруг бегали, ходили, перебегали эту деревянную улицу. Я шел вперед, потому что пришел сюда не просто так. Чувство тревоги не оставляло меня. Деревня была огорожена высоким частоколом. Из таких же бревен, которыми была выложена улица. От этой ограды волнение только возрастало. Я понимал, что заперт в этом месте. Какое-то ощущение колдовства, нечистой силы было в воздухе. И только сейчас я понял, что все вдруг куда-то исчезли.
Я опять иду один. Почему опять? Потому что я чувствовал, что это все не в первый раз. Я опять иду один, а улица вдруг начинает подниматься вверх. То есть сами доски и бревна отрываются вдруг от земли, превращаясь во что-то вроде виадука, моста, я не знаю… я иду вверх по этому помосту, и теперь могу окинуть взором всю деревню. Я вижу, как она устроена. Все строения расположены на периферии. По периметру круга, образованного частоколом. Внутри же растут деревья. Теперь понятно, откуда столько бревен. Внутри деревья. Так далеко, насколько хватает глаз. Все внутри круга-частокола. Моя дорога возвышается над ними, и я понимаю, что все деревья очень странно обожжены. Как будто бы Земля на какую-то долю секунды приблизилась практически вплотную к Солнцу. Или не солнцу, но очень горячему, раскаленному, шарообразному предмету. Деревья сожжены так, что получилась нечто вроде впадинки, в которой прослеживаются округлые очертания источника тепла. Как будто к Земле, на расстояние метров в пять, поднесли лазерный шар, который просто срезал все то, чего коснулся своими стенками. Остальное оставил.
Я смотрю на это странное зрелище, пораженный его необычностью, охваченный легким испугом, волнением, трепетом, страхом. Называйте, как хотите. Я продолжаю идти вперед. Не замечая, что дорога неожиданно кончилась. Я падаю на сожженные кроны, начинаю нелепо ползти по ним, пытаясь как-то пробираться дальше. Но не могу удержаться, и проваливаюсь вниз…
Как же высоко я забрался. Я упал в руины какого-то замка. Упал в какую-то комнату, залу, крыша которой давно обвалилась. Стены слишком высокие, и первое время я не вижу дверей и окон. Смотрю только вниз. Вижу, как кусками, осколками звезд, по полу разбросаны слова. Эти слова мне сказал кто-то, еще до того, как я попал в эту деревню. Человек. Я вижу эти слова, и понимаю, что это все… вранье. «Я ненавижу вас с той же силой, что и люблю. Люблю я вас еще сильнее, чем ненавижу». И я прекрасно понимаю, что это значит. Смотрю на эти слова, и почти хочется плакать, когда вдруг я замечаю окно, а за ним галерею дворца. Лезу в это окно, пытаюсь выбраться, что дается мне с большим трудом. Выбравшись, я сталкиваюсь с человеком. Это мой отец. То есть я вижу его впервые. Могучий витязь, в кольчуге, с черными волосами. Шлем, меч. Аккуратная бородка. Он не так стар, но и не молод. Я говорю ему:
- Отец. Я видел слова. Они разбросаны осколками звезд по всему залу!
- Я знаю. И пусть.
- Но ведь это не правда!
- А вот это меня действительно огорчает.
И он уходит. Задумчивый великан. Отец…
Я иду дальше, и прохожу сквозь большие ворота. И тут моему взору предстает невероятное зрелище. Лес, все тот обгоревший полукруглый лес, а на горизонте возвышается исполинских размеров золотой купол. Он выше самой высокой горы. Им можно было бы накрыть Океан. Тем не менее, это купол храма. Самого красивого храма на земле. Я иду к нему, хотя дорога до него кажется бесконечной. Опять все та же дорога. Из бревен и досок. Я иду к нему, и у меня вдруг появляется попутчик… появляются попутчики. Сначала это молодой китайский юноша по имени И Хуань. Потом к нам присоединяется здоровый кот. Серый, с желтыми глазами. Мы проходим через рынок. Ярмарку. Не знаю. Здесь продают одежду, это точно, еду, вроде бы. Что-то еще. Мы проходим, и я разговариваю с И по-китайски (я учил его в школе, это правда). Прошу ничего мне не отвечать. Прошу молчать. Мы идем, и вдруг дорога вновь взмывает вверх, но теперь уже без всяких опор. Туман заволакивает все спереди и сзади. Закрывает купол храма. Дорога как-то странно движется. Волнами. Мы бежим, спасаясь от бесконечности, вокруг опять только лес и дорога… и туман. Мы бежим, бежим, бежим. И я кричу, что этот бег не имеет смысла. Что мы давно уже в ловучшке…
Я просыпаюсь на мягком кресле. Молодая девушка смотрит на меня, держа в руках какую-то папку с бумагами. Она сидит на стуле напротив. Я встаю. Мы вместе встаем и подходим к двери. Она держит в руках листок с историей моей болезни…
- Так это был всего лишь сон?
- Лишь сон. Гипноз, точнее.
- Зачем?
- Так было нужно. Все, что ты видел, были специально созданные образы.
- Понятно…
Она поворачивается ко мне спиной, и прикрепляет кнопками историю моей болезни на какую-то специальную Читать далее...

"Скажи, если нет у тебя грехов, откуда им взяться у нас?"

Если есть Бог, то почему порой происходят некоторые вещи? Если есть Бог, то как он их допускает? Почему люди продолжают в него верить после всего того, что происходит?
Если есть Бог, то почему страдают невинные? Если есть Бог, то почему виноватые выходят сухими из воды? Может быть потому, что есть еще и Дьявол?
Если есть Бог, то почему он прячется? Почему не покажется всем, и не прекратит эту вечную неразбериху?
Если есть Бог, то где он живет?
Если есть Бог, то почему у него нет образа? Почему он не мужчина и не женщина, как принято считать?
Если есть Бог, я хотел бы у него спросить некоторые вещи... Почему я не могу сделать этого?
Если есть Бог, то как получается, что я пишу сейчас эти строчки?
Если есть Бог, то что бы он подумал? Почему я должен гадать, и не знаю наверняка?
Если есть Бог, почему уходят те, кого действительно любишь?
Если есть Бог, почему ты действительно любишь?
Если Бога нет, тогда зачем все это?
Если есть Бог, всемогущь ли он?
Если есть Бог, действительно ли он все видит?
Если Бог все видит, то опять же, как он все это допускает?
Если есть Бог, что он думает о Библии?
Я бы очень хотел знать, потому что я, в конце концов, верю.
Если есть Бог, то что на самом деле хорошо, а что на самом деле плохо?
Если есть Бог, может, он просто устроил такую вот большую игру?
Если есть Бог, то, может, есть кто-то старше?
Я бы хотел, очень хотел, получить ответы. Да только нужны ли они мне? Думаю, что нет. В этой потрясающей игре света и тени, в этой трагической реальности, в этом, с вашего позволения, мире, есть Бог. Симбиозом человеческой веры, он существует в сердцах людей. Вот только влиять на их судьбы, боюсь, он уже не способен. Почему?
Просто потому, что от него слишком много хотят...

Перепутанный своими молитвами,
Запорошенный Ветрами-вьюгами,
Отгороженный стенами-ставнями,
Я пытаюсь оторваться от земли...

Разукрашенный, рассмотренный, брошеный,
Переломленный светом солнечным,
Память выдумала что-то хорошее,
Я бегу за зимним ветром до весны...

но там,
на пути к небесам,
закроются двери,
серым пеплом застелит глаза...
я.... я снова здесь...
я пытаюсь не видеть вас...
я снова вне себя...