Удар, еще удар. На костяшках левого кулака появились лиловые пятна, кисть казалось, сейчас развалится. Я сделала еще один замах, теперь уже правой рукой, он ее схватил, зажал кисть с большой силой и дернул наверх, что послышался легкий хруст кости. Лучевая - писать не смогу недель пять. Заломав левую руку, он ребром ладони ударил по основанию шеи. Я охнула, тело обмякнуло и упало…
Боже, как болит шея и голова, даже думать больно. Все тело ноет, правое запястье распухло и посинело. Ноги связаны какой-то старой грязной веревкой, левая рука прикована наручником к металлической лестнице ведущей на темный чердак.
Какое сегодня число? Да о чем это я, как я здесь оказалась? А где это здесь?
Я огляделась. Ветхий сарайчик с довольно крупными щелями в стенах. Напротив меня дверь, старая дверь, сколоченная из обычных досок связкой буквой Z. С лева от двери, нагромождение из старых ведер, они стоят пирамидой одно в одно, их так много, что эта пирамида примерно с человека высотой. Рядом с ведрами валяются тряпки - грязные, засаленные, с засохшими бурыми пятнами. Справа от двери куча мешков, из дырки одного из них сыпется струйкой зерно. Дальше стоят какие-то ящики, набитые хламом, пара старых велосипедов, в углу куча угля, рядом поленница сложенная ровными рядами.
Перевернувшись на бок, я почувствовала сильную боль в голени, решив понять, что с ней я тупо на нее уставилась. Стопа, была неестественно повернута, такого естественно мертвецкого сиренево-сине-серого цвета, такое ощущение, будто по ноге проехал товарный поезд. Я не врач, точно не скажу, но, судя по всему либо серьезный вывих (а я на это надеюсь) или перелом. Наверно валяюсь в этом вонючем, заброшенном сарае день-два, очень хочется пить. Разглядев посиневшие конечности, я приступила к изучению своей одежды. Украшения все на месте, рубашка целая, только не хватает второй пуговицы сверху, мои новенькие туфли в стиле балетных пуант валяются на расстояние вытянутой руки, там же валяется сумка. Когда-то чистые голубые вельветовые капри, теперь все в пятнах от крови и грязи, аккуратно подтянувшись к лестнице, я пощупала содержимое широких карманов, и обнаружила, что телефон на месте. Тихо спела в душе победную песню, и попробовала вытащить его из кармана: пусть, пусть будет батарейка хотя бы на пару sms.
Все-таки вытащив его из кармана, я быстро-быстро его перевернула. Да!!! На телефоне было 13 сентября, значит я уже два дня не понятно где, не прочитанных сообщений двенадцать, не отвеченых вызовов сто сорок три. Не зная, что предпринять, я подумала, куда мне нужно позвонить, домой, или спасателям. Дома накричат и спросят где я шляюсь, лучше спасателям. Как там теперь по-новому 911 или 0911?
Я быстро написала sms-ку сестре, о том что жива, не стала добавлять, что все в порядке и что я здорова – наглая ложь. Теперь спасатели.
-Помогите! Я не знаю где я, я лежу связанная в сарае, меня должны были разыскивать, я Юля Юрова, помогите мне …
Услышав как к двери кто-то подошел, я по быстрому спрятала телефон обратно в карман, и сделала вид, что я до сих пор без сознания.
Человек зашел и тяжелой поступью подошел ко мне. Шершавые руки дотронулись до моей шеи, и начали искать пульс. Он поднялся и заговорил:
-Нет, она не очнулась. Живая, дрянь. Как это не трогать? Это уже мое дело.
Присев на корточки рядом со мной он потянул ко мне руки. Я еле себя сдерживала. Он расстегнул блузку и положил руку на грудь. Я не смогла больше удерживать крик, и подняв каменно тяжелую руку я закричав, что было силы ударила его по голове туфлей. Но, что моя микро туфля против этого монстра? Он не стал себя сдерживаться и ударил меня по щеке, затем взял меня за волосы и ударил о лестницу, рука этого монстра оказалась такой тяжелой, а ступенька лестницы такой твердой, что, почувствовав ее, я тут же провалилась в темноту.
Когда я опять очнулась, толстяк лежал рядом с мешками, без сознания. Спиной ко мне, на перевернутом ведре, сидел высокий блондин в дорогом костюме. Я не видела, красив ли он, я это чувствовала. Все плохие парни в дорогих костюмах и ботинках от gauche, красивы. Точно.
Он медленно повернулся ко мне, и я увидела его лицо. Он был безупречен. Похож на ангела, эти светлые прядки, холодно-серые глаза, фарфорно-белая кожа, правильный аристократический профиль. Он был бы ангелом, если бы не ухмылочка на его губах. Она такая ужасная, что мне показалось, что он готов разрезать, даже не разрезать покромсать все: этот сарай, толстяка, меня, на мелкие кусочки, складным ножом который крутил в руках. На губах ухмылка, а в глазах ненависть ко всему миру.
Он поставил локоть на колено, и положил подбородок в ладонь.
-Очнулась? А я то подумал, что от испуга сердце разорвалось… Еще успеем не переживай.
-Что успеем?
Он подкинул нож в верх, поймал его за лезвие, зажав блестящий метал между указательным и большим пальцем левой руки, и я про себя отметила, что он вероятнее всего левша.
-Успеем порвать твое маленькое сердечко на тысячу клочков… Наверно в предсмертной
Читать далее...