хороший выдался денёк,могу с уверенность сказать,что интернет конференции это есть хорошо, а особенно если они международные))всё было бы великолепно,если бы не больное горло(((
ну лан всёравно всё вери вери гуд)))вот моя статья:
«Субъективные» исторические источники и пространственные образы
Summary
In a paper Anastasii K. Shabuninoj value for a today’s historiography of “subjective” historical sources reveals. The author considers, that fictions and memoirs can help with studying of spatial city and rural images.
Длительное время историография относила источники личного происхождения (письма, мемуары) и художественный текст (произведения литературы) к «не вполне достоверным» и «недостоверным» видам источников. Во многом это было связано с тем, что, с одной стороны, историки больше интересовались историей государства и оттого считали официальные документы самым важным историческим источником. С другой стороны, бытовало убеждение, что личные источники и литература субъективны и крайне субъективны, а для «объективной» реконструкции прошлого нужны «достоверные данные».
Некогда, в первой половине XIX в. история оторвалась от литературы, но писатели еще долго не стеснялись считать историю своим полем деятельности, что у историков сложилось твердое предубеждение относительно беллетристики. Современный английский историк Артур Марвик указывает, что историки до сих пор настолько сильно бояться литературы, что некоторые согласятся скорее соединить историю с естествознанием, чем с литературой [1].
В последние десятилетия XX в. историки все больше стали понимать, что сам научный исторический текст не есть отражение прошлой реальности, а лишь одна из возможных реконструкций того или иного события. Любой профессиональный историк привносит в свое исследование собственные предпочтения и своей эпохи. Неслучайно, в исторической науке наметилась тенденция к переоценке важности «субъективных» источников и пересмотр значения художественного текста при изучении истории [2].
В настоящее время наука стала обращать меньше внимания на событийную историю. Как указывает современный историк, теперь образы, а не события становятся объектами изучения исследователей пост-постмодерна. «В связи с этим историки придают большее значение источникам, отражающим человеческую субъективность» [3]. Художественную литературу как один из видов исторических источников следует рассматривать в ряду традиционных источников личного происхождения: мемуаров, дневников, писем. Правда, по сравнению с ними, полагает Е.Н. Цимбаева, литература имеет ряд особенностей. «Уровень субъективности художественного текста, разумеется, выше, чем в других источниках, так как восприятие событий окрашивается творческой преображающей силой писателя; но в то же время и уровень его объективности оказывается выше (!), причем именно благодаря тому, что реальность, отображенная через посредство живых образов, неизбежно типизируется, чего никогда не происходит в мемуарах или, тем более, в дневниках». Кроме того, любое произведение литературы раскрывает в живых образах идеологию, быт, психологию, язык избранной автором эпохи и сферы жизни [4].
Художественная литература и мемуары дают исследователю прекрасную возможность вычленить из текстов авторов образы городского и сельского пространств, которые существовали в мыслительных конструкциях определенных слоев русского общества. Уже в начале XXI в. такой подход по отношению к проблеме русской усадьбы был предложен Е.Н. Марасиновой. Исследователь считает, что «приобретают актуальность не только описания поместного быта, но и любые упоминания усадебной тематики на страницах литературных произведений. То, что в мемуарах может считаться жанровой сценкой, уцелевшей в памяти автора, в художественном произведении становится своеобразным символом, через который писатель передает глубинные противоречивые процессы» [5].
Литература XIX в. позволяет увидеть многообразие конструируемых авторами ландшафтов. Для образованного молодого человека, обладающего модернизационным сознанием, вряд ли сельский пейзаж мог представляться райской идиллией. Таков герой романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» Аркадий. Сельские просторы «не могли назваться живо¬писными. Поля, всё поля тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись не¬большие леса и, усеянные редким и низким кустарником, ви¬лись овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени». «Старинные планы», - вот наиболее подходящее выражение для образа сельской России в представлении человека мечтающего о преобразованиях. Неслучайно, именно здесь, вместо поэтичного созерцания природы Аркадий думает, - «не богатый край этот, не поражает он ни доволь¬ством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преоб¬разования необходимы... но как их исполнить, как присту¬пить?..» [6]
Ощущение пространства связано еще с периодами жизни конкретного человека и изменения его миросозерцания. Для молодого
Читать далее...