[pupirchaty]
Суслик был маленький, но очень страшный. Его все боялись.
- Я суслик! – выл он на Луну.
В общем, кошмар, а не животное.

Утро медлноо открывает глаза и начинает радовать.

<3.

- Хочешь, я подумаю о тебе...

Ах, черт, в апреле такие вопросы казались глупыми.
Мы априори думали.
Постоянно.

[i wanna be loved by u]
Асфальтовое настроение.
Да, оно всегда именно такое - серо-коричневое, как волны канала имени Москвы, холодно-сероглазое, как все то же московское небо, обидчивое, гибкое.
В такие дни - холодный чай и больное горло, в такие дни - ощущение полной беспомощности и включенный во всей квартире свет. и крики о мнимой самостоятельности - не настоящей, а так просто, похвастаться.
Конечно мы все можем. конечно.

Помнится, прошлый день десантника был охарактеризован черникой в пластиковом стаканчие, сексом и, кажется, тортом. Хотя, возможно, я ошибаюсь.

И еще год назад при таких обстоятельствах я бы могла сорваться с места - и на всю ночь, благо, есть куда. Благо, с недавних пор я всегда могу быть уверенной, что мальчик, который называл меня принцессой, хранит для меня второй комплект ключей и свежие фильмы - просто так.
Мальчик, прости, я не могу.
Не-мо-гу.
И от осознания этого хочется иногда кричать. Негромко так.

Мсье Наполеон, ваша хрупкая головка определенно не создана для боев со шпагой - да и дуэли нынче не в моде.
Сядьте, сдвиньте залихватски на ухо свою треуголку и, ну же, уткнитесь в томик Камю или Достоевского - выберите сами себе по душе, мон шер.
А после придет война и ваша достойная супруга, разглаживая лампасы лосин цвета бедра испуганной нимфы, как у Ипполита, - помните? - будет картинно вздыхать, поводя густо подведенной бровкой с наклеенной на левую сторону мушкой в форме сердечка, - тайный знак, сигнал для многочисленных шевалье; будет, как вы и мечтали, часами стоять у окна и конечно же позволит вам, мсье Наполеон, опасной бритвой срезать кончик золотистого локона - непреходящая мода романтизма.
А потом... Что потом? потом, потом...
Жизнь прошла, вот что потом.
И - глядь - уже не треуголки залихватски сдвигаются на ухо, уже не в ходу опасные бритвы, и шевалье, к великому сожалению бессмертных француженок, тоже потеряли смысл, ссохлись, скукожились до размеров фарфорровых фигурок на каминных полках, переделанных под кухонные серванты, стыдливо прикрылись заводской глазурью, стыдливо же поразбивались в отголосках снарядных взрывов. И вы, мсье, приравнены в динозаврам, покоитесь на желтоватых страницах истории авторства недавних выпускников СПБГУ, смотрите ревниво сквозь подрисованные нерадивыми учениками усы и фингалы.

Ах, мсье, сядьте...

Я однозначно люблю русскую грамматику.
И столь же однозначно пока не готова к детям.
И знаете, осознание всего этого приносит в меркантильно-маргинальное существование некую толику уверенности в завтрашнем месяце.

В такие дни обычно хочется плакать и куриного бульона.
Ах, черт, а ведь мне всегда так много было нужно...
пальцы ложатся на клавиатуру, как на фортепиано - с размаху и твердо, промахиваясь местами.
Черт, ну отчего же так...

Спасибо.
Дада, я никогда не чувствовала себя более счастливой, чем тогда, прижимаясь к мокрому от пота и холодному от усталости плечу, рассматривая буднично-рабочих людей, еще хранивших на лицах выражение офисной жизни.
Знаю, что это надолго.
Но, Бог мой, от возможности потери становится дурно и хочется кричать от каждой царапакющей смски.
Маразм определенно крепчает.
и мне это определенно нравится.

Читать чужие письма нехорошо.
Смс - опасно для неокрепшей еще нервной системы.
Незабываемый. А что я хотела?

Фрр.
Нонконформизм маленьких девочек прижимает к полу, заставляет задуматься, запутаться, а потом - глядь - и нет ничего, и не было, и ветер в Москве все такой же и долбоебы стайками бродят по Пушке, ловя на себе взгляды юных нонконформисток.
Налич великолепен, Рамазанова сегодня - не очень, а в Москве, понимаете ли, ветер. И дождь иногда, но это уже не так интересно.

Чудно.
Ласкающе-светлые волосы - на рыжий узел.
Нет, правда, чудесно.
Обрывки английских фраз.
Терпкий запах мускуса и привкус железа на языке - украдкой.
Полуулыбки.

А в самом конце - финишная прямая и нечаянные слезы от мускусного запаха беззвучной обиды.
Походу я исписалась.

Анечка.
Когда я была маленькой, мне ничто не казалось трогательным. Сейчас - девочки.
[показать]

Кактус скукожился и был отправлен в помойку. Не выдержал поглощаемых от компъютера излучений.
Ах, Антон, мне ни капельки не стыдно. Ну может быть совсем чуть-чуть. Дада, за шестой класс - но не более.

Дашик.
Дада, именно так, девочка моя.
Девочка-орбиталь.
Idеаl.

10.59.
И финиш, да. И снова бесконечные красные ягоды, полные витамина Це и свежайшего мяса - только что ползало.
и обвинение во всех грехах, смертных и не очень. И платье с трахающимися стрекозками на сладкое - но об этом тсс...

УПД.
Дислеймер.
Я тебя люблю.

Ну вот. Дожили, да.
Загоняться по мелочам, капризно надувать губки, обвиняя себя в чисто женской несдержанности - где-то я это уже видела.
Это не чисто женская несдержанность, это твое, твое, блять, шило в заднице, девочка моя.
Твое.
если пятиминутное молчание приравнивать к едкому "нет", можно свихнуться.
сначала начнет дергаться глаз, потом все остальное.
В такие моменты как панацея выступают бесконечные лучшие подруги, с постоянным "нет, ну я же говорила..." Подруги, ау!...

Такое состояние всегда заканчивается одинаково.
Жаль.
А ведь я точно знаю, как с этим бороться...

*о любви, если что.Да.

Аftеrpаrty.
Губы-губы. Несложная пьеса на мануальном ксилофоне: губы-губы-плечо-нос-губы.
Красными полосками по нетвердо сидящему загару - обещания.
Темно-лиловый оттенок кожи как залог верности. И пускай.
Ведь все бывает впервые.


Дальше - свежий воздух и ночные мальчики-мотыльки, морковка и тотализатор: 10 копеек на кон. И девочка-орбиталь с яблочными глазами. Почему? А почему нет?
Приезжай.

nevermind part 2.
Hennessy Ellipse - мечта поэта, да, и, как и все мечты, становится все более недоступен.
Ночами - разложение на атомы, сигаретный дым в окна и терпкий запах Кляйна в лицо. Дальше - легким привкусом меда на языке, меда и жасмина, в пластиковых бутылках. Конечно, никакого жасмина там нет, но нам, городским детям, хочется думать, что это именно он, и плевать, что настоящий жасмин, как философский камень, скрывается, прячется, и не найти.
Ночами - рассказы о ненавистном море, большой соленой луже с плавающими в ней муренами и скатами. Боюсь, а потому не люблю. И их, и море. Море - за компанию.
По вечерам - удушливый запах той же лужи, рыбы, кормящиеся дном яхт миллионеров, которые в нашем климате почему-то не размножаются.

- Тебя можно сегодня поймать?
- не знааааю, зависит от мамы.

- Ань, как ты смотришь на то, чтобы прогуляться часов в шесть?
- Не знаааю, зависит от мамы.

- Мы же увидимся, когда ты приедешь? Очень хочу наконец-то на тебя посмотреть.
- Не знааааю...

По вовиной классификации, я дипломат.
Мое "не знааааю" равносильно "Хуй. Без вариантов".

Это не у меня проблемы с алкоголем, это у него.
У меня-то все хорошо, радужно-заебательски, в плясках и песнях - а что еще надо?
Прости, мама, у меня все валится из рук.
Папа, прости, но мне срать.
И даже суицид не представляется выходом.
Потому что выходы из окон и алкогольные сны - давно уже оut. Не модно.

[nеvеrmind]
начало нового дня обещало быть лучше - чуть-чуть, улыбчивей, как полуслепая бабаИра возле подъезда, неизменная, неизменяемая, потому что за 20 лет - ни-ни, ни с кем, даже Генералу отказала: пардоньте-с...
Генерал, что ни говори, был хорош. И усы, да, при нем, и кортик именной, и трубка отлично заменяла проданную по пьяному делу генеральскую честь.

Так... Да. И утро было, и день, и вот так, незаметно и оттого слегка обидно, кончиться, как праздничный мусс, улететь, уплыть, как тот самый генерал.

А что? И неплохо...