В восемь утра в воскресенье контакт-лист пуст - я сама да лиру-бот. Это просто была эмоционально насыщенная ночь, двенадцать часов, которые я провела с пользой для себя, нынешней работы и абстрактного будущего. Спорила, обьясняла, выясняла, слушала, 31-07-2011 08:30
В восемь утра в воскресенье контакт-лист пуст - я сама да лиру-бот. Это просто была эмоционально насыщенная ночь, двенадцать часов, которые я провела с пользой для себя, нынешней работы и абстрактного будущего. Спорила, обьясняла, выясняла, слушала, спрашивала. Потом мы встречали рассвет с моим собеседником, рыжий кот, две бутылки газировки, шоколадки, которые не тонут в молоке, если верить рекламе. Отеческий поцелуй в лоб на прощание, омлет на завтрак, звонок маме, яркое солнце в глаза. Нужно поспать хотя бы пару часов, но у меня столько мыслей и чувств! Однако, с телефона их писать практически не реально - я пишу с трубки медленнее, чем думаю. А вот скорость печати на клавиатуре в принципе соответствует скорости мыслительного процесса. Даже молескин уже не то. Мне хочется рассказать кому-то обо всем, хочется спать, и хочется чтобы все получилось. В ходе беседы выяснила, что помимо четырех внутренних сущностей, которых я холю и ле
лею, есть еще две. Внутренняя Амели и внутренняя Круэлла. Выяснила, что я мелочная двуликая дрянь. Выяснила, что я курю ровно раз в полчаса. И теперь я очень хочу чтоб все получилось. Все-все. Даже у Амели и Круэллы. Тем более у них.
Чудеса случаются, а если очень сильно чего-то захотеть, то они случаются с каждым из нас.
Так получилось, что в той квартире, где мы обитаем с моей девушкой и её ребенком, нет стиральной машины. Да, все на руках. Иногда к Вове, нещадно юзать его чудо промышленности, но больше все же на руках. И больше Настя, потому что она носит белое, и ребенок носит светлое, и Ксюш, давай сюда все, один хрен вещей дофига. В очередной раз достиравшись до мозолей Настя сказала в сердцах, что если мы в ближайшее время не купим машинку, то нам ее просто обязаны подарить, и похуй кто, пусть даже первый встречный.
На следующий день она ловила такси чтоб уехать на работу, и разговорилась с мужчиной. Он не таксист, просто остановился подвести. Настя поинтересовалась, не продает ли у него кто бывшую в употреблении машинку, на что дяденька ей начал горячо советовать приобрести новую, потому как с неновой слишком много проблем. Настя огрызнулась, что вот, кто бы подарил новую машинку стиральную.
Так вот, друзья. Подарил. Занусси, стоимостью в районе десяти тысяч, новую, прекрасную, стоит вон в зале, в горе упаковочных материалов, не подключенная, потому что доставляющие дяди не имели права.
Мужчина, подаривший машинку, злился на нас что мы её не выбираем (а мы не верили, думали стебется). Потом мы ждали условий такого внезапного дарения - ежели большой и чистой любви, то надо бы кузнеца заранее найти, и все такое. Нифига. Никаких поползновений. Большой букет лилий, и теплое отношение. В документах Настина фамилия, он не звонит и ничего не требует взамен. Просто хороший мужик, купивший двум девочкам стиральную машинку.
Счастье есть. Доказано Zanussi.
Спасибо дорогому Мрзд за скорость и точность. Будем стараться соответствовать.
Ксения Олеговна пошла на поправку, смеются друзья. Я не плачу, кидаюсь на шеи, верещу, в лицах рассказываю о своей жизни в больнице. На поправку, улыбаются соседки. Теперь я начала понемногу кушать, читать, писать, вязать, везде бегать, со всеми общаться. На поправку, вздыхают врачи. Я хамлю, задираюсь, чего то требую. Давеча насиловала пятикурсника, в мозг. Ну а чего? Приходит мальчик с умными глазками и моей историей болезни. А я ничего не знаю, мне почти ничего не говорят. Так мне потом соседки сказали что мальчику после моего допроса никакие экзамены не страшны. И как меня резали он рисовал, и что поражено обьяснял, и какие шрамы останутся, и что на рентгене видно, и почему именно это колят, и вообще все. Он поупражнялся, я разобралась. Я же каждую перевязку боялась повторной операции. И каждую ночь умереть. А теперь все хорошо.
это, наверное, я просто в больницах не лежала. В детстве и в беспамятстве только. Ну и в психушке, но там все иначе, там я все понимала.
перебираю вязание, рисунки, книжки, плюшевых медведей, витаминки, новокаин, сигареты, шприцы, конфетки, игрушки из киндеров, мне звонит А, спрашивает, как я, мне звонит Н, спрашивает, как я, ко мне приезжает З с шоколадным коктейлем и пюре (спасибо, вкусно!), приезжает В с соками и настроением, приезжает С, с велосипедом и широким плечом, куда я прячу нос, приезжает Н, с чистым бельем и холодными пальчиками, которые вцепились в меня и побелели, и пока можно, она не отпустит, они приезжают, а я считаю по пальцам, прибавляю тех, кто не приехал за дальностью и улыбаюсь - мне вполне их хватает, чтоб чувствовать себя нужной, любимой, не-одинокой.
И я почти перестала плакать, даже от нежности, нежность моя заботится о бабулях, нежность моя улыбается, рисует, звонит маме, и выдыхает в каждое зеркало - на поправку.
Доброе утро, планета, я встретила рассвет в клиниках самарского медицинского университета, меня тут резали. Было страшно. Сейчас почему-то сижу и плачу. Из окон прекрасный вид, я езжу курить на лифте, мне негде писать - только на телефоне. Я не понимаю почему люди идут в медицину. Грязная, неблагодарная работа. Требующая самоотдачи, времени и сил. Я думала они все злые. А они все ходят и смотрят на меня и улыбаются. Спрашивают как мое самочувствие, пью ли я воду, не нужно ли мне чего. Я всем отвечаю а сама думаю - вас сколько вчера в операционой было? Я помню четверых, плюс интерн, который пытался сломать мне челюсть. А интересуются моим состоянием раза в два большее количество народа. Дядя который меня оперировал увидел что я захожу в курилку, сказал что я коза, он меня только прооперировал, а я уже по этажам катаюсь, курю вот, ни стыда, ни совести! Кажется, он рад. Восемь часов утра, я смотрю в окно и плачу, доброе утро, планета,
я встречаю это утро в клиниках самарского меда.
Мне читают мои дневники - вслух, с выражением. Что-то я помню, что-то и подзабыла за давностью лет. Слушаю и думаю - я бы подружилась с той девочкой, хорошая она была. А сейчас и не знаю даже.
Вот есть люди как люди, а есть неблагодарные твари. И вроде бы понятно, что от последних нужно держаться подальше. Но как-то сам их оправдываешь. Забавно, но раздражает жутко.
Упомянули в комментариях то, что главное все равно остается на бумаге. Я вроде бы согласна, но теперь сижу, листаю блог и думаю, а что же тогда главное - там, на бумаге? Вот же и про любовь, и про разлуку, и про секс, и про маму. Вот - в другом - про боль и слезы, про обиды, про ненависть. Вот про работу, про буквы мои любимые, слова. Про детство вот тоже есть, и про взрослеть, и про память. А в молескине то, что жаль с кем-то делить. Пока жаль. Рисунок питера - 21 век, утро, водка с гренадином, хриплый голос по радио - ну, здравствуй, питер. И он здоровался, в пыльном городе, он выступал из линий - неровных и нервных. Украденные фразы - минутой, мгновением украденная чужая жизнь, прожитая параллельно еще и мной - да уж, я знатный накх. Самое главное - это то, что интересно только мне. И то, что важно только в моих глазах, без оценочных суждений каких бы то ни было людей.
Вот я сейчас удивлю тех, кто знает меня лично. Я начала пить пиво. Пила раньше, лет в шестнадцать, пару сортов. Сейчас пью те же пару сортов, с видимым удовольствием. Видимо, абсентовые коктейли окончательно надоели, а крепких напитков не хочется. Я почти перестала пить кофе, опять мой любимый кайф - давайте я его вам сварю, и буду нюхать, а вы его пейте?:) ногти длинные, глаза зеленеют по поводу и без, чужие прекрасные мамы покупают мне благовония. Никаких запретов, и ни грамма за душой.