Но у родителей Хавы и их родственников нет средств на приобретение дорогостоящих лекарств. Отец девочки временно не работает. 19-летняя мама сейчас находится вместе с ребенком в НИИ детской онкологии, где ухаживает за малышом.
У Оздамировых осталась только одна надежда: на доброту и сострадание людей. Для маленькой же Хавы это – последний лучик света, без которого мир навсегда померкнет в ее детских глазках.
Союз благотворительных организаций России просит всех, кто хочет и может помочь Хаве Оздамировой, перечислить средства на ее лечение. Каждый ваш рубль может спасти жизнь ребенка.
Более подробная информация – по тел. (495) 225-1316 или на сайте www.sbornet.ru.
Во всех отделениях Сбербанка России платежи в адрес Хавы Оздамировой принимаются без
Депопуляции можно избежать
Неизбежность и спасительность иммиграционной стратегии для нашей страны блестяще популяризована. Среди регулярно повторяемых аргументов важны прежде всего два. Первый гласит: вырождение является уделом всех развитых стран (а значит, и России, которая таковой стремится стать), оно повсеместно и необратимо, а все попытки его избежать неудачны. Вытекающий из первого второй тезис утверждает, что массовая иммиграция — единственный и общепризнанный способ решения демографической проблемы; опыт ее применения в целом успешен и именно благодаря ей добились процветания многие развитые страны.
На самом деле эти аргументы не только небесспорны, но и нередко опровергаются статистикой.
За последнее десятилетие сторонникам массовой иммиграции удалось вселить в россиян веру в том, что «…большинству этих (развитых. — “Эксперт”) стран удается до сих пор либо поддерживать численность своего населения либо обеспечивать его… рост исключительно благодаря постоянному притоку иммигрантов» (кандидат географических наук Жанна Зайончковская), а «все страны от Норвегии до Италии в последние двадцать лет обеспечивают прирост населения за счет мигрантов» (член экспертного совета при Совете безопасности РФ Валерий Тишков).
Но, как свидетельствует статистика, на самом деле ситуация до сих пор почти противоположная. Ни в одном из центров развитого мира естественной убыли населения пока вообще не наблюдается. За 2004–2005 годы население Западной Европы естественным образом выросло на 240 тыс. человек, Японии — на 170 тыс., а США — на 3,4 млн человек. Утверждение об исключительно иммиграционном характере роста вообще выглядит антинаучно. По итогам прошедшего десятилетия из 24 развитых стран убыль населения наблюдалась только в двух — в Италии и Германии (см. график 2). Более того, в большинстве других стран естественный прирост населения превосходил приток иммигрантов. Самое забавное, что в последнее десятилетие во всех развитых странах, традиционно относимых к «иммигрантским», население росло преимущественно за счет усилий местных граждан: в Израиле, США и Канаде естественный прирост был больше нетто-иммиграции на 7–16%, в Австралии — в 1,5 раза, в Новой Зеландии — в 3,2 раза.
Правда, во многих странах Запада естественный прирост населения сохраняется лишь по инерции, из-за более высокого уровня рождаемости в предыдущих поколениях и увеличения продолжительности жизни, а убыль коренного населения в большинстве из них становится лишь вопросом времени. Поэтому в научных кругах «иммиграционщиков» популярен более аккуратный «депопуляционный» приговор странам Запада и России, который звучит приблизительно так: «Рождаемость не обеспечивает простого возобновления поколений ни в одной из развитых стран» (Анатолий Вишневский). Однако и с такими оговорками традиционное для сторонников массовой иммиграции утверждение оказывается неверным.
В США, крупнейшей стране развитого мира, в которой, по мнению Анатолия Вишневского, рождаемость «не очень высока и имеет тенденцию к снижению», коэффициент нетто-воспроизводства населения последние полвека медленно рос и с начала нынешнего десятилетия превысил уровень простого воспроизводства (см. график 3). Причем детальный статанализ фиксирует рост рождаемости не только по отдельным годам, но и в «реальных поколениях» (см. «Немного терминологии») жителей этой страны, а рождаемость у белых почти точно соответствует среднему по стране уровню (в немалой степени благодаря испаноязычным гражданам). То есть даже при полностью закрытых границах население США будет хоть и медленно, но все же увеличиваться.
Еще более ярким примером демографической непредопределенности является Израиль. Даже если исключить из рассмотрения весьма плодовитых арабов-мусульман, окажется, что у еврейского населения этой страны рождаемость приблизительно на 30% выше уровня, необходимого для простого воспроизводства поколений. Тут уж текущий высокий прирост достигается благодаря более религиозной части одного и того же этноса: в семьях евреев-ортодоксов, составляющих около 15% населения, обычно четверо детей и более. Кстати, спада рождаемости в последние десятилетия тут тоже не наблюдается (см. график 4). Своего дна демографические показатели еврейского населения Израиля достигли еще в середине прошлого века, а вот в последние годы наблюдался их небольшой рост. Любопытная ситуация получается и с европейскими странами, если при расчете показателей воспроизводства населения учесть уменьшение текущего числа рождений из-за увеличения среднего возраста рожениц (по сути, они откладывают рождение детей «на потом», этот процесс наблюдается почти во всех странах континента, включая нашу). Введенный в оборот венскими демографами так называемый модифицированный коэффициент фертильности, учитывающий влияние этого процесса, свидетельствует в пользу того, что в некоторых странах континента — Исландии, Норвегии, Ирландии, Сербии — воспроизводство населения, похоже, тоже сохраняется (см. график 5).
Кстати, относительно высокие демографические показатели в некоторых развитых странах достигаются за счет той части общества, которая придерживается традиционных, в частности религиозных, ценностей. Традиционный образ жизни их здоровью, как правило, не вредит (скорее наоборот), что опровергает еще один популярный аргумент сторонников массовой иммиграции, которые тепло относятся к малодетности: «…глубокие познания “Демоскопа” позволяют ему утверждать: никогда и нигде традиционный уклад не существовал без высокой смертности». Например, живущие в Америке триста тысяч амишей, которые не только отвергают контрацепцию и имеют в среднем по восемь детей, но и не признают электроприборов, автомобилей, а также многих других достижений современности, живут столько же, сколько и средние американцы. В некоторых случаях и вовсе традиционный уклад способствует долголетию — именно такая ситуация наблюдается в нашей стране, где дольше всего живут жители Ингушетии и Дагестана, отличающиеся высокой рождаемостью.
Депопуляция обратима
Как уже упоминалось, рассказ о повсеместно удручающей демографической ситуации сторонники массовой иммиграции обычно дополняют заверениями в том, что переломить ее не удавалось никому, а все усилия по поощрению рождаемости в развитых странах оказались тщетны: «Многие вполне благополучные европейские страны совсем недавно прошли через тот же десятилетний период резкого падения рождаемости, и оно нигде не сменилось ростом», — утверждает Анатолий Вишневский. «В России смертность давно превышает рождаемость. Это свойство всех развитых стран с достаточно высоким или средневысоким уровнем населения… Такая демографическая ситуация будет сохраняться и в будущем», — вторит ему Валерий Тишков.
Этот тезис необходим для того, чтобы уверить в необратимости процесса вырождения коренного населения нашей страны. Но не только. Как кажется, зачастую дело еще и в негативном, можно даже сказать, неприязненном отношении некоторых демографов к росту рождаемости и любым мерам, на него нацеленным. Еще бы, ведь «…снижение рождаемости в глобальных масштабах ниже уровня простого воспроизводства на достаточно длительный период есть благо, а снижение рождаемости в России, как и на Западе, — лишь эпизод такого глобального поворота» (Анатолий Вишневский). Выходит приблизительно как у Троцкого: Россия — бревно, которое нужно бросить в топку мировой, демографической в нашем случае, революции. Кроме того, «…когда люди осознают ценность детей, они более ответственно относятся к их будущему, поэтому и сокращают их число» (Анатолий Вишневский). Социологические и статистические исследования свидетельствуют, что главная причина малодетности — забота родителей о себе самих, а не об обеспеченном будущем чад, ведь у наиболее состоятельной части общества рождаемость не возрастает, зато в системе ценностей, где аборт может быть символом заботы о детях, а многодетность — символом материнской безответственности, трудно ожидать позитивной оценки любых действий государства по поощрению рождаемости. А действия эти демографами-антинаталистами именуются не только «неудачными», «неэффективными», но и «нецелесообразными» и даже «вредными». Особенно удивительно слышать, когда меры государства, обычно выражающиеся в материальной помощи родителям, именуются «вмешательством в личную жизнь семьи».
Возвращаясь к утверждениям о перманентном падении рождаемости, можно отметить, что периоды значительного улучшения демографических показателей, главным образом в ответ на разнообразные меры по ее стимулированию, многократно наблюдались в той же Европе. После активизации демографической политики в Восточной Европе в 70−х годах прошлого века суммарный коэффициент рождаемости возрос на десятки процентов и во многих странах переместился в положительной зону — например, с 2,01 ребенка в 1968 году до 2,5 в 1974 году в Чехословакии. Аналогичное повышение коэффициента фертильности наблюдается с середины 80−х в скандинавских и ряде других стран Западной Европы, где рождаемость и поныне выше «дна», достигнутого десятилетия назад (см. график 6). Наконец, в нашей стране, где нормальное воспроизводство населения прекратилось еще в 60−х, в середине 80−х, аккурат после принятия комплекса мер по поддержке семей с детьми (удлинение отпусков, увеличение матпособий), рождаемость выросла на 15–20% и показатель нетто-воспроизводства населения впервые за сорок лет превысил планку, необходимую для простого замещения поколений (см. график 3).
Однако сторонники массовой иммиграции замечают, что подобные периоды роста рождаемости способны впечатлить лишь дилетанта, так как представляют собой следствия «сдвига календаря»: семьи якобы лишь переносят на благоприятные годы отложенные или запланированные на поздний срок рождения, а на общее число детей, которых мать рожает за всю жизнь, эти меры влияния не оказывают. Этот фактор действительно играет немалую роль, но, как выясняется, у реальных поколений женщин, которые во время реализации наталистических мер находились в удобном для деторождения возрасте (25–35 лет), увеличение суммарного числа рожденных детей все-таки происходило (см. график 7).
Эффект от недолго действовавших мер господдержки, «размазанный» по многим поколениям, на первый взгляд может показаться небольшим. Так, в абсолютном выражении прирост рождаемости, достигнутый благодаря демографической политике РСФСР 1982–1989 годов, можно оценить в 2–2,5 млн младенцев, или около 10% от всех рождений в тот период. Но это скорее минимальное значение, на которое можно ориентироваться, если предполагать, что без демполитики рождаемость реальных поколений оставалась бы на неизменном уровне (см. кривую А на графике 7). Если же исходить из гипотезы «иммиграционщиков», что рождаемость имеет тенденцию к снижению (см. кривую В на графике 7), или учитывать тот эффект который дала бы демполитика, не будь она прекращена (см. кривую С на графике 7), тогда потенциальный и достигнутый благодаря вмешательству государства прирост рождений придется увеличить в несколько раз.