неоном укутавшись сладко спят города
медведицам снится большой медведь…
а знаешь бейба
«нет» это разновидность «да»
смотря с какой стороны посмотреть…

календарь настенный пускает листки в расход
в очереди примерно одна треть…
а знаешь бейба
закат это тот же восход
смотря с какой стороны посмотреть…

начинка будней перманентно серым-сера
с тромбонов надежды облезла медь…
а знаешь бейба
завтра это то же вчера
смотря с какой стороны посмотреть…

синяя птица на днях улетела на юг
до весны прогрустит пустая клеть…
а знаешь бейба
мне без тебя полный каюк
да хоть с какой стороны посмотреть…

Не поделить нам поровну
Ни простыней, ни хлеба.
Прячу в кармане порванном
Синий кусочек неба.

Крик мой летит неслышимый
Вдаль по немым проспектам.
И с потрохами выжжено
Солнце своим же пеклом.

Зной раскаляет легкие,
Дышится тяжелее.
Губы твои далекие
Чьей-то коснутся шеи.

Станешь еще растерянней,
Будешь еще покорней.
Ветер сломает дерево, -
Лучше бы вырвал с корнем.

Станет чернее черного
Там, за моим окошком,
Улица, обреченная
Сдохнуть бездомной кошкой.

Шарфик сомну твой бежевый.
И, Набирая герцы,
Будет в грудине бешено
Рваться наружу сердце…

Если ты хочешь быть настоящим революционером, если ты хочешь, чтобы у тебя была тысяча последователей и твоя мало симпатичная физиономия была на каждой футболке, тебе надо перестать заниматься детским садом, выйти на баррикады: крушить витрины, жечь автомобили.
И чтоб тебя каждый день дубинками били.
Революции нужны мученики, а не придурки.

В старом городе известном
Жил да был один бедняк.
Он для сказки интересен
Только тем, что был дурак.
Никогда не плакал сроду,
Только песни распевал,
Есть захочет - шел работать,
Не захочет - так гулял.
У других водились деньги.
Одевались кто как мог,
А дурак - что в воскресенье,
А что в будни - без сапог
И без шапки, с голым пузом
Целый день собак гонял,
Говорил, что деньги - мусор,
В общем, дурака валял.
И однажды, на смех курам
И на радость дуракам,
Распоследнейшую дуру
Увидал издалека.
Поздоровался, смутился,
Улыбнулся так и сяк
И на третий день женился.
Ну, скажите, не дурак?
Денег нет, три дня знакомы,
На двоих один сарай
Вместо дома. А у дома?
Ни кола и ни двора.
Стала дурочка хозяйкой,
Он хозяином живет.
День бренчит на балалайке,
А она ему поет.
Ни кадушки, ни подушки,
А работать, видно, лень.
Купят шариков воздушных
И пускают целый день.
День проходит за игрою,
Ночь за сказками течет,
И у дурочки зимою
Появился дурачок.
Ничего не изменилось:
Миловались - через край!
Будто только поженились.
Перестроили сарай,
Перекладывали печку,
Горку клали у избы.
Летом бегали на речку
И ходили по грибы.
Дурачок смеялся звонко,
Дура прыскала в ладонь,
А дурак стирал пеленки,
Мыл полы и ржал, как конь.
Увидали это люди.
Тоже счастья подавай!
Раз - красивую посуду,
Два - побольше каравай.
Три, четыре, восемь, десять…
Нету счастья! Что за черт?
К морю ездили на месяц:
Может, счастье там живет?
Всем пытались: и работой,
И рублем прибрать к рукам -
Счастья не было, и все тут!
Ну везет же дуракам!
А они прекрасно жили:
Гостевали - так втроем,
Денег нету - говорили:
"А без денег проживем!"
Раз ненастье - так ненастье,
Босиком - так босиком…
Знаете, а это - счастье
Быть хорошим дураком!

Не позволяй душе лениться,
Лупи чертовку сгоряча.
Душа обязана трудиться
На производстве кирпича.

Ликует люд в трамвае тесном.
Танцует трудовой народ.
Мороз и солнце - день чудесный
Для фрезеровочных работ.

В огне тревог и в дни ненастья
Гори, гори, моя звезда!
Звезда пленительного счастья -
Звезда Героя соцтруда!

Решил партком единогласно
Воспламениться и гореть.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.

Не мореплаватель, не плотник,
Не академик, не герой, -
Иван Кузьмич - ответственный работник.
Он заслужил почетный геморрой.

Его пример - другим наука.
Век при дворе. И сам немного царь.
Так, черт возьми, всегда к твоим услугам
Аптека, улица, фонарь.

Он был глашатый поколений.
Куда бы он не убегал,
За ним по всюду бедный Ленин
С тяжелой кепкою шагал.

Как славно выйти в чисто поле
И крикнуть там: - Е..на мать!
Мы кузнецы. Чего же боле?
Что можем мы еще сказать?

Когда душа мокра от пота
Ей некогда ни думать, ни страдать.
Но у народа нет плохой работы,
И каждая работа - благодать.

Не позволяй душе лениться
В республике свободного труда.
Твоя душа всегда обязана трудиться,
А паразиты - никогда!

осень опять надевается с рукавов,
электризует волосы - ворот узок.
мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров
и бережёшься слишком больших нагрузок.
мир кладёт тебе в книги душистых слов,
а в динамики - новых музык.

город после лета стоит худым,
зябким, как в семь утра после вечеринки.
ничего не движется, даже дым;
только птицы под небом плавают, как чаинки,
и прохожий смеется паром, уже седым.

у тебя были руки с затейливой картой вен,
жаркий смех и короткий шрамик на подбородке.
маяки смотрели на нас просительно, как сиротки,
море брызгалось, будто масло на сковородке,
пахло темными винами из таверн;

так осу, убив, держат в пальцах - “ужаль. ужаль”.
так зареванными идут из кинотеатра.
так вступает осень - всегда с оркестра, как фрэнк синатра.

кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра
ничего,
ничего,
ничего не жаль.

глупо все получается
очень.
снегом сухим кончается
осень.

тикают сердце и часики
дружно.
хочется взять тебя за руку.
нужно.

невыносимые развиты
чувства.
я забываю, какая ты.
грустно.

иногда мне кажется,
что среди страниц
моих любимых книг
больше Бога,
чем во всем небе.

—-
я не знаю, что такое любовь,
и на что это вообще
может быть
похоже.
но, когда я открываю
окно
и смотрю,
как просыпается
мой любимый город,
мне хочется верить,
что ты это
видишь
тоже.
—-
кофе не греет,
не делает мысли
чище,
зато остается
черным пятном
на скатерти.
я без твоей любви как
последний нищий,
ищущий смысл жизни
на грязной
паперти.

Отыскать себе другую
Не советуй мне.
Я хочу тебя нагую
Прижимать к стене,

Разделить с тобою похоть
На двоих одну,
В унисон стонать и охать,
И идти ко дну,

Чтобы стал твой шепот гулом
В пустоте ночей,
А потом, чтоб ты уснула
На моем плече.

Он приходит молча. Всё чаще ночью. Когда я сплю.
Он приносит трепет, приносит счастье, приносит блюз.
Он садится с краю моей кровати. Ни капли лжи
В наших с ним объятьях. Прошу остаться – но он спешит.

Вот он вновь пришел. Я шепчу ему, что в груди дыра,
Если он не рядом. Прошу остаться хоть до утра.
Он совсем не против. И даже больше. Но вот беда:
С четверга на пятницу он бы сбылся, сейчас – среда.

Потому он смело кладет ладони ко мне на грудь.
А в глазах сокрыто гораздо больше, чем просто суть.
Он молчит, пытаясь мне поцелуями всё сказать.
Я молчу, всё зная, – лишь жжет ключицу его слеза.

И опять на месте дыры я чувствую сердца стук.
Он приносит блюз. Он уносит горечь и боль разлук.
А потом кляну я рассвет и солнце, кляну зарю.

Он уходит, видя, что я его всё еще …

Вдыхаю твой сигаретный дым.
Ты куришь - сын равнодушной лени.
Что происходит с лицом моим,
Когда безумно дрожат колени?!

Я слышу свой хрипловатый смех
И нарочито спокойный голос,
Неровный пульс, ряд других помех
Сердечных... Знаешь, а я боролась

С собой успешно до этих пор:
Смеялась громко, язвила грубо.
Но смех - пустое, и лишний - спор.
Давай без слов. Лишь губами - губы.

…А погода сегодня осенняя,
И вороны накаркали дождь.
Мне осталось одно спасение:
Ждать, когда ты ко мне придешь.

Листик к листику жмется от холода,
Им на ветке теплей вдвоем,
А ты идешь босиком по городу,
И весна на лице твоем.

Ты одета в короткое платьице,
Словно кукла моей сестры.
На тебя все мальчишки пялятся,
А на ветках горят костры.

Листик к листику жмется от холода,
Им, наверно, теплей вдвоем,
А ты идешь босиком по городу,
Стороной обходя мой дом.

забудь про смысл и только потом иди
снится гавань утонувшему кораблю
скорее лопнет эта красная штука в груди
чем я когда-нибудь тебя разлюблю…

забудь про краски и только потом рисуй
для пьяных мышей луна – кусочек дор-блю
скорее старуха с косой потеряет косу
чем я когда-нибудь тебя разлюблю…

забудь про буквы и только потом пиши
у синей птицы от грусти синеет клюв
скорее перестанут ломаться карандаши
чем я когда-нибудь тебя разлюблю…

забудь про ноты и только потом играй
чтобы не с «ми» не с «соль» не с «ля» а только с «лю»
скорее замёрзнет ад или расплавится рай
чем я когда-нибудь тебя разлюблю…

А у меня с осенью уговор.
Она приходит - я становлюсь минор
Только виски, только мальчики, только хардкор.
И в заключении длинная кода.

Одевает в куртки моих подруг,
Садит птиц в вагоны, отправляет на юг.
Выключает свет, делает тише звук.
Абсолютное время года.

Я качу чемодан по сырой земле.
В нем рубашка и фотки лежат на дне.
И говорю: "Спасибо!" самой себе,
Что после лета живой осталась

Будешь уходить, так закроешь дверь.
Для таких, как ты, я плохой пример.
Можешь не верить мне. Или лучше верь.
Ну хотя бы самую малость.

Прости, что не грел твои пятки под одеялом.
За колкую грусть на дне твоего зрачка.
Мне просто в ту осень тебя было дико мало.
А потом насытился, даже с верхом слегка.
Я не видел нас вместе, и даже слегка бесился,
когда ты наивно: " а что с нами будет потом?"
Я тогда в тебя даже совсем не влюбился
Мне просто нравилось как ты делала "это" ртом.
Через сотню дней и десятки случайных связей
Я молюсь, чтоб любовь моя, хранила тебя, как мантра.
Прости дурака, за потоки словесной грязи.
За мои кровати, в которых то Надя, то для контраста Сандра.
Я не помню, как они пахнут, не помню как выглядят даже.
Ни одна из них не была на тебя похожа
Только от каждой на моих простынях становилось гаже.
И от каждой, как от крапивы, немела кожа.
Ты же, милая, для встреч не искала повода,
Приезжала ночью, с другого города.
Раздевалась шумно, читала стихи, боялась сбиться или запнуться.
Оставляла браслеты, заколки, ключи
По самой банальной из всех причин.
ты просто хотела еще раз ко мне вернуться
Все, что в этом мире стоящее и настоящее,
Все в тебе, дорогая, просто поздно я осознал.
Я храню тебя в памяти, как в старом потертом ящике.
И делаю вид, что ни разу не умирал.

Новая привычка на красный выскакивать на дорогу.
Кто-то как леди ястреб, а я просто - девочка-воробей.
Если однажды мои мысли будут забанены Богом,
То, пожалуйста, пусть он оставит ту, которая о тебе.
Люди любят, когда по честному и без грима,
Когда не трогают личных тем.
А я хожу к верху мясом, пытаясь стать частью мейнстрима.
И своей смертью дополнить круг вечных, умерших в двадцать семь.
Что-то строю, ломаю и снова строю.
Много требую, и желательно все на шару.
Не определюсь, что мне нужно для этой истории-
То ли бас-гитариста, то ли же бас-гитару.
Я прошу путеводитель в разных системах,
Типа буддизм, экстремизм, похуизм .
Хватит в пустую трать эфирное время,
Если луч сломается в первой из призм .

Ты провела это лето в машинах и поездах,
где-то слева по карте (я плохо разбираюсь в географии),
писала обо мне в своих полуночных стихах,
соблюдая правила пунктуации и орфографии.
Между нами стены так быстро строятся.
Я почти забыл черты твоего лица.
Расставание таки воздалось мне сторицей,
приобретенным пороком сердца.
Будь все по-другому, я бы сейчас плечи твои обнимал
где-то между проспектом Мира и Пятницкой,
постигал бы тебя как тайну, как чертов девятый вал,
как все чудеса медитации.
Мне бы просто выбежать, выбросить тело в пасть октября,
разбивая руками стены, сшибая двери.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя,
но ни ты, ни Бог мне уже больше не верят.

За окном, не спеша, бродит хмурая осень,
Тихим тактом шагов мою грусть теребя.
Эта серая осень, конечно, не спросит,
Кем я стану, прожив эту жизнь без тебя.

Улетят во «вчера» календарные листья,
Опадет в мутном «завтра» сухая листва.
Ты сожжешь в огне памяти все мои письма,
Я сожгу свою память, как письма, дотла.

Потеряем святейшее «Мы» безвозвратно,
И научимся порознь жить, милый друг.
Как всегда, выпивать будем кофе на завтрак,
Только ты на востоке, а я – там, где юг.

Ты добьешься всего: и успехов, и счастья,
И высот, обо мне вспоминая едва.
И к ногам твоим рухнет весь мир в одночасье,
… А к моим… опадет золотая листва.

Говори со мной, слышишь? Пожалуйста, говори.
Как бескрылые самолеты падают в Сомали,
Как в песке утопают голые корабли,
Отвергнутые волнами.
Как тебя накрывает его цунами,
Словно к кончикам пальцев электричество подвели.
Как сначала искрит, а потом нули,
Как тоска безответная гонит на край земли
Тех, кто давно уже поселился там.
Как Господь расставляет фигурки картонные по углам,
И не знает никто, сколько клеток счастливых у этой его доски:
Нелюбившие любящим станут теперь близки –
Чувства мелки, объятья редки, слова резки,
Но расстаться – значит скользнуть из Его руки
Обнаженным огромным сердцем. В безысходность. На самое ее дно.
Там его еще теплым вынут и заменят на крохотное одно.
Одиночества страх будет есть его по ночам,
Пока страсть ожогами рассыпается по плечам,
Страсть, что вначале всегда слепа, и с лихвой накрывает тела обоих.
Ты лежишь невзаимная и рисуешь печаль свою на обоях:

Вот лесочек, вот пруд, вот поляна, вот мамин дом,
Ты бежишь ей навстречу, улыбку держа с трудом,
И всегда остающимся детским для мам лицом
Утыкаешься в тоненькую ключицу.
Ее сердце об сердце твое стучится,
Кровь качая и в дочкино, и в свое.
Все отхлынет: страхи, вранье, гнилье -
Ничего с тобой не случится.

Так уходят в холод, болезнь и смог.
Так уходят из дома, в котором Бог.
Так уходят, себя проклиная: «Убог, убог».
Так уходят, когда тебя любят, а ты не смог.

знаешь ли ты, сколько людей напивается в хлам в последний вечер августа.
сверяя время стрелками, переводами,
но не языковыми.
молчат по усталому городу в уже, получается, осени,
слушая наушниками твои миноры.
представляя, как вы поздравляете друг друга с днем рождения.
и может, даже не засыпаете.
знаешь ли ты, для какого огромного количества людей первый сентябрьский день
важнее всех остальных важных дней.
и это просто совсем не просто, понимаешь?

это опять для тебя из-под рук не поэта. жаль, на ушедшие поезда не продают билеты.
и если человека не обнять-наверное, его просто нету.
не верить.
а на часах по-прежнему 19:89.

такие как ты, не стираются временем.
бэкспейсами, ластиком, делитами даже.
такие как ты не местоимения.
такие как ты не выводятся ванишем.
ненавидеть людей с твоим именем, кстати,
носят как вещь, совестно засыпая.
ну а ты. как там ты? снова на afterparty?
или песня к альбому. вторая.

для чего ты живёшь, для кого ты печалишься?
к чему все твои партитуры?
зачем снова дымишь? не кури, ну пожалуйста.
счастливые люди не курят.

за окном скоро будет октябрь беситься
а потом первый снег. хруст сугробов. январь.
и кто знает, что тебе будет сниться?
или. как там? - аптека. улица. фонарь.

а потом кто-то сильный очень скучает.
ждёт два года, чтоб снова напиться в дрова.
или, может, уже даже не вспоминает.
2005-ый только если. и глаза.
глаза.

ты придёшь к нему ночью. тихо. устало.
лишь однажды, когда можно быть по домам.
без заполненных залов и зачем-то скандалов.
и без тех, кто назавтра записан в роман.

ты уже не везде, потому что далёкий.
но опять нужно знать твою, зачем-то,погоду.
лос-анджелес, может, а может, схожи дороги
наши. чьи-то. и ты наступаешь на ноги
словами, глазами. и сладкими слишком духами.
наверное, сладкими духами.
утро туманно.
не тургенева утро туманно.

а в тебе всего лишь гласная. и три согласных.
и для многих уже это даже болезненно.
без оборотов причастных. и просто причастных.
это, может, чуть-чуть сумасшедствие.

нет. не курю. а хотя угостите.
теперь ты-моё каждое "сложно".
уже в 4.01. ты больше мой не посетитель
ведь эти все тупые сны грустно-похожи.
когда-то грубо мне тебя не обещали.
а знаешь, я ведь вовсе не просила.
я не хочу к тебе на кофе или чай.
быть тебе кем-то. с кем-то. важным и красивым.

этот грубый сентябрь. очень грубый сентябрь.
а ты просто проснёшься второго.
если вовсе уснул. в шумном клубе усталом.
или с ним. в не пустоте дома.

классные тренды. известные френды.
а потом ты один. или двое.
в твои ещё тогда 15 слагали легенды
о тебе. ты легенда. напомню.

споткнувшись, не падать с больных этажей.
плюс ещё, к тому же, не биться.
обновлять и по новой, что допиты уже.
лишь бы снова в тебя не влюбиться.
хоронить в себе память, что пропита тобой.
где бемольно шёл мимо немного.
нет. ты был не прохожим. ты был каждой весной.
каждым солнцем. дождём. и сугробом.
каждым сломанным слогом.
брюнетистым богом.
а вернее теперь блондинистым богом.
отдаваться тебе без залога.
без налогов. гудков. и плохих новостей.
которым пророчилось сбыться.
и не знать. как ты, с кем ты. без любых из вестей.
по барам. по тёлкам. напиться.
уходить до весны. на пустую из крыш.
пока плеер не сядет. и ты в нём.
ты за каждым углом. и, наверное, не спишь.


меня можно не помнить уже, как взрослые о детях.
закрывать деревянные двери от времени, верить.
а после не верить.
но, правда, на часах по-прежнему 19:89.