Смеяться. Убийца поднимает голову, как змея и придорожных кустов.
Может, там, внутри, есть что-то ещё. Или кто-то ещё. Ну и что, по-моему они неплохо уживутся.
У них схожие роли, только цели разные.
Один убивает за меня, второй будет пытаться убить меня.
Незначительная разница в предлогах, методах и обстоятельствах.

Мне еще есть чему учиться.
Например, не держаться.
Ни за кого, ни за что.
Даже за жизнь.

Обыденно как-то, избито, ненужно.
Просто разжать пальцы.
Как и положено законам, гравитация существует только в больном человеческом подсознании.

Иногда убийца засыпает.
Оскорбления, недоверие, пренебрежение.
Я склоняю голову набок и с такого ракурса смотрю на мир. Открываю-закрываю телефон, потом возвращаю его в карман, чтобы достать через секунду. Ты не пишешь, но это не повод не ждать.
Камни достигают моего огорода, а я терпеливо жду, когда он проснется, чтобы с утроенной силой швырнуть их обратно за ограду.
Убийца умеет уважать чужое.
В отличие от тех, кто дал ему в руки оружие.

-Вы выпьете вот это Время. Пейте больше, не бойтесь переборщить, оно натуральное, да и хуже Вам, юноша, уже не станет.
-А если не поможет?
-Ну как же может не помочь? Я же вам ещё вспомогательное выписал. Видите, вон ту бутылочку. Расстояние. Только имейте в виду, пить надо все это сразу и без перерывов. Поняли меня, юноша? Это вам не влюбленность, чтобы "хочу-приму, а не хочу-само пройдет". У вас случай потяжелее будет.

      ___________________________________________________________________________________________________


Два метра. Метр. Всего шаг.
Можно протянуть руку и прикоснуться.
Если хватит смелости.

Нелепая попытка заставить себя отвернуться.
Соскользнувший взгляд, не справившийся с управлением, слетевший с траектории.
Расстояние то увеличивается, то сокращается.
Оно дышит. Наскоро наложенные швы с подобным давлением не справляются, оно прорывается сквозь них, как фантастическое чудовище из старых фильмов ужасов сквозь мягкую человеческую плоть.
Я_не_хочу_уходить.
Хочу стоять и смотреть. Не отводя взгляд, пить этот момент. Запоминать каждый жест, каждый случайный взгляд в мою сторону, каждое сказанное слово.
Нитки швов разлетаются в разные стороны. Я улыбаюсь и иду курить.
Чувствую чью-то руку.
Чей-то сочувствующий взгляд.
И продолжаю себя изводить. Жестоко.

      ___________________________________________________________________________________________________

Я научился предавать.
Я научился перешагивать.
Только не себя, только не через тебя.

И я рад.

Знаешь, что самое смешное: тот, ради кого ты так хочешь умереть, не будет тебя оплакивать.
Может, отменишь заказ?
Самого себя.

Мы с тобой не поделили куклу.
Большую, красивую куклу с аристократически бледным лицом и голубыми глазами в обрамлении иссиня-черных волос.
Тогда я был маленьким и, как следствие, добрым и мечтательным.
Я очень хотел сделать из куклы человека.
Хотел подарить ей взгляд вместо голубых стекол, в которых не отражается ничего, кроме мира.
Хотел подарить ей свободу двигаться без тонких ниточек, боль первых шагов и неочищенный  воздух за пределами стерилизованной белой коробки, в которой ты её держишь.
Но это было тогда.
А сейчас я уже..
Не тот.
Но знаешь, я по-прежнему считаю тебя дерьмовым кукловодом.

Меня назвали монстром.
Я решил, что они правы.
Есть только одно маленькое противоречие: я мало изменился с тех пор.
Это значит одно из двух: либо они совершенно не разбираются в людях, либо не имеют собственного мнения.

Это не я убивал тебя.

Вечной любви не бывает. Нонсенс.
А вечная ненависть существует. Парадокс.
Мне непонятна суть этого мира. Вывод.

Однажды на мне поставят штамп "склонен к побегам".
Вот только, пока все пытаются убежать от себя.
Я пытаюсь догнать себя самого.

А зачем ты уворачиваешься туда, куда я промахиваюсь? (с)

Такие розовые, что режет глаза.
Многоточия, как попытка придать смысл набору из ярких, переливающихся букв.
Они будут счастливее, чем я.
Они будут любить жизнь.
Потом начнут пить коктейли в ярких баночках, намазывать тошнотворно-разноцветные блестки на искуственный загар и клянчить деньги у родителей на очередное увеселительное заведение с неоновой вывеской у входа.
И их не становится меньше.
Я буду молча наблюдать за концом света.
Однажды наступит день, когда я возненавижу небо за то, что на нем нет звезд.
Только стразы.

Ты пройдешь по стальному канату асфальтовой тенью,
И заметят тебя только нелюди и наркоманы.
Мы фанатики веры в бессмертие и привидений.
Параноики, психи, любители самообмана.
Твое имя молчит потому, что никто и не вспомнит,
Как оно произносится вслух, как шевелятся губы.
Гарри Поттер лежит, захороненный в старой часовне
Значит, ты от кого-то другого потребуешь чуда.
Может быть, от меня. Извини,моя палочка села.
Но зачем утруждаться? Ты был и останешься тенью.
Если нравится-пусть. Это каждого личное дело.
Только я ненавижу таких вот, как ты, привидений.

Дежа-вю.
Поезд № 21 Ульяновск-Москва прибывает на 3 путь ко 2 платформе. Повторяю..
Вагон №5.
-Ты только возвращайся.
-Угу.
Жарко. За окном мелькают пути, застывшие без движения вагоны, редкие люди в рабочей униформе. Как же жарко.
Стараюсь дышать ровно: вдох-выдох. Поезд замедляет ход, но всё никак не хочет останавливаться. До прибытия остается 3 минуты. Уже меньше. Рука тянется к секундомеру, я невольно ухмыляюсь. Паранойя. Оглядываюсь назад: на нижнем сидении возвышается скромная башня из двух моих сумок, увенчанная зачитанным до дыр "Принцем-полукровкой". Сколько не старался вчера-так и не смог зачитаться. Из купе на меня смотрят соседи. Подозрительно так смотрят, это меня немного забавляет. Поезд дергается, словно гигантская гусеница, по телу которой пробежала предсмертная конвульсия, и замирает.
Ноги отказываются меня слушаться. Я смотрю в окно купе, вижу, как на платформу стекаются люди-встречающие, очевидно. Сзади меня образовывается пробка из стремящихся вырваться на относительно свежий столичный воздух путников. Паренек-попутчик помогает мне поднять сумку и подталкивает к выходу. Он улыбается и что-то желает мне на прощание. Я его почти не слышу, на автомате отвечаю что-то и на негнущихся ногах ступаю на пыльный вокзальный асфальт. Ты. ТЫ.

Поезд №21 Ульяновск-Москва прибывает на 3 путь ко 2 платформе. Повторяю..
Вагон №6.
-Ты приезжай ещё.
-Обязательно. Соскучиться не успеете.
В вагоне жарко, на улице холодно. Контраст. Отмечаю про себя. Поезд замедляет ход. Я почти не смотрю в окно. В голове крутятся самые разнообразные мысли от "чёрт, я похоже диски забыл" до "надо убрать "Дары Смерти" в сумку, интересно, как эта книга вчера туда влезла?" Самые разнообразные мысли, только чтобы отогнать от себя одну-единственную, самую страшную: ТЕБЯ на вокзале нет.
Выхожу в коридор, смотрю на снующих туда-сюда пассажиров и взмыленную проводницу, опираюсь на поручень у окна. Виднеются уже знакомые очертания Казанского вокзала,из соседнего купе доносятся детские голоса.
Поезд останавливается в уже привычной предсмертной конвульсии гусеницы. Беру гитару и сумку, последняя ощутимо бьет по ногам.
Не прощаясь с малоинтересными попутчиками выхожу в на отсыревшую улицу.
Я знаю, что меня встретят Хотару и Юки.
Знаю, что будет вечер, иероглифы, печеные овощи.
Но нет и не будет в этом вечере ТЕБЯ.
Я грустно улыбаюсь синим вагонам поезда "Ульяновск-Москва".

Какой смешной финал,
Я б оценил его, когда б не знал,
Как страшно ноет это место внутри,
Где я тебе доверял.

По-прежнему.
До сих пор.
Каждый день.

Поезд.
Ульяновск.
4 дня.
Ну-ну.

Я обещаю, что буду гореть.
Ездить в метро по невидимым станциям.
Я научился почти не жалеть,
Я научился не разбиваться.
Ныне и впредь.
Я обещаю, что вырвусь вперед.
Всадником на механической лошади.
Тем, кто простит, но спокойно убьет.
Красной звездой над разрушенной площадью.
Время и год.
Нам не даны. Пресловутые игрики.
Я же не логик, я лучше не сделаю.
Не опускайте за кадрами лирику.
И поцелуй. В Рождество. Под омелою.
Я обещаю, что буду гореть.
Смело.

Если хочешь убивать-убивай.
Только не ищи себе оправдания.
Только не успокаивай себя тем, что другого выхода не было.
Киллеров по ночам грызет совесть.
Настоящий убийца расправился с ней в первую очередь.
Если хочешь убивать-не надевай белые перчатки, не брезгуй чужой кровью и не крести дрожащими пальцами бледное лицо своей жертвы.
Нельзя желать оставаться хорошим, убивая.
И без тебя хватит предателей, продавшихся борцов за справедливость, белых охотников за чёрными душами.
Убивай, потому что тебе это нравится.
И тогда ты сможешь тягаться со мной.

У меня есть полоска красной ткани.
Просто полоска красной ткани, с какой стороны не посмотри.
Она не дает мне права убивать людей.
Но зато дает возможность.

Это потом я понял, что этим можно гордиться.
Что этим можно жить.
Что это надо воспринимать как нечто неординарное.
Тогда эта была просто очередная попытка приблизиться.
К тому, кто по-прежнему остается моим детским идеалом.
Kaze ni naritai

Как же люди любят играть.
В любовь,в страдания, примеряя на себя маски одну за другой и постепенно забывая собственное лицо.
Добровольное заключение в виртуальной реальности с редкими, почти незаметными вылазками во внешний мир. Хождение по кругу, попытка придать себе значимости с неизменным последующим возвращением к себе..домой.
Как же люди любят играть, забывая,что за никами и отредактированными фотографиями скрываются такие же, как они, люди. Втягивая их в свои манипуляции. Пытаясь изменить их под себя.
И в этом, возможно, нет их вины.
Просто в нас генетически заложено желание подчинять.
И убивать.
Себе подобных.

Точка невозвращения.
Я с недавних пор боюсь точек.
Они слишком категоричны.