[600x600]
Полночь. Постылый спектакль кириллицы.
Прошлые лица теперь не мои. Вновь
Потаенное выцветет, лопнет и данностью выльется.
Глупо...
Сомнительно...
Крайне наивно...



Я нездоров. Даже ближайшее имеет отдаленный доступ.
Серотонин, озноб... Моя когда-то волчья голова
Теперь – волчок; Смотри: по-детски неуверенная поступь
Уже несет, несет меня к таким поизносившимся словам...


Я нездоров. Врачи робеют. Даже эфемерный Фауст
Меня приобнял; - к пристани безвольно волочась,
Я миновал десятилетие – без празднества, оглядки или пауз –
И лишь сейчас остановился отдышаться... Лишь сейчас.


И лишь сейчас певец по праву перепет своей гитарой;
И сердцу ненавистен рёбер неугодный крюк...
И лишь сейчас – в его безмолвии – надрывные удары
Вдруг обрываются... молчаньем замыкая заикающийся круг.


Я нездоров. От прочих фраз, от их переплетений
Я отмахнусь, учтиво повторяя : «est telle la vie»...
Я нездоров. Но отчего? Так очевидно: все напыщенные тени -
Несмелый свет!.. А вороны - умытые тенями соловьи!


Так очевидно: нам недолго в очевидности безбожной.
В кармане восемьдесят, восемнадцать или даже восемь лет...
Я нездоров. Я жутко болен. Знаешь, и вполне возможно,
Я молча болен самой несговорчивой болезнью на земле!..


Я нездоров. Даже ближайшее имеет отдаленный доступ.
Серотонин, озноб... Моя когда-то волчья голова
Теперь – волчок; Смотри: по-детски неуверенная поступь
Уже несет, несет меня к таким поизносившимся словам...

[426x600]
По правде говоря, я никогда не понимал людей, ведущих дневники. "Они несчастны. Несчастны, скрытны и одиноки." - думал я о них и втайне им сочувствовал.
Ведь тогда еще дневник считался чем-то сугубо личным, интимным, как все детские страхи или юношеские тайны, которые впоследствии так успешно его заполняют.
Тогда еще дневник сторонился вещей, ему ненужных. Чуждых ему вещей. К чему узорная обложка, расписные предисловия и декоративно нумированные страницы? Зачем все это, если мой дневник - только мой? Он мой и ничей больше, но,.. Господи, как же это немало!..
Так думали раньше. Не сейчас.
Раньше все было по-честному. Сейчас - лгут даже праведники.
Искренность мешается с хладнокровием, равнодушием;
Признание в любви больше походит на оглашение приговора; и, чёрт возьми, какой же подделкой сегодня несёт от неподдельной заинтересованности многих!

На ходу разрождаюсь вопросом: интересен ли я вам?
Зачем вы сюда зашли? В поиске чего-либо для себя? В поиске самого себя?.. Впрочем, не отвечайте. Каков бы ни был ваш ответ - для меня он малозначителен. Но вы можете сделать кое что для меня. Выполните мою просьбу.
Если вы зашли сюда совершенно случайно, то как бы совершенно случайно направляйтесь к выходу отсюда. Ибо ничего искомого здесь я для вас представлять не хочу и представлять не собираюсь.

Я становлюсь похожим на тех, кому когда-то сочувствовал? Возможно.
Но я просто возвращаю дневнику отнятое у него прошлое.

Любовь - величайшее проявление эгоизма.
Самое забавное, что сегодня с этим ракурсом не считаются, как и не считались, впрочем, никогда. Да и зачем считататься? Он слишком мним, низок и парадоксален для этой определенно святой, утоптанной местности. Ко всему прочему, отрицая такую аксиому, я рискую совершить кое что ужасное... Так что стоп.

О чем человек думает чаще остального?
Чему посвящает большую часть личного времени?
И чему бы он хотел посвящать его полностью, без остатка?..

Любви. Все ответы так или иначе сводятся к одному - только что названному, - как те дорожки, что рано или поздно встречаются в Риме. Кстати, если прислушаться, можно услышать скрип складывающейся предсказуемости на моих зубах, медленно и неотступно провожающий своего созерцателя к черному выходу...
Это страшно. Когда здесь и сейчас ты наблюдаешь то, на что глаза остальных даже не реагируют. Вернее реагируют, но с кардинально противоположной, общепринятой и общевозлюбленной точки зрения.

Они в упор смотрят на вещь и ее - вещь - не видят.
Они много слушают, но слышат они очень мало.
Они любят многих и многое, истинно же не любя никого...

Забавно, неправда ли?
Повод посмеяться действительно нешуточный.
При личной встрече я даже готов снять шляпу перед тем шутником, который шутит с нами такие шутки.
Но я сделаю это лишь в том только случае, если он не просыпается с нами синхронно, не думает с нами в унисон и не дышит с нами в такт.
Почему?
Просто тогда это мы сами...

[600x600]
В колонках играет - Placebo - Meds
Настроение сейчас - Фрустрация

Настроение большинства людей подобно речи человека, страдающего церебральным параличом. Оно глупо, глухо и переменчиво. Оно в крайней степени спонтанно и беспринципно. Оно нелогично, наконец. Но, несмотря на небезосновательное стремление субъекта найти тому законный повод тире причину, потертый поводок в его руках и на наших с вами шеях, к сожалению, расположился весьма и весьма основательно...

Я убил человека... Я убивал его безо всяких угрызений совести, морали и самолюбия. Я убивал его на протяжении четырех неполных месяцев по календарю и полных четырехсот - по моему личному восприятию. Я убивал его каждым взглядом, словом и движением, лишь отдаленно осознавая трагичную неосознанность происходящего.

Я убил человека... Я вцепился в телефонную трубку и одержимым, отнюдь не своим голосом, едва колебаясь, вскрыл грудную клетку собеседнику, с целью принудительного ликвидирования пораженных участков его сердечной мышцы. Без анастезии, должного настроя и подкованных в этой области санитарок...
В тот день, спустя сто девятьнадцать минут после своего начала, моя первая и, надеюсь, последняя операция завершилась. Неудачно...

Я убил человека... Я сделал это, чтобы выжить самому и, к великому сожалению, выжил. Выжил, оставшись наедине с молчаливым одиночеством и болтливым эгоизмом. Выжил, убив.
Отныне, мы (втроем) только и делали, что ползали взглядами по скудному рельефу пустующей комнаты, потускневшим страницам календаря, раскрашенному толстым слоем пыли телефону. Мы ползали рефлекторно, грубо, неосмотрительно, постоянно колечась о разбросанные ностальгией стекла и глупо улыбаясь им...

Так было раньше, так есть сейчас и, возможно, так будет вечно... если я вновь не убью человека...

[600x600]
Автор данного дневника не несет никакой ответственности за свое психическое здоровье и ваше душевное спокойствие. За сим, он полностью снимает с себя всякие обязательства перед проходящими мимо зеваками, но только в том случае, если они действительно проходят мимо.
Во избежание всех возможных эксцессов, автор со всей несвойственной ему серьезностью абсолютно серьезно заявляет о своем нежелании более ничего заявлять и о своих односторонних отношениях с фригидным Сайтом http://conclave.ru/