В колонках играет - ничего Город сжигает огни
можно заснуть не проснуться
вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится»
«Слова на листке.»
Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы текли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в долине фараонов. Ты помнишь долину фараонов? Я всегда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убойной марокканской дури, смотреть на бесконечный закат над бескрайней пустыней... Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты... Красное на золотом... Ты кусала мои губы до боли до ран, из которых вырывалась на свободу пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем мне становилось дурно. Перед глазами все плыло... лишь ты... А толпа кричала: "Давай, давай!" Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие... Потом мы лежали голые на матах в центре ринга... У нас не было даже сил подняться и уйти... Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кровь смешивалась... Кто победил наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, нашли нечто настоящее и правдивое...
На полученные деньги ты покупала себе настолько вызывающие наряды, что прохожие оборачивались, а я готов был драться с каждым из них за голодные взгляды в твою сторону. Какие это были взгляды! Когда наши раны заживали, твои шаги становились музыкой, голос казался мне песней. Мы не боялись обличить мир в уродстве, дать ему пощечину своим внешним видом, яркостью и непредсказуемостью. Потягивая "пятку" и пуская струйки дыма в потолок, я наблюдал за тем, как ты примеряешь шмотки. С каждым новым платьем ты надеваешь на себя и новую маску. Ты меняешься, фантазируя о том, куда могла бы в нем пойти и какую реакцию вызвало бы твое появление в нем... Мне было легко угадывать твои мысли, когда ты стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое отражение. Мир в такие минуты казался театром одного актера для одного зрителя. Я смотрел все эти мини-пьески с переодеванием и будто вместе с дымом поднимался к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимал тебя за плечи, кружился по комнате. С нетерпением ждал конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы... И вот я уже лежу на огромной кровати в одних только джинсах, и ты для меня показываешь этот бесконечный стриптиз. Оказывается, летать это просто. Нужно только оттолкнуться от краев постели и через мгновение оказаться где-то рядом с тобой. "Спектакль окончен", я шептал тебе на ушко и тянул обратно в кровать, поворачивал к себе лицом и целовал в губы. Сначала ты сопротивлялась, говорила, что сейчас примеришь еще пару "маечек-кофточек" и тогда придешь, но во мне было достаточно сил для того, чтобы сказать тебе "нет". И все твои новые вещички без жалости и уважения к их внушительной родословной разлетались по полу.
Я встретил тебя весной. Цвела черешня. Запах ее маленьких цветочков, окружающих мой дом со всех сторон, сводил с ума. Проходя мимо, я плакал от аллергии, в прямом смысле слова чихал на всю эту красоту. Я был несчастен и жалок. Красные воспаленные глаза и опухший, постоянно сопливый нос. Нет ничего ужаснее аллергии! Четыре таблетки, прописанных врачом против этой напасти превращали меня в засыпающего на ходу "обдолбыша". Лучше не становилось только хуже и хуже. Я мечтал, чтобы вся черешня сгорела к чертовой матери! К двадцати пяти годам я стал страшным аллергиком и понял, что, видимо, умру. Захлебнусь во сне соплями или засну и не проснусь от передозировки этих бесконечных лекарств. А еще был вариант отправиться туда, где черешня не цветет. Пришлось выбрать последний вариант и поехать в Питер. Честно говоря, этим городом я бредил давно. Он виделся мне в снах, притягивал своей музейной аурой и многотысячными рэйвами. Он сочетал несовместимые, казалось бы, энергетику старинного "картинного" города и моднейшую молодежную тусовку. Именно Питер, а не Москва держал "шишку" в бесконечном споре двух столиц за право называться клубным центром. Все эти "форты" и "Восточные удары", с их фантастическим разгулом быстрых наркотиков и не менее быстрого секса заставили меня с каким-то особенным волнением произнести фразу: "Говнилково Санкт-Петербург, в один конец" и протянуть в окошечко вокзальной кассы мятую крупную купюру. Когда доктор предложил поехать пожить в северном климате, мне не пришлось выбирать маршрут все было решено давно. Я засовывал сумки на верхнюю полку купе, чувствуя небывалое перевозбуждение. Всю ночь под стук колес не мог сомкнуть глаз. В голове кружилось такое количество мыслей, что утром не смог вспомнить ни одной. Хотя нет, думал о том, что вот в Питере и встречу ту самую девушку. Ту самую, которую должен встретить в своей жизни каждый мужчина. О которой
Читать далее...