Слушать этот музыкальный файл

Такой милый намек на норвежскую мифологию

Слушать этот музыкальный файл

Нам нужен мир... И желательно весь!

Слушать этот музыкальный файл

Начало моей коллекции менестрелей:)

Знаете, когда мир был юн, а человек еще не пробудился где-то в древних морях и океанах, множество существ, больших и маленьких, злых и добрых, населяло нашу планету.

Случилось так, что в начале времен, в глубине девственного леса, который теперь не отыскать не одной ученой крысе земных университетов, жил совсем еще юный эльф. Имя его было Эле. Это сейчас эльфов называют длинными благозвучными именами, а на заре времен все было куда как проще. Эле мечтал, чтобы однажды его полюбила самая красивая в мире девушка, и они жили бы вечно под зеленым покровом леса.
Одним туманным и холодным утром эльф шел вдоль звонкого ручья и насвистывал веселую мелодию, которую недавно подслушал у дрозда, свившего гнездо над его жилищем. Неожиданно нежная песня коснулась его слуха, а затем он увидел и призрачный хоровод на поляне. Эле хотел взглянуть поближе на танцующих, но дриады на поляне едва заметив его или обратились гибкими ивами или разбежались. Лишь одна из девушек по-прежнему недвижимо стояла у воды, и, казалось бы, не видела его. Ее волосы были цвета весеннего меда, и она разительно отличалась от своих черноволосых подружек, потому что дриада это была душой редкого дерева Алатар, из молодых побегов которого эльфы делают свои свирели.
С тех пор молодой Эле потерял покой. Часто он странствовал по берегу того ручья в глубь леса, тщетно надеясь отыскать заветную поляну и повстречать дриаду, столь полюбившуюся ему. Он чахнул на глазах, словно снедаемый болезнью, все реже наведывался в свой маленький дом, который некогда холил и лелеял для будущей своей невесты.
О
днажды в своем странствии заночевал он у старого дуба. Это было величественное могучее дерево, но видно было, что срок его близок. Эльф приветствовал почтенную дриаду, живущую в нем, вежливо попросив крова на ночь. И пожилая женщина явилась ему под утро, в благодарность за вежливость, поведав ему, где искать возлюбленную.
- Но помни,- сказала старушка благодарному эльфу, - что остаться с ней ты сможешь, только став таким же, как она, но для этого нужны особые знания, которыми я не обладаю. Иди на закат три дня и три ночи, и ты придешь на древнее капище Старых Богов, там живет Полынная Дева. Она мудрейшая из нашего народа, сможет поведать тебе, как завоевать сердце возлюбленной.
Эле шел ночи и дни, не смыкая глаз, и с восходом четвертого дня достиг разрушенного храма, сложенного из серого замшелого камня. И вышла ему на встречу Полынная Дева, и назвалась Ниенной. И была она столь величественна в скорби своей, что юный эльф склонился перед ней.
- По кому плачешь ты, Одинокая? – вопросил он.
-Плачу я по тебе, господин мой, ибо не знаю, принесет ли тебе радость мое лекарство.- И она протянула ему флакон с жидкостью, похожей на хрустальную росу своей чистотою.
И вновь он шел много дней без сна, и путь его лежал к Сердцу Леса, туда, где на серебряном троне сидела царица Алатар.
По ступеням из лунного света он вошел в Медовый зал и опустился на колени перед троном прекрасной царицы. Он говорил ей о своей любви, и о том, что готов на все, лишь бы заслужить хоть каплю взаимности. Но Алатар отказала ему, ибо сердце ее было похожим на кусок камня и чувствовать не могло. Эле, ослепленный горем, выбежал из зала и бросился сквозь лес прочь. На одинокой поляне, озаренной звездами, упал он лицом в траву и долго плакал.
- Воистину, права ты была, Владычица Ниенна! Не принесло мне счастья прозрение, пусть принесет мне хоть забвения твой эликсир.- И он выпил до дна жидкость из флакона Одинокой. И замер, обратившись в древо с серебряной кроной и листьями, поющими на ветру. И он не слышал уже шагов Полынной девы, мягко ступающей по траве.
- Воистину, любовь бывает жестокой. – Произнесла девушка, склонив пепельноволосую голову. Дерево ответило ей согласным шуршанием листьев, а по гладкой коре скатилась капля росы, как слеза. – Не надо плакать, время лечит раны. – Ниенна коснулась дерева рукой. – Я помню… Я помню, ученица моего брата звалась так, Ниеннах. Пусть это будет и твое имя тоже.
Ветер донес до нее слабый запах полыни и отголоски тихой песни…

Капля крови в эликсир бессмертия.
Кровь единорога серебристая.
Его вкус похож на вдохновение,
И немного на вино игристое.

Капля крови в эликсир забвения.
Человека крови темно-алой.
Он, похожий вкусом на прощение,
Вкус воды напоминает талой…

И мягкий шепот исчезающей богини:
- Я так и знала…

Забытый в дымке воин супостата,
Ушел твой полк, а ты остался здесь.
И лишь с кровавой родины заката,
Ворон несет нерадостную весть.

Война прошла, ты никому не нужен,
Где коронован истинный король.
Но ты идешь, истерзан и простужен,
Вселять в сердца сомнения и боль:

«Победа наша, пэры и милорды?
Мы победили? Что же выиграл я?
Я воин был, свободный, верный, гордый…
А ныне же взгляните на меня!

Я вам противен. Нет, не отвернитесь
Те, кто из бальных залов бой вели.
Вы, юный ангел, Аполлон и витязь,
Меня на муки ада обрекли.

Кто, кто же вы? Владыки? Фараоны?
Чтоб ни во что не ставить боли стон,
Чтобы бросать на пики легионы,
За смех и благосклонность ваших донн?»

Но воронье кружит над древней башней,
Где раньше бились стяги на ветру.
Прежний король, могучий и бесстрашный,
Тем вороньем приговорен к костру.

Так вот за что велась война до крови!
За дальних стран агатовый венец!
А ты – то думал, за любовь и совесть.
Вот идеалов символ и конец…

Ты на себя взгляни – урод, калека,
Но, облачив в доспех могучий стан,
Слушай меня: «По праву человека
Судьбу и смерть ты выбираешь сам».

Так и сражайся не за то, что было.
И не за то, что будет впереди.
А лишь за то, чтоб Вера не остыла,
Огнем пылая в пламенной груди.

Старайся победить, Посланник Света.
Но, проиграв, не кланяйся венцам.
Помни одно: «От века и до века
Судьбу и смерть ты выбираешь сам».

Акколада

Линия первая

*Тихо*
Скорбный лик господень здесь
В тени над алтарем,
И Гавриил, благую весть
Принесший с новым днем.
Мне белый плащ на плечи лег,
Но нет молиться сил,
Ведь слышит милосердный Бог
И тихое «Спаси…»
*Обреченно*
О, видит вечный небосвод,
Мне оказали честь!
Но плачет колокольный звон
На мой могильный крест.
Я завтра с первою зарей
Уйду в далекий путь
Чтоб знаки проклятых Святых
На алтари вернуть.
Но смутно страшен первый шаг
В означенном пути…
*С молитвой*
Господь, ты свят, Господь, ты благ,
Услышь мое «Прости…»



*Бесстрастно*
Когда скала, как будто грязь,
Разверзлась под ногой,
И черный конь, порвав упряжь,
Упал в поток седой,
Я проклят ад и небеса,
И весь подлунный мир.
*Крик*
Господь, мой идол и кумир!
*Тихо*
А на щеке – слеза…
Я не желаю умирать,
Ведь жизнь - бесценный дар.
Но остается лишь кричать
На зубьях серых скал.
И даже черная вода
Мне причиняет боль.
Но там, на западе, звезда.
Спасайтесь, мой король!

*С надеждой*
Наверно, ангел надо мной
В тот час простер крыло,
Но разминулся я со мглой,
И отступило зло.
Иль тот отверженный Святой,
Чей поиск стал моим,
Меня от зубьев бездны злой,
От смерти охранил.

*Мрачно*
Скорбящий лик господень здесь
И ангелов чета.
О, эта дьявольская месть,
Проклятая черта!
Король мой мертв, а брат его
Взошел на светлый трон.
О, демоны из черных нор
И светлый небосклон!
Я богохульствую? И пусть!
Отверженный Святой,
Развей мою пустую грусть,
Яви мне облик свой.
Скажи мне, сгинул ли король
В извивах бурных вод,
Или тиран залез на трон
Совсем не в свой черед?
Иль злыми чарами обвил
И жизнь, и день, и ночь,
Что даже лорды-Дерини
Не в силах превозмочь?


Линия вторая.

Морган:
Нет, ты пойми, я не могу
Все бросить и уйти.
Может от правды я бегу
И их уж не спасти,
Но возвращаться ко двору
И ждать расплаты час,
Безвольно руки опустив,
Хотя остался шанс…
Рыцарь:
Я знаю эту злую боль,
Она стесняет грудь,
Сожмет тисками горло вдруг,
Так, что нельзя вздохнуть.
О да, я знаю эту боль,
Она лишает сил,
Но, будь он хоть сто раз король,
Его уж не спасти.
Морган:
И все ж, пока надежда есть…
Нет, я не отступлю!
Негоже клятву нарушать
Живому королю!


Линия третья.

Келсон:
Какая тьма… Я умер? Нет?
Над головой забрезжил свет.
Дугал:
Я рад, что ты очнулся, друг.
Он странно улыбнулся вдруг.
Дугал:
Хвала тебе, Пресветлый Князь!
Отец и Морган ищут нас.
Я чувствую, они в пути.
Вставай, нам надобно идти.
И мы, превозмогая боль,
Пошли пещерою сырой
Туда, откуда виден свет.
Я то впадал в забытье, бред,
Или сознание терял,
Но свою слабость я смирял.
Только к концу второго дня
Силы оставили меня.

Они нашли нас… О, мой бог!
Спасибо, я не одинок.
И я забыл про боль и страх
В могучих Моргана руках.
И боль исчезла в тот же миг.
Келсон:
Спасибо, герцог Аларик.
Сквозь навалившуюся тьму
Я улыбнулся бы ему.
Он на два шага за спиной,
Всегда за мной, всегда со мной.
И вот – из бездны вырвал вновь.
Что это, если не любовь?
Улыбка, золото венца…
Почти отец, вместо отца…

Я пришла...Откуда? Из Тьмы Изначалья,
Там, где звезды. Где Музыка, Жизнь и Пламя...
Я не знала в то время что будет с нами,
Я не знала, что сменится смех печалью.

Я выбрала Имя, но кто же скажет
"Пред Артой и Эа, Путь твой избран"?
А в небе безмолвном - звездные искры...
Мне это так нужно, не слово даже...

Зачем же тогда нас Единый создал?
Чтоб уничтожить в своем не-Свете?
Но теперь, похоже, спрашивать поздно,
Спрашивать поздно, ты не ответишь.

А смерть... Так близко ее дыханье.
Даже не смерть, а печать забвенья.
Кто-то прошепчет слова прощанья,
А кто-то примет как исцеленье...

Сейчас я умру. Не проснусь со всеми,
Они изменились. Ты не узнаешь.
А Намо чертогов услышат стены
Два слова всего. Не прощу. Im fae.

В оковах не-Света дрожит планета.
Я погружусь в непроглядный мрак.
Скажи, я прошу тебя, только это...
"Пред Артой и Эа... Да будет так."

Похоже, разучившись рисовать,
Я позабыла все, что было ране.
Прощать, спасать, мечтать и забывать
Я не могу, живет зараза в ране.

Занозой обозвать любовь нельзя,
Скорей клинок, отравлено-холодный.
И лишь на миг глаза закрою я –
Крадется зверь, жестокий и голодный.

Со зверем совладать бы я смогла,
И вытравить бы яд могла из раны.
Но для меня не милосердна мгла,
И сердце бьется учащенно странно.

Озноб колотит всю, из глубины,
Из недр души наружу что-то рвется.
«Скажи ему! Скажи, скажи, скажи!»
Быть может, его сердце отзовется.

Зачем ты отравил мою любовь?
Зачем измучил ты мою надежду?
«Отрава за отраву, кровь за кровь.
Страдай же ты, как я страдала прежде» -

Так говорит мой мозг, ему видней.
Но почему-то, я ему не верю.
Скажи лишь только – я тебе нужней.
Скажи это и я отдамся зверю.

И пусть твой яд сожжет меня дотла.
Я гордая. Я знаю, непохоже.
Скажи лишь только – любишь ли меня.
Любовь – убьет, но неприятье – тоже…

Горький дым недокуренных сигарет.
Ностальгии холодный печальный взор.
Ты не маг и не эльф, и проигран спор,
Но ты ждешь, что однажды придет рассвет…

Он придет, непохожий на тех, что ты
До него встречал в сигаретном дыму.
Он придет, понятный лишь тебе одному,
Как прекрасный и пламенный свет звезды.

Ты всегда был странным и ты верил в то,
Что где-то за гранью – другие миры,
И ты сам – частица изначальной игры.
Но смеялись друзья и превращались в врагов.

Ты шептал про себя, что им не понять,
Им компьютер ближе, чем волшебный меч.
И ты снова читал, не жалея свеч,
А потом, забываясь, курил опять.

Ты остался ребенком, судьбу поправ,
Безнадежно ждал свой волшебный шанс.
Ты не слушал тех, кто говорил – обман,
Но в тайне боялся, что ты не прав.

Ты сидел у окна, и ты писал стихи,
О сломанных крыльях и песне звезд.
Заливался вином под беззвучный тост:
«О, Небо, почему все они глухи?!»

А потом ты боялся, что дрогнет рука.
Но яд тек медленно, словно кровь.
Стоит только дрогнуть, и будешь вновь
Себя проклинать, что не мертв пока.

Боялся насмешек над тем святым,
Что ты сохранил в суете земли.
Ты видел мечту в сумрачной дали,
Покуда рассвет не рассеял дым.

А после, дрожи не дрожи – все равно,
Ты сделал выбор и сделал шаг,
Мечтатель, блаженный или дурак?
И нам всем узнать это не дано.

Нашел ли ты эту грань миров?
И кто там ты – магик или герой?
Не смог быть счастлив жизнью земной,
Так будь же счастлив с других даров.

А страшный яд тот ты пить не стал.
Все, что в твоем сердце – прочту по глазам.
Здесь яда не нужно, ты умер сам.
Ведь ты же об этом всю жизнь мечтал?..

Черные крылья, черные перья…
Будет и ветер, да бури хотелось.
Кто-то невидимый скрылся за дверью,
Вновь, в кандалы, заковав мою смелость.

Только ему невдомек, я-то знаю,
Что не боюсь преждевременной смерти.
Я каждый день, каждый час умираю.
Бури не будет, а ветру - не верьте.

Ветру не верьте, он тоже бродяга,
Вор и торговец полученной силой.
Где-то играет разорванным стягом,
Где-то цветы шевелит над могилой.

Черные крылья, черное сердце…
Рвется, откуда не знали возврата.
Черные крылья, черное тельце
Бабочки, к пламени льнувшей как к брату.

Черное сердце, белые дали,
Как силуэт, нарисованный краской.
Как позабыть, как мы прежде летали,
Солнце ждало нас с отеческой лаской?

Белые дали и горькие слезы…
Горько познание вечной разлуки.
Как наркоманка с превышенной дозой,
Бьюсь, каждый миг, умирая от муки.

Как ускользнуть и упасть в забытье?
Черные крылья, черные перья…
Черное сердце…Я помню, мое,
Спрятано там, за невидимой дверью.

Откуда начинается судьба?
С воды ли, убежавшей без следа?
С снежинки ли или осколков льда,
Растаявших у Бога на губах?

Здесь от рассвета мира на закат
С вершины открывается обзор.
От запаха вершин Эфель-Дуат
И до отрогов темно-Синих гор.

Булыжники с подножья Амон-Лав.
Осколки серебристой Амон-Хен,
Века назад великий Аргонат
Распался камнем, изойдя на тлен.

А ты стоишь... Стоишь за годом год,
Хоть знаешь, что он больше не придет,
Безжалостное время смыло след
И кроме нас Эллери больше нет.

А ты стоишь... Стоишь за веком век,
Столь долго, сколь не помнит человек.
Хоть знаешь, что остались только мы.
Лишь ты и я, Дети великой Тьмы.

Здесь от рассвета мира на закат
С вершины открывается обзор.
От запаха вершин Эфель-Дуат
И до отрогов темно-Синих гор.

И башня Тьмы над маками Хэлгора,
Да имя позабытое - Аноррэ.
Моя могила с рунами Кертара -
"Пусть Тьма хранит Аноррэ Аватара"

В колонках играет - Ария
Настроение сейчас - Лень

Дневники Аэ-Сайи

«Сегодня мой король принял у себя посланника из гномов. Посол прибыл в закрытой повозке с ларцом черного дерева. О чем они беседовали в течение четырех часов никому неизвестно. Я попыталась расспросить стражей на воротах и у тронного зала, но никто не знает ничего, кроме того, что посланник прибыл от короля гномов рода Лхор и зовут его Ори.
Я приказала удвоить наряды и собралась отойти ко сну. Через два часа его величество приказал собраться в тронном зале мне, Первому магу и Первому воину. Нам было наказано в полночь дня Середины лета пройти тайными туннелями гномов и навсегда похоронить во льдах Кайерских ледников ларец, привезенный гномьим посланником. И затем описать в трактате место, время и ритуал захоронения Короны Начал, величайшей драгоценности гномов со времен Становления».


Аноррэ Аватара

До назначенной мной встречи в трактире оставались считанные часы, когда вдруг запыхавшийся дежурный маг принес мне срочный вызов от Командующего. Этот немолодой уже мужчина восточных кровей, конечно не столь выраженных, как, к примеру, у Ватари, командовал службой Разведки уже много лет, и настоящее его имя затерялось где-то в прошлом. Это было не принудительное обезличивание, как к примеру у эльфов, где Первый маг и Первый воин лишаются своих имен после вступления в должность, а просто привычка. Так этот человек и получил свое имя-звание – Командующий.
Но, что-то я отвлеклась от основной линии. Получив вызов, я не замедлила на него явиться. Причем пиетет и уважение к начальству тут абсолютно не причем. Просто по зрелом рассуждении я решила, что чем раньше Командующий получит от меня то, что хочет, тем быстрее он оставит меня в покое.
Цок-цок. Какой противный звук! Туфли на высоких каблуках злобно цокают по мрамору пола. Дворцовые порядки просочились даже в святая-святых разведчиков – Залы Вечности . Сменная обувь, подумать только!
Цок-цок. Начиная тихо звереть, я скинула порядком надоевшие туфли и решила, что успею преодолеть этот коридор до того, как кто-нибудь увидит капитана Аватара в столь неприглядном виде.
Сзади послышалась громкая и изощренная ругань, и мимо меня пролетел кто-то из молодых разведчиков с папкой бумаг подмышкой. Беда заключалась в том, что, вылетая из-за угла, он зацепил и меня. От неожиданности я выпустила из рук свои пыточные колодки, и они заскользили вперед меня по гладкому мраморному полу. А через секунду я поняла, что сама скольжу по полу в том же направлении. Затормозить уже не представлялось возможным, и я просто зажмурила глаза перед тем, как вписаться в тяжелую дубовую дверь кабинета Командующего.


Моро

Восторг и полный сюр! Картина маслом.
В ожидании Командующего и Ано я уже успел закурить и даже немного выпить, но от бокала вина не бывает таких галлюцинаций. Такое и с полкило травы не привидится.
В приоткрытую дверь влетела туфля. Сначала одна, а затем и вторая. Обычные женские туфельки на каблуках, но, я клянусь, если бы обувь могла улыбаться, эта улыбалась бы не хуже Аэ-Лайона после пьянки. Через секунду дверь вздрогнула и распахнулась так, что с потолка начала осыпаться штукатурка.
Для того чтобы осознать, кто пришел, мне потребовалось секунд двадцать, не меньше. Тупо глядя в пустоту за открывшейся дверью, я лениво перебирал в уме возможные варианты, начиная с привидений и заканчивая землетрясением и прочими катаклизмами. В какой-то мере это действительно было катаклизмом. Из ступора меня вывел тихий стон и такой оборот речи, что даже у меня, прослужившего 5 лет в действующей армии, повяли уши. Медленно опустив глаза вниз, туда, где уже стояли предметы чьей-то обуви, я тут же догадался, кому они принадлежали. С пола, живописно присыпанная побелкой и со здоровенной шишкой на лбу, поднималась Аноррэ Аватара.
- Ано, с тобой все в порядке? – не спросить было невежливо, хотя и ежу понятно, что когда все в порядке, так не ругаются.

Через час я и Аноррэ, наконец, предстали пред светлыми очами Командующего. Ано все еще прижимала ко лбу серебряную ложку, найденную кем-то из стражи. Командующий сделал вид, что не заметил осыпавшейся штукатурки и треснувшей двери (Черт! Я всегда знал, что у Ано железная башка, но чтобы треснула артефактная дверь!).
Он подозвал нас к столу и указал на какие-то манускрипты, с величайшим тщанием разложенные в одному богу ведомом порядке.
- Вы знаете что это? – Судя по тону вопроса, должны знать. Вот только ничего мне не напоминают эти аккуратные эльфийские закорючки. Вот Аэ-Талион точно узнал бы, он вообще двинутый был на тайной эльфийской магии. Собственно и должность его сейчас – Первый маг, это тебе не хухры-мухры.
- Ну-ка, дайте-ка мне посмотреть. – Ано выхватила из под носа у Командующего засаленные листочки. – Вот это, - она указала на бумажку, покрытую иероглифами, - «Сказки и легенды народа гномов», третий класс, вторая четверть. С тем же успехом, но много большим интересом я могла бы, к Читать далее...

В колонках играет - Тэм&Йовин
Настроение сейчас - Не определилась

Вступление

Таверна была полупуста, только четверо в черных плащах сидели за дальним столом в углу.
Беловолосая эльфа с грустью в глазах. Перед ней - нетронутое блюдо с едой и кубок вина, осушенный наполовину. Она смотрела горько.
Пепельноволосый эльф из Сумеречных кланов с изуродованным шрамами лицом. Еще столь молодой, но уже… Да в общем не важно.
Седая женщина с лютней на коленях. Ее чаша опрокинута, и вода разлилась по столу, капая на пол.
Мужчина с сединой в волосах, прислонившийся к стене. Его обожженные руки безучастно чертят в разлитой воде магические символы и формулы.

- Сколько лет прошло? – голос эльфийки такой же горький, как и ее глаза. Казалось бы, глупый вопрос, но никто из ее спутников и не подумал засмеяться.
- Двадцать, Аноррэ. Мне было девятнадцать тогда. – Мужчина-маг отметил это устало, словно прожил он не сорок лет, а все четыре сотни.
- Двадцать… - эхом отозвалась женщина с лютней.
- Все мы были тогда другими. - Кивнул эльф.
- Что изменилось с тех пор, как мы нашли Корону? – почти шепчет эльфа.
- Я потерял Цель. – Маг роняет голову на руки, словно груз прошедших лет давит ему на плечи.
- Я потеряла радость. – Женщина толкает опрокинутую чашу, и она со стуком падает на пол.
- Я потерял молодость. – Эльф делает глоток из оставленного Аноррэ кубка.
- А я потеряла его… Моро…

Тайли Ар-Вей

Ненавижу ничегонеделанье. Даже слово такое…Вязкое. Хотя нет, конечно, вру. Я обожаю ничего не делать. Лентяйка, ну да что с меня возьмешь. Только из таких, пожалуй, и получаются толковые барды. Ха! Причем, чем сильнее талант, тем больше разгильдяйство.

Проснулась оттого, что кто-то чувствительно толкал меня в плечо. Ногой. Из этого следовало, что я лежу. Так, первые выводы сделаны, остается только разобраться, где я лежу, а самое главное, почему меня пинают.
Пинок повторился. Сверху полилось что-то холодное. Наверно вода – сделало вывод не до конца проснувшееся сознание. Пришлось открыть глаз. Увиденное, в общем-то, не порадовало. Сверху на меня не только капала ледяная гадость, но и смотрел мужик. Нет, не так. МУЖИК. Так будет вернее. Косая сажень в плечах, гренадерский рост и вот-такенные глаза-плошки на пол небритой рожи позволяли судить, что я лежу на полу то ли в кабаке, то ли в тюряге. Выяснить точнее можно только опытным путем. Поэтому я открыла второй глаз. Вернее, попыталась открыть, так как ничего у меня не вышло. Дети, пусть вам никогда не приходит в голову пить, похмелье - страшная штука!
- А ты чего уставился? – Это уже мужику. Сразу покажем, кто в доме хозяин. Вернее хозяйка. Кстати, забыла представиться. К вашим услугам Тайли Ар-Вей, бард, сказитель, разгильдяйка и пьяница. О! А вот, кстати, и решеточка. Значит кутузка, не иначе. Глянем, что нонче принесли на завтрак. Так-с… Что тут у нас… Кашка! И даже парочку сухарей подкинули. Видать, я сегодня тысячный клиент. Значит, будем ждать. И кушать.
Не успела я вгрызться в свой замечательный, отчаянно пересушенный сухарик, как засовы на зарешеченной дверце весело лязгнули. Надо думать по мою душу явились. Осталось только бросить сухарь в миску, философски пожать плечами и … Встретиться взглядом с пылающими гневом зелеными глазами.
- Аноррэ… - я чуть не подавилась недоеденным сухарем.
- Тайли. – холоду голоса моей драгоценной подруги может позавидовать Кайерский ледник, а выражению лица королевские инквизиторы аплодировали бы стоя. Всей палатой.
- Аноррэ, это не то, что ты подумала… - Хм, а что интересно она подумала? Ладно, предвосхищая события, буду все отрицать. По крайней мере, сколько получится
- Тайли из рода Ар-Вей, я полагаю, что по причине вашего беспробудного пьянства прошлой ночью, вы изволили забыть о нашем маленьком докладе. И о нашем договоре. – Докладе? Договоре? Что-то не припомню. Наверное, опять что-нибудь обещала. Спорим, обещала, что не буду пить, брошу курить, ну и еще что-то из этой серии. Значит с договором все ясно. Остался доклад. Не, ничего не помню. Вот только если…
Заботливо недожеванный мной сухарь вновь сделал попытку встать поперек горла. И ему это почти удалось. Ибо я вспомнила. Сегодня утром я докладываю королеве.

В небольшой приемной ее королевского величества Дианы было душно и шумно. Сновали туда-сюда чиновники, советники всех мастей, сотрудники служб и кордегардий, и конечно инквизиторы. Самой королевы видно не было. Аноррэ быстро огляделась и, распихивая локтями мелкую шушеру, протащила меня к маленькой неприметной двери в конце комнаты.
- Ано, Ано, постой!- голос, раздавшийся за спиной, заставил мою подругу остановиться и оглянуться.
- Моро, Дилиан! – Аноррэ приветливо помахала рукой двум молодым людям, приближающимся к нам от входа. Они о чем-то оживленно заговорили, при этом высокий черноволосый парень, судя по всему Моро, начал показывать Ано какие-то бумаги, видимо принесенные королеве на подпись. Я нервно подергала Аноррэ за рукав. Читать далее...

Мне никогда не посвятят стихов...
Твое тщеславие мои согрели губы
Минуным ожиданем ласки грубой.
Прошу тебя,молчи,не надо слов!

Дай выскажусь, и вновь´ пренадлежать´
Тебе я стану вся и без остака.
Кк было - находиться рядом сладко,
Тем горше оказалось потерять´.

Прошу тебя,прошу,еще огня!
Моя душа потухла и остыла.
Как наркоманка но пороге срыва,
Я вся твоя,возьми,возьми меня.

Безумных губ настойчивая близость´,
Но пить огонь´ мне права не дано.
Мне только остаётся лишь одно -
Ловить руками крохотные искры.

Я так и не узнала кто ОНА,
Что шепчет в темноте июльской ночи...
Но весь мирок ваш - узок и непрочен,
На нем клеймом стоит моя вина.

И сердце разлетится на осколки,
Потухшие,как уголья в горсти.
И хочется кричать - светло и горько -
Люблю тебя!Люблю!Прости!Прости...

Еще не ночь, но уж луна белеет,
Как жемчуг сна среди бездушных звезд.
В оковах грез мир словно цепенеет.
Свет фонаря. В холодном парке мост.

Луны сребреной край в воде черненой.
И я стою, до боли сжавши руки,
Как статуя с созвездием-короной,
И мое сердце болью поят звуки.

В кругу седого призрачного света
Не избежать ответов за поступки,
И на вопросы, коим нет ответа:

И все, что было в прошлом неизменно,
Мне в этот миг пригрезилось так ясно.
И хочется шепнуть любви бесценной:
'Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!'

И пред судом всевидящего Ока
Я на судьбу вины не возлагаю.
Я не по воле призрачного Рока
Его люблю или о нем мечтаю.

И больше нет мне сил справляться с болью,
Ведь Высший суд как раньше и как прежде
За страсть с всеотягчающим условьем
Опять приговорил меня к надежде.

Опять приговорил к чреде сомнений,
И дал нам на двоих одно дыханье.
Мне грезится во тьме мой светлый гений.
Мой приговор - надежда и страданье.

Приветствую вас в моем маленьком уголке.Меня зовут Варя,но в определенных, кругах я больше известна как Аватара,позвольте мне и далее называться именно так.
Теперь стоит сказать пожалуй,что главное мое призвание в етои жизни - изучение истории,особенно религиознои.По етому всегда готова помочь советом в етои области.
Второе - ето сочинительство всякого рода,начиная с фантастическои прозы и заканчивая любовнои лирикои.
И третье - музыка,та которую слушаю и та,которую делаем я и моя группа.
Ето - то что есть я, по краинеи мере в масштабах первого знакомства.

Засим, с глубочаишеи привязанностью, Анорре Аватара.

Как минимум, это должно быть нелегким,
Пронзительно-тонким, бессмысленно-верным.
Безудержно нежным, безмерно далеким,
Почти невозможным, воистину смелым.

Как максимум, это сведет с полдороги,
Коварно-нелепо, неистово грозно.
Дано если будет - то очень немногим:
Упавши с небес, снова броситься в звезды.
(c) Atikva
[показать]