[500x345]
Когда все беспорядочные мысли обретают видимую форму, и эта форма находится ближе твоей кожи, становится как-то не по себе. Когда пару дней кажутся вечностью, все лишние мысли выветриваются. Остается лишь то, ради чего живешь, то, ради чего дышишь.
Если долго плакать, рано или поздно засмеешься. Когда кажется, что уже никогда не будешь счастлив, приходит настоящее счастье, такое, какого не могло быть раньше, не могло быть в природе. И только почувствовав то, чего не чувствовал никогда раньше, понимаешь, что не зря пережил все, что пережил.
Когда тебя нет рядом, кажется, что от меня оторвали какую-то часть. Самую важную часть. Рука пытается взять твою, но вместо этого хватает воздух. Все уже неважно, словно вчерашний день. Есть лишь одно целое, серебряная фигурка в керамическом горшке. Прямо как в древнегреческой легенде.
Когда-то давно, когда человеческая раса была еще молода, не было никакого разделения на мужчину и женщину. Но все были так счастливы, что боги, позавидовав счастью людей, взяли и разделили их на две части, назвав одну из них мужчиной, а вторую - женщиной. С тех пор разделенные части одного целого пытаются объединиться, и стараются стать ближе друг к другу, и все равно остаются разными существами, но, соединяясь в поцелуе, они могут на какое-то время почувствовать то блаженство, что было ведомо лишь древним их предкам.
Важно лишь найти свою половину.

Слушать этот музыкальный файл

Дикий коредор, холодная палата, крашенные ручки, кафельный пол, заляпаны чем то. Чем? Лучше не думать:
Тем, что когда то было тобой,
Тем, что когда то ходило, искало, любило, ценило, кого-то имело, ходило в окно, чего-то достигло. Лежишь на полу, сука.
В этот день..я узнаю жаркий карниз ногами
В этот день.. я узнаю мокрый асфальт мозгами
В этот день.. я полечу раскинув крылья
В этот день... не провожай уйду один

[411x530]
Мертвый клоун лежал на мокром асфальте, глядя остекленевшими глазами на небо Аустерлица. Клоуна звали не князь Андрей, но, будь он жив, голос за кадром не преминул бы указать на то, что жизнь не там, среди облаков, а здесь, внизу. Синяя птица, птица счастья, тебя знаю не долго, но пора прощаться. Уходишь потому что так надо, смеешься потому что так надо, плачешь, потому что делают больно.
Мысли о Вселенской Несправедливости как бы невзначай серыми каплями ветра обволакивают твое тело, а ты все лежишь и бессмысленно и тупо смотришь перед собой. Ты долго кривлялся, изображая веселье, радость, ты носил маски и даже спал в гриме, но умер не вечным весельчаком с красным накладным носом, а самим собой – печальным, унылым и постаревшим в душе молодым парнем.
Ты не понял, с какой стороны она прилетела, не успел сообразить, из чьего дула она вылетела, и уже не чувствовал, как она крошит сухожилья и превращает в бесформенное желе твои внутренние органы. Бесстрастные, неумолимые и судьбоносные 9 граммов. Асфальт, серый как морг, февраль в марте, день победы над своим самолюбием и гордостью.
Хочется рыдать, но слезы смывает дождем, хочется кричать, но горло как назло простужено, хочется позвонить, но карту пополнения размыло водой в кармане. Неудача. Тебе всегда сопутствовало это. А, впрочем, наплевать. Уже ничего не изменить, смирись и наблюдай за потоком цвета за окном и в тайне надейся на то, что когда-нибудь еще увидишь того, кого так и не смог разглядеть среди облаков.

[400x353]
Настроение сейчас - вода

Мысли жужжат и роятся в голове, словно насекомые. Отгоняю их, а они снова возвращаются. Тогда просто включаю плеер и падаю по проводам в саму музыку, чтобы не слышать даже собственных мыслей, растворившись в бесконечной мелодии. Иллюзии возникали одна за другой, желаемое смешивалось с действительным, порождая немыслимых уродцев, ставя их в противовес моим страхам. Красные вспышки мелькали у сердца, делая коже тепло. Я грелся в этом тепле, не зная, что все сны, мечты, восторги, эмоции - все это было реальными мыслями другого человека. И пусть для меня это могло никогда не стать реальностью - совершенно безболезненно - для него это так же существует, как и серое небо над головой, и приносит такое знакомое мне чувство.
Какое же это извращенство - видеть во сне чужую реальность.
Возможно, я видел в тебе что-то, чего мне так всегда не хватало, а потому привязался. Возможно, мне просто нужно было что-то делать со всеми этими потерями, и я поддался на одинокий вой собственной души. Возможно, просто не о чем было мечтать. Но эти сны все перевернули. Не совсем желаемое превращалось в действительное, чтобы действительность сделать нежелаемой.
Сейчас, сидя под деревом, облокатившись и наблюдая из-под козырька потрепаного тракера за падающими на джинсы каплями, я вновь почувствовал это огромное, всеобъемлющее одиночество. Мне нельзя было терять еще и тебя.
Но зато теперь я знаю, что все это время держало меня в реальности.

На коже появляются пятна от возраста, волосы седеют, и тело постепенно перестает слушаться. Сид Вишес, Джон Леннон, Джим Морриссон, Курт Кобейн, Фредди Меркьюри - они не дожили до этого. Пропустив эту стадию, они перешли непосредственно к эпилогу, осев строчками и рифами на сотнях тысяч виниловых пластинок, кассет и компакт-дисков.
"Мне нужны с собой только гитара и сигареты", - говорит Нана.
Все когда-нибудь начинается и где-то кончается. Это так же неизбежно, как и я. Мечты летят над полем боя, наблюдая за мной сверху, пытаясь подсказать, в какой стороне нет врага, но их подсказки доходят до меня лишь неразборчивым шепотом, и я как всегда иду не туда. А они все парят, не в силах спуститься вниз. На то они и мечты. На то она и жизнь. Достижение мечты никогда не будет концом, в противном случае не будет ради чего жить.
Твоя боль. Твой смех. Твое желание все вернуть. Война идет в каждом из нас, и моя финальная битва пока еще впереди.
[401x401]

[220x219]
Льдинки, слетающие с твоих ресниц, обжигают мне лицо, в голове крутится "They say", а за поворотом ждет теплое солце. Но почему-то секунды стали резиновыми, они словно эластичные канаты возвращают меня в исходное положение, заставляя смотреть в эти бездонные холодные глаза. Зачем?
Я ощущаю каждую пылинку, упавшую на мои плечи так, будто она имеет как-то реальный вес, а в голове образовался гигантский, всепоглощающий вакуум, мысли в котором звучат протяжно и неразборчиво, и эхо раздается такое, что хоть уши затыкай. Хочется кричать, но язык не слушается. Тогда я начинаю петь:
If you were me, could you defend
The given rights to all of men?
Не могу понять, почему в голове крутится именно эта песня, что-то неправильно, что-то в корне не так, как должно быть. И вдруг изображение начинает подергиваться, а голову пронзает боль. Хочется выть, но боль волнами накатывается на мой мозг, не давая ему среагировать. Все что есть - эта боль. Я вижу пылинку, плавно спускающуюся мне на нос. Слишком плавно. Я наблюдаю за ее полетом. И, наконец, когда она достигает цели, боль достигает своего апогея. Я не выдерживаю всего этого и просыпаюсь.
В наушниках пищащего из-за севшей батарейки плеера играет музыка:
Let's fuck the world with all its trend,
They say it's all about to end...
Солнечный свет из окна полосами от жалюзей лежит на потолке. Я содрогаюсь при виде пылинок, которые он выхватывает из полумрака моей комнаты, словно прожектор. "Так это был сон?" - проносится у меня в голове. "Нет, это было на самом деле, - также беззвучно отвечает на мой вопрос женский голос, - это было на самом деле, просто уже давно". Этот женский голос - мое подсознание. Я часто разговариваю со своим подсознанием, чтобы не сойти с ума. Слишком уж много вещей понимает лишь оно одно.
Я встаю с дивана, раздвигаю жалюзи, любуюсь весенней улицой за окном. Все прошло, ты только в кошмарах приходишь ко мне. Слишком долго ты уничтожала меня, чтобы еще раз появиться наяву. Порой я желал твоей смерти, но для спокойствия мне достаточно просто знать, что я больше никогда в жизни тебя не увижу. И в смерти, пожалуй тоже. В такие моменты ненависть сковывает мышцы, и я сжимаю зубы.
Так глупо, мстить невиновному, не в силах задеть виноватого в твоей боли. Так по-детски - делать вид, что ты умнее чем есть на самом деле и все понимаешь в жизни. В конце концов, это только твои проблемы, и меня они больше не касаются.
А у меня весна. Идите ко всем чертям.

Слушать этот музыкальный файл

Пожалуй, любимая песня Stone Sour.

[359x480]
Поезд ушел, а ты остался. Зеленые кварталы окружают тебя со всех сторон. Ты бежишь без оглядки, в надежде догнать свой поезд, и чем больше сил тратишь, тем лучше понимаешь, что это бесполезно. А зеленые кварталы все мелькают и мелькают в боковом зрении.
Есть вещи, об утере которых не жалеешь. Например, о дешевой шариковой ручке или об утере обременительных, тягостных и изматывающих отношений, пусть и с любимым, но чужим человеком. Такие потери даже в каком-то смысле полезны: ведь можно купить новую ручку, более удобную, с лучшими чернилами, а после падения железного занавеса никому не нужной любви неизбежно открываются новые горизонты, безгранично продлеваемые воображением.
Есть вещи, терять которые нельзя ни в коем случае, ибо они будут преследовать тебя потом еще очень долго, не тяжелым камнем на сердце, тянущим к земле, но комком слез в горле, мешающим спать по ночам. Сравнения неуместны, просто однажды упустив что-то мимолетное, ты потом обречен, пожалуй, всю жизнь жалеть о том, чего не знаешь. Сделав глупость, выбрав не то, чего хочешь, можно убить в себе все, что осталось настоящего. Просто оборвать контакт, порвать провода от сердца к жизни, а потом всю жизнь думать о том, что "this could be the one", выражаясь словами Фреда Дарста. И, в очередной раз перелистывая потрепанный томик Паланика, вспоминать того, кто тебе его дал с невообразимым трепетом. Именно тогда появляется ощущение неправильности, нереальности происходящего.
"Этого не может быть", - твердишь ты себе, не в силах догнать поезд, умчавшийся за твой собственный иллюзорный горизонт, но провода уже разорваны и связь нарушена. Сядьте и попытайтесь получать удовольствие.
И тогда польется дождь, стараясь скрыть слезы отчаянья, а зеленые кварталы укроют от посторонних глаз листьями. Все уже прошло. Ничего больше нет.

Позволь, я тебе его представлю. Его зовут Витя, и он тортик. Он уже не помнит как это случилось, но, такова, видимо судьба. Судьба принимать себя, как некую неизбежность, чуть ли, пожалуй, не неотвратимость, и пытаться свыкнуться с невозможностью самовыразиться.
Нет, не бойся за его судьбу, никто его не съест, ведь живет он в мире точно таких же тортиков как он, а канибализмом у них заниматься не принято. Кокой он? О, можно было бы много о нем рассказать, но что такое, в сущности, рассказ о ком-то? Каждый в этом мире относителен. Нет плохих и хороших, нет добрых и злых, нет красивывых и уродливых. Все относительно, как движение. И движение времени тоже считается, и движение звезд, и движение разноцветных зайчиков в зрачках Альберта Хофманна, и даже Броуновское движение частиц под микроскопом. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Машина неподвижна относительно другой машины, двигающейся с такой же скоростью, а человек, сидящий в машине, несется на скорости, относительно дороги. Террорист, взорвавший здание Парламента, невиновен относительно своих жизненных принципов, идей и убеждений, а женщина, укравшая пакет молока в супермаркете, чтобы как-то накормить маленького больного сынишку, виновата перед законом.
Кто угодно может казаться самому себе красавцем (или напротив), но в 95% случаев он будет сравнивать себя с кем-то, а тот, другой, почти наверняка будет противоположного мнения. Так устроен мир, и это нужно принять, или свалить отсюда к чертовой матери, как уже сделали до нас миллиарды и миллиарды людей...
Вот и Витю просто так описать неудастся. Можно лишь перечислить голые факты, не требующие никакого сравнения и дополнительных объяснений. Наш тортик любит есть клубнику, ненавидит домашних животных и по утрам делает зарядку, обильно посыпая себя сахарной пудрой. Безотносительно.
Но вот ему что-то приходит в голову, и он решает, что пора все поменять: он поливает себя желтой глазурью, заводит подружку-пончика и живет в своем страшном, но симпатишном мире, не зная бед, потребляя и перерабатывая, как миллионы других тортиков вокруг него. Но вдруг БАЦ! И его не стало. Как? Почему? Напали мыши? Плесень? Упал со стола? Никто не знает. Но его не стало. Он выпал из жизни. Выпал, и про него забыли. Но как-то слишком просто забыли. Он всего лишь не звонил пару недель. Но это конец. Не стоило тебе, Витя, выпадать из жизни, ох, не стоило. Все можно вернуть, но уже не хочется? Ну, что ж, значит, все-таки придется менять приоритеты и заново учиться оптимизировать свое потребление...

[427x699]
О чем шепчут тебе по ночам тени прошлого? Чего хотят от тебя призраки будущего? Чем мучают фантомы настоящего? Чего хочешь ты от своего неба? Нужен ли тебе этот мир, такой зеленый и синий? Почему всегда хочется больше? Зачем это все? Как жить дальше, если растерял стимулы? Кто ты? Кто я тебе? Сколько стоит твоя жизнь, и за что она продается? Как быть, выбирая, в какую сторону от камня держать путь? Зачем нужен дневной свет, и почему луна его отражает, не в силах произвести собственный? Как долго все это будет длиться? За что это все?.

[699x524]
Синий снег падает вверх по тропинке. Ты спрашиваешь, что я курил, раз мне такое мерещится? О, нет, позволь я тебе все объясню. Жизнь невозможно курить, это она курит нас с тобой, а мы потихоньку тлеем, оставляя за собой лишь кучки пепла. Тлеем, чтобы в конце упасть окурками на ее ботинок.
Просто не хватает времени. Просто всегда не хватает денег именно поэтому. Просто... Но почему именно синий снег? Потому что тебе так хочется.
Не стоит размахивать руками, кричать, пытаться убедить меня в чем-то. Это слишком глупо, это тебе не к лицу.
Бросать все, и пытаться изменить приоритеты, плюнуть вниз, туда где кучками пепла рассыпаются те, кто тебе не нужен, те, кто еще вчера был роднее самых близких.
Зачем солнце растопило снег? Затем, чтобы он его не засыпал.

[530x698]
Настроение сейчас - ветер

Атмосфера упала нам на плечи, и мы прогибаемся под тяжестью ее нимба. Солнце внутри лампы накаливания печет кончики пальцев. Моя душа лежит на летнем перекрестке призрачных надежд и смотрит в звездное небо.
Инсталляция: спуск с холмов. Мы кувыркаемся в густой траве, спотыкаясь и падая в ямы, мы целуемся и фотографируем друг друга, и то, что нас окружает. Это то, что нужно сейчас, не иначе. Нет легких путей вниз, всегда падаешь и спотыкаешься. А что делать, если там, внизу, твоя цель? И вообще, что за условности? Внизу не обязательно хуже, может, просто иногда холоднее от ветра.
Сеттинг: длинный скелет страшного металлического динозавра, такой неприветливый со стороны, но такой уютный, когда ты в нем. Деревянный пол скелета иногда прогибается под нашим весом, но мы знаем, что он нас выдержит, как и выдержит тех, кто придет после нас, как выдержал тех, кто приходил раньше.
Сюжет: мелками рисую детскую картинку о любви на деревянном полу, грею твои колени, пытаясь заглянуть в НАШИ эмоции. Выход всегда выше, чем вход, и ты знаешь об этом. Пропасть здесь, прыгая вместе с тобой, чувствуя, как любовь проходит по всему телу, медленно согревая мою кровь от плечей, и постепенно струясь до пальцев ног, по дороге в очередной раз задев сердце. Не уходи сейчас, этот миг прекрасен.
Деинсталляция: давай оставим все то, чего переизбыток, в воздушных шариках, вместе с тем скелетом. Голубой, желтый и красный. Заберем с собой лишь самое теплое, красивое и ценное, что есть у нас с тобой. У нас ведь уже много, очень много чего есть.
Эпилог: все просто. Любовь...

[432x443]
Настроение сейчас - нежность

Мягкий лед на поверхности красной шариковой ручки. Он обязательно уснет, уснет так, как не спал никогда, будучи водой. Ручке не нравится ее цвет, подо льдом она стает нежно-фиолетовой, блестящей в самом темном месте стола. Ручка должна спрыгнуть сверху и начать ходить по воде, иначе ничего не получится...
Руки тянутся туда, за ржавые просторы вечернего неба над лесом, чтобы вынуть из пустоты крошечный мерцающий камушек, так некрасиво названный зведой. Я спрятал его глубоко в себе, чтобы в следующий раз, следуя прозрачными пульсирующими лабиринтами тебя, осветить себе путь.
У него осталось так мало холода, что он перестал чувствовать свое бесформенное тело. Он таял. Он все время таял, и растаял, высвободив чистый красный цвет из-под безвременно струящейся субстанции. Он совсем потерялся, и теперь надеялся только куда-нибудь деться, чтобы не чувствовать себя черезчур мягким.
Немного, совсем немного, и уже не фиолетовый. Я больше не сплю. Знаю об этом.

[400x336]
В колонках играет - Downcast - Я устал
Настроение сейчас - боль

Осень встречает меня матовым блеском мутного оконного стекла, запахом телефонной трубки и манящим теплом чашки кофе. Чашка ведь тоже стеклянная, как, впрочем, и некоторые телефонные разговоры.
Любишь ли ты стекло? Стекло бывает таким разным, но оно имеет одно неизменное свойство - оно всегда прозрачное. Иногда - только с одной стороны, иногда, чтобы что-то в нем увидеть, приходится подойти в упор, иногда оно грязное... Стекло бывает разных цветов и оттенков. Бывает хрупким и бронированным...
Бутылки, окна, зеркала, лампочки и кофейные чашки... То, что раньше было просто песком.
Стекло так похоже на людей.
Бабочка бьется своей крохотной головкой об окно, пытаясь выбраться на волю... Бабочка не знает, где выход, равно как и не знает, как разбить невидимую, но такую прочную преграду.
Чтобы разбить - нужно лишь знать как.
Мы все и есть стекло...

[307x177]
В колонках играет - Психея - Шаги
Настроение сейчас - волны

Яркий желтый свет, полная тишина, и лишь нечто, наполняющее меня изнутри, заставляющее чувствовать себя живым... Много ли надо для счастья?
Я бегу от этого яркого света, в поисках источника тепла внутри меня, бегу, но не слышу звука шагов. Я бегу по пустым тропинкам, проложенным где-то среди зеленых травинок. Я бегу и не замечаю, как мне на голову падают капли росы. Я бегу по отражениям облаков в лужах и не обращаю внимания на дождь, который, как из лейки, поливает меня снизу. Я бегу по крышам домов и по верхушкам деревьев, по солнцу и по ветру. Я бегу. Бегу, и думаю лишь о том, как найти источник этого чувства...
Но вот, я останавливаюсь, отчаявшись, и в этот момент просто вижу тебя. И все сразу понимаю...
Прильнуть к губам, пить, упиваться этим чувством, переполняться нежным забвением бесконечного поцелуя... Он должен быть бесконечным.
Целовать тебя и в тайне надеяться, что ты в этот миг чувствовушь тоже самое...

[542x600]
В колонках играет - Лунофобия - Поезд
Настроение сейчас - зной

Пустыня, смог и шум дороги. Идя по пустыне, иногда не замечаешь ее красоту. Как правило, мы видим лишь ее пустоту, но сущность пустыни отнюдь не в этом. Сущность ее в одиночестве. И лишь когда мы слышим голоса далеких звезд и узнаем в них знакомые мелодии, что так милы нам, мелодии, которые вызывают у нас в сознании знакомые образы и лица, лишь тогда мы понимаем сущность этой пустыни.
Ты можешь идти и не замечать этих прекрасных отголосков прошлого, можешь просто стремиться достать немного воды, а можешь пытаться найти клад в одном из уголков пустыни. Но настоящее, подлинное сокровище утолит всю твою жажду вмиг, лишь только ты этого пожелаешь.
Мелодия вальса, звуки милого сердцу голоса, легкий шепот у виска, тяжелый рок и флейта... Воспоминания и эмоции, что неразрывно связаны между собой. Я теперь всегда ищу свое сокровище.

[500x375]
В колонках играет - Де Сент-Экзюпери - Мадмуазель
Настроение сейчас - туман

Маленький мир на каждом повороте лабиринта человеческого мозга. Я кажусь себе таким крошечным и незначительным, слыша отголоски твоих эмоций в телефонной трубке. Волны, волны, антенна, провода, провода... Каждый раз так сложно оказываться в твоем лабиринте. Иногда я блуждаю в нем, вглядываясь в блики цвета индиго на потолке, иногда просто рассматриваю твои миры. Столь многие и столь необычные: иногда необузданные и дикие, а иногда спокойные и размерянные, как само время. Эти миры становятся ближе мне с каждым разом, когда я беру трубку, и я уже не блуждаю в туманном царстве непонятных иллюзий, а рассматриваю твой лабиринт как бы со стороны, и вижу его в ярких красках, среди которых все также преобладает индиго. Твои маленькие миры постепенно заполнят и мой лабиринт, в то время как мои предпримут попытки забраться в твой. И они сделают это, если ты им позволишь. И быть может, тогда два лабиринта сольются воедино, впуская нас в себя, позволяя бесконечно долго бродить среди наших общих, идеальных миров.

Слушать этот музыкальный файл

Любовная песня жестокого человека

Серые крылья серой мечты над желто-красной бездной человеческой души. Осень придет вне зависимости от мечты, но обязательно даст повод для новых желаний. Чего так не хватает этому небу? За чем гонится этот ветер? Здесь все такое необыкновенное и странное. Так много вещей, но лишь немногие из них заслужили имена. А имя - это душа предмета. А ведь есть вещи, которые выше нас, настолько выше, что мы даже не догадываемся об их существовании. Что ж, пока эти вещи не угасли, я буду лететь над бездной на своих серых крыльях.

[450x330]