Не исчезай... Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.
Не исчезай... Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.
Не исчезай... Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.
Не исчезай... Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.
Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
Статус друга, как чашка чая в самый зимний из вечеров, душу греет жасминным паром, меж чаинок дымит костром. Со словами по чайной ложке, сразу скажешь - грозит ожог, но так хочется выпить залпом, был бы смелым, то выпить смог.
За квадратом окна - снежинки, точно смотрят кино про нас. По часам убегают стрелки, задержать бы еще на час, ухватить бы за хвост и дёрнуть, отмотать наперёд, вернуть, и еще раз пройти сначала, только правильно, тот же путь.
Статус друга, конечно, стильно, обнимайся хоть целый день, но так хочется чуть повыше к небесам, на одну ступень. Но слова, как чаинки - к низу, затаились на дне груди. Кто-то скажет, дурак, ну, что ж ты, раз так хочешь к мечте - иди.
Допивать и под шарф секреты, запахнуть потеплей пальто, чтоб не вырвалось, что не нужно, под землёй схоронить в метро. Разломать, ошибиться страшно - отступаешь в привычный круг: Я смогу, я скажу, но завтра, а сегодня я снова друг.
Да, он раньше писал, как без нее жить нельзя,
а она отвечала, что он ей безумно нужен.
А теперь если пишет, то : "Хлеб, как всегда, не взял".
А она отвечает: "Что будешь сегодня на ужин?"
Они могут не видеться днями, но по вечерам,
Все оставив дела, она мчится к нему в квартиру.
Наступает момент, когда привыкаешь к рукам,
умещая в них, минимум, добрых свои полмира.
Да, он ей раньше все время дарил цветы,
каждый момент улучал, чтоб побыть с ней рядом.
Может быть, в ней стало меньше той красоты?
Что привлекала к себе все мужские взгляды...
Может быть ей не достало чуть-чуть ума,
чтобы делить пополам все его идеи?
Или, наверное, просто пришла зима-
после которой вовсе не потеплеет.
Да, он ей раньше писал "Только будь со мной!"
А вот она, смеясь: "Ты же мной простужен!"...
Время проходит, влюбленность дает любовь,
Это не значит, что кто-то стал меньше нужен.
Просто теперь называет ее "Женой",
А она нежно зовет его своим Мужем.
-"Теплее одевайся в слякоть зимнюю и стужу.
Я ухожу,но лишь на время,не на век,
Ты поищи того,кто точно будет лучше"-
Сказал мне самый лучший человек...
-"Но не печалься,не грусти,пусть и душою ты ранима.
Уж поздний час,тебе пора домой...
Ты просто не нашла еще того,кого бы полюбила"-
Сказал мне самый близкий и родной...
Меня тоска и боль съедали изнутри,хоть весела была снаружи,
И не сомкнуть сегодня мне заплаканных,опухших век...-
"Ты просто не нашла того,кто будет нужным"-
Сказал мне самый нужный человек...
Когда я стану старой теткой И стервой злой наверняка В кошмарных спущенных колготках, К тому же чокнутой слегка, Когда ходить я буду с палкой, Чесать свой крючковатый нос, Со старой выцветшей мочалкой На голове вместо волос, Ко мне негаданно нагрянет, По злой иронии судьбы, Мой долгожданный принц- засранец, Мой гений чистой красоты. Лишь глянет на меня вполглаза - И пропадет любовный пыл … Ему прошамкаю: Зараза! Подонок! Где ж ты раньше был?.. … И он, кладя в стаканчик челюсть, Вздохнет иль пукнет…иль икнет: Промямлет тихо: Моя прелесть! И к ножкам как кулек падет. Я шел к тебе, терпя мученья, Я тупо подвиги свершал, Копил я злато и каменья, И крохи знаний собирал. И вот теперь тебя достоин! Теперь, принцесса, все твое! …Ах, старый лысый глупый воин! И что нам делать, е-мое??…. У этой маленькой страшилки Мораль мы все таки найдем: Пока вы можете-ЛЮБИТЕ! А прынца мы всегда найдем.
За тобой через года
иду, не колеблясь.
Если ты — провода,
я — троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить всегда-всегда
твоими токами.
Слышу я:
«Откажись!
Пойми разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди — надоест!
Будет плохо».
Ладно! Пусть свое гнут —
врут расцвеченно.
С ними я на пять минут,
с тобой — вечно!
Ты — мой ветер и цепи,
сила и слабость.
Мне в тебе, будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты — неоткрытые моря,
мысли тайные.
Ты — дорога моя,
давняя, дальняя.
Вдруг — ведешь меня в леса!
Вдруг — в Сахары!
Вот бросаешь, тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка...
Интересно мне жить.
Любопытно!
Я так тебя любила,
Я так тебя хотела!
Но, видимо, не удалась
Я ни душой, ни телом.
Небесные глубины,
Подземные высоты,-
Ты так не досягаем-
Куда нам, что ты…
Я так тебя жалела,
А потом желала,
Но видно яд просрочен был
И затупилось жало.
Исходом Божьей кары
Не эффективны чары,-
Хоть складывай, хоть вычитай,-
Из нас не выйдет пары.
Я так тобой страдала,
так по тебе болела!
Загубленные копья,
Поломанные стрелы.
Не сломанная роком,
Не сглаженная оком
Твоя тридцатка с гаком
Мне вышла боком.
За умными речами
Мы парились ночами.
Ты вел канву умело,
Но лучше бы ты делал дело!
С утра про Рибентроппа,
В ночи – про Левенгука.
Но я слушала и думала:
Зачем тебе в штанах такая штука?
Засилье красноречья
Сродни почти увечью;
С такой фактурой, милый,
Уж лучше бы ты был дебилом.
Когда ты был задуман
И сделан, мой родной,
В небесных кулуарах
Был праздник или выходной
Во мне два Я - два полюса планеты,
Два разных человека, два врага:
Когда один стремится на балеты -
Другой стремится прямо на бега.
Я лишнего и в мыслях не позволю,
Когда живу от первого лица, -
Но часто вырывается на волю
Второе Я в обличье подлеца.
И я боюсь, давлю в себе мерзавца, -
О, участь беспокойная моя! -
Боюсь ошибки: может оказаться,
Что я давлю не то второе Я.
Я прошу тебя - молчи,
это будет лучше для нас обоих.
У тебя в глазах тот же цвет,
что на обоях.
У тебя в глазах много больше
тебя самой.
Между нами, как будто брошена
головная боль.
Эта комната,
стул, телевизор,
ваза с цветами; в ней словно в призме
отражается луч из окна,
за которым раскачивается стена
пятиэтажного серого дома,
тротуар, облака,
всё как будто знакомо,
но имеет другой, подозрительный вид.
Между нами как будто стоит
конвоир. Так, что просто молчи
в зареве концлагерной печи -
великой любви, неопрятной,
как бесконечность вселенной.
Стены
у комнаты - четыре глаза,
стул, телевизор, прозрачная ваза -
всё отражается в этих глазах…
...Нехитрый скарб обняв в охапку,
качаясь, безо всяких тайн,
однажды, шла по лесу ШАПКА,
под нос мурлыкая “РАМШТАЙН“.
Приняв для храбрости немного
(она в напитках знала толк),
брела себе, своей дорогой.
...А тут, навстречу, СЕРЫЙ ВОЛК:
- Ты ж, ШАПКА, можешь потеряться!
...Иль, я вот, пьяный подвалю!
- А что мне, собственно, бояться???
ДОРОГУ ЗНАЮ. СЕКС ЛЮБЛЮ
На твоих руках вены яркие
сплетаются улицами городов шумных,
мне не хватит конвертов с цветными марками,
мне хватит стихов умных,
чтобы рассказать тебе о том,
как я люблю отражаться в твоих глазах.
Когда ты пришла, мой внутренний дом
обрел свои стены, землю и небеса.