Добро пожаловать в мою утопию!

У нас все стены исписаны нашими мыслями и стихами.
А на полу подписаны плитки.
"Вход в зазеркалье"
"Наступи, чтобы понять"
"Источник твоих импульсов здесь"
В дешевых рамках висят фотографии, сделанные "просто так, проверить, все ли нормально с фотиком", но очень полюившийся.
Кофеварочная машинка, мольберт вместо доски напоминаний, 4 табуретки.

Сегодня я одета не по сезону.
И теплота от ультрафиолетовых ламп недолго была со мной.
Косточка на лодыжке и колени-синяки.
Холодно, я поджимаю плечи, пытаюсь спрятать в них голову, думая, что так мне станет теплее.
Ведь я не вижу разницы между плюсом и минусом утром.
Мне все равно. А потом я бегаю по голольду, размахивая руками, чтобы не упасть.
Но мне чертовски хорошо.
Я открываю себя, стоя в большой белой комнате, где завешана всего одна стена.

Здесь больше не должно существовать проблем между зрителем и художником.
Я объединю нас в единое целое.
Едино не как душа и тело.
А чем-то, что по определению не существует друг без друга.
Мы будем болеть перфекционизмом, кашляя так, чтобы остальные не услышали.
Копить деньги и бегать в свободные минуты в солярий.
Научимся не стаптывать и рвать обувь за три недели и аккуратно носить вещи.
Успевать и удивлять.
Тебе стоит довериться мне, зритель, ты мне нужен.
Ты будешь моей натурщицей, я с тебя буду писать картины и героев.
Именно, что героев!

Я стою на пороге.
Я сделаю глубокий вдох и зайду.
Стисну зубы и буду молчать.
Не слушать, а слышать какие-то отдаленные звуки.
Потому что у меня внутри небо.
И делать буду то, что нужно мне, что нужно нам.
Не вам, а мне и нам.
Время так будет лететь незаметно, потому что когда живешь именно так, то оказываешься в страшном водовороте.
И потому до сих пор только на пороге, я просто боюсь, у меня озноб при одной мысли, что надо идти в этот водоворот.
Обманывать себя всякими песенками, книжечками, фильмиками, чем угодно.
Иначе я испугаюсь. Да, я тоже могу взять и убежать, а потом сидеть в углу и хватать в ужасе от своего поступка себя за голову.

Вот так у нас все мрачно. На мое небо идут тучи.
Армия. Маршируют. Раз-два. Раз-два.

Я улыбнусь и шагну вперед. Сию же секунду.

Я тут вытряхнула из сумки все на пол.
А там макулатура, на которой написаны мои предложения или словосочетания, которые, как я думала, мне нужно непременно каким-нибудь образом запомнить.
Там были и все те списки, где было написано то, что мне хотелось именно в определенный момент.
Чаще всего я пишу о том, как было бы здорово, чтобы ветер дул в шею сзади, чтобы куртка не чувствовалась, чтобы не было неудобного ощущения по всему телу, чтобы не хотелось постоянно спать и есть.
И время я там часто либо умоляю приостановиться, потому что опаздываю, либо потому что мне хочется подольше побыть в том состоянии, когда абсолютно все приводит в неописуемый восторг.
Там было о моем желании с кем-нибудь поговорить. Поговорить так, чтобы спустя некоторое время мне ни с того, ни с сего этот разговор вспомнился, и я улыбнулась.
Я зову чего-то или кого-то. Деньги, людей, волны. Несочетаемые вещи зову. Упорно.

Что я хочу прямо сейчас?
Большинство написано выше.
Хочу ветер в шею, свежести, кока-колу, еще чуть-чуть похудеть и теплое дыхание.
Вот что я хочу именно сию секунду.
А ведь у нас в жизни как все устроено.
Я правду сейчас скажу, настолько проверенную и банальную, но правду.
Надо уметь рисовать образы того, в чем ты нуждаешься и показывать их жизни.
Да это и без меня всем понятно.

Кстати, я так давно ничего не рассказывала про любовь.
И не хочется даже заикаться.
Я твикс купила, где две палочки.
И оставила одну палочку полежать в одиночестве.
Чтобы нас было двое.

Привет тем, кто прикасается к моему биополю.
Сегодня я почувствовала лето.
Это было в душном межгородском автобусе, где было настолько жарко, что я сидела в одной майке.
А солнце слепило.

Все эти слова и речи, которые я конспектировала так, чтобы потом слепить из них что-то такое, что напоминало это солнце, которое второй день гладит мои щеки и волосы.
У вас здорово. И Гагарин, и звезды и так необыкновенно свежо.
Я влюблена, окончательно и бесповоротно уже много лет.
Их неописуемо много, но наше небо их редко показывает, чтобы не свести нас, Москвичей, с ума.
Мои звезды, которым я пишу послания, дыша на стекло.
Мои звезды, которым я машу рукой перед тем, как вбежать в подземелье.
Мои звезды, с которыми я уже столько лет общаюсь.

Я чувствую, как от меня идет та энергия, о которой мы сегодня говорили.
И чувствую пространство.
Осязаю его взглядом, трогаю его своим счастьем.
Это длится до того момента, пока я не отвлекусь.

Привет, мой сладкий спутник.
Наверное то, что меня по-настоящему поддерживает-это МОИ моменты.
Я рассказывала про то, что я попадаю все время к самому замечательному водителю автобуса?
У него берет и он любит Францию. Мы все время друг другу выделываем па на ступеньке и сиденье.
Я сажусь на свой трон в конце вагона и слушаю дорожные песни, они отдельным плейлистом, а солнце слепит глаза.
Я так счастлива в эти минуты. Обычно их около десяти.
А еще бывает так хорошо, когда ты что-то сделаешь хорошее и важное, достаешь из сумки термос и один пакетик сахара, засыпаешь его туда, встряхиваешь и обжигаешь язык и горло.
Так тепло, что несмотря на сносящий тебя ветер, хочется идти в майке.
И пусть себе дует. Ты не чувствуешь его, ты чувствуешь СЕБЯ, такую, какая ты есть.
Осязаешь воздух, пространство.
Оно, конечно, все немного навскидку, но никаких репортажей в стиле Лехи Никонова нет, как обычно бывает при такой погоде и состоянии обуви.

Так как мне необходимо понять алгебру, я решила, что было бы здорово уметь внедрять в свою жизнь из нее что-то полезное.
Я никогда не отличалась любовью к порядку, расписаниям и особенно к графикам и естественным-точным наукам.
Хотя у доски у меня получается их чертить на удивление ровными и быстренько протараторить все их свойства.
А уж что говорить, если во мне проснеться та Аня, которая помнит, что в школу ходят не для того, чтобы утром размяться и снова лечь спать! Тут я про все, что угодно расскажу без запинок.
Итак.
Голодность глаз. Да-да, не голод, а голодность в нашем романтичном смысле.
Первая ось- здесь мы нарисуем циферки.
А вторая ось- дни.
Я не ожидала, что это настолько просто. Чем дальше, тем выше поднимаешь свою прямую.
Деньги.
Вот уж чего-чего я не люблю, так это оставаться без денег.
Рисуем синусоиду.
Обычную, другие я не помню, как делаются.
И таких листков наверное еще штук 5 точно.
Все с какими-то нелепыми названиями для меня.
Хотя мне кажется, что в нашей московской яме, которая, вопреки всем законам, оказалась на холмах- это уже стало нормой.
Спина в синяках от массежеров, ноги не держат, особенно плачевно это смотрится на голольду и каблуках.
Хорошо, что еще не начала активно худеть.
Надо же быть представительной и готовой к тому, что я проснусь, а за окном мои любимые, полевые.


Вот так мы и не спим ночами. Глупостями занимаемся, а не сексом.

Я всегда в недоумении, когда стою перед зеркалом.
Не знаю, как вы, а я в своем воображении, или когда представляю что-то, связанное со мной, даже в своих снах, где я фигурирую, вижу себя еще ТОЙ.
Маленькая, нос весь в веснушках, хвост такой высокий.
В своей любимой одежде.
Тогда это были серые штаны и красная майка.
И кепка еще. Я обожала носить их набок.
К этому всему я напяливала такие найки, знаете, из 90ой серии были раньше футбольные.
Не помните? А я их очень хорошо помню.
Но я не об одежде.
А о том, что это все-таки странно, когда вместо этой девочки, которую я в себе и люблю, вижу девицу.
Ей пальто в плечах большое. Просто плечи стали костяливыми. Торчат еще.
Каблучки. Сапоги на них. Остался от них только серый. Но оттенок тоже не тот.
А веснушки, длинные волосы, собранные в хвост, загорелость:этого уже нет.
Поэтому на своих фотографиях я вижу не СВОЕ лицо.
В зеркале стоит проекция меня.
И я концентрирую свое внимание на какой-нибудь одной детали, чтобы не сбиться.

А с соплежуйством и картинками красивыми дела по-прежнему лучше всех.
Мне много и не надо, чтобы я навыдумывала.
И это не как заморочки той моей подруги(не знаю, считаемся ли мы ими до сих пор), это другие.
Последнее время настроение точно такое же, когда играешь с матрешкой.
У меня их три, кстати. Я часто открываю их, красиво расставляю.
И то же самое сейчас. Открываю город. Открываю хроники.

Энергия движения.
Рукой. Раз-два. Точка.
А теперь плавно переход.
Невероятное ощущение.
Тогда я закрываю глаза и чувствую, как мое тело пронизывает музыка.
И я двигаюсь практически бессознательно.
И необыкновенное чувство проходит по спине чуть ли не мурашками.
Я снова танцую. И теперь меня ничто не остановит.
Вырабатывать снова каждое движение.
Отрабатывать.
Импровизировать.
Никто не переставай танцевать, никогда, чтобы не случилось, помни!
Иначе мир перестанет вертеться и звучать, а к этому привыкнуть может они и смогут, но не ты.
Я снова счастлива.
Дэнс. Дэнс. Дэнс.

Я помню, ты говорила, что иногда с удовольствием слушаешь радио.
Я как-то не обратила внимание, мне было достаточно включать для фона какой-нибудь канал и заниматься своими делами.
А вот сейчас, когда меня сбивали с моих мыслей, отвлекали от всего и особенно громко кричали утром, мне тоже захотелось что-то послушать из того, чего нет у меня на плеере.
Во-первых, потому что плеер надоел, во-вторых, потому что оно очень громкое.
И знаешь, здорово ведь.
И волны эти эфэмовские, почему они выходят уже из нашего обихода и остаются только у бабушек в квартирах, когда они уходят, как отпугивание для воров(мол, голоса в квартире, значит, кто-то есть дома) не знаю.

На этот раз дело не остановится на каких-то обещаний, которые называются обещаниями только формально, видите ли, слово "обещание" звучит и призывает к действию. Эти формальные обещания обычно такие: "я больше так не буду", "я не буду больше есть после шести", "я буду ходить каждый день в школы\качалку\кружок(нужное подчеркнуть или вставить то, что подходит в вашем, товарищ, случае)".
Теперь я не задаю себе вопросов "зачем мне это нужно".
Я знаю, что это необходимо.
И вообще. Я люблю движение, я люблю активность, к тому же вот-вот первое марта, если уж медведь из спячки выходит, то чем я хуже?
Мой нарциссизм, высоченная самооценка, амбициозность и самоуверенность не позволят мне быть хуже медведя, который уже начал и рыбку ловить, и деток делать.

Если говорить вкратце. Я полна сил и у меня есть новые идеи, которые мне не терпится осуществить.

А дела у меня хорошо.
Левые мышцы правда иногда болят.
Мы много смеемся, а когда опускаем глаза в нашу чашку кофе или чая, иногда начинаем грустить.
Мы это делаем даже больше по привычке, а не потому что мы себя чувствуем недовольными или угнетенными.
Нашей грусти хватает ненадолго, но, не знаю, как вам, а мне иногда вспоминается о ней ночью.
И, пускай я маленькая, но все равно, мое воображение играет со мной в такую странную игру.
Делает чем-то эпопейным это бытовое, это мимолетное.
Хорошо, плохо, не знаю.
Но меня это очень путает.

Мне очень обидно, что чувство, будто ты находишься в фильме, быстро проходит.
Ведь мне нравится всматриваться в предметы, пытаясь их как-то прикрепить к сюжету.
Мне нравится додумывать, представлять, что было бы "если тогда не это, а ..".
Но в какой-то момент, тот, когда ты кажется уже вот-вот будет новый, ТВОЙ сюжет, ниточка обрывается.
Ты этого меньше всего ждешь.
Как будто все это время тебя вели по одной дороге, прямо-прямо, а потом так резко повернули.
И звук такой в голове. Прям как фильмах.
Опять меня туда же. К фильмам.
Наверное, это ближе к недостатку- путать то, что происходит с тобой на самом деле с тем, что происходит на экранах или страницах.
Путать не совсем то слово, которым можно описать, но другие в голову не лезут.

Сегодня выгуляла свои весенние сапоги.
Поиграла с симпатичным мальчиком в гляделки.
Посмотрела хороший фильм и пообщалась с хорошими людьми.
Так что дела у меня хорошо.
Страшно то, что завтра среда. А я даже подумать о том, чтобы оглянуться и не думала.

Что-то особенно теплое есть в этих печеных яблоках и корице.
Вообще-то я не очень люблю, что первое, что второе.
Но в моих веках, на которые залетела эта красно-коричневая пыльца, которая так приятно пахнет.
И в том запахе, который идет от тебя, когда ты ешь печеное яблоко есть что-то романтично-зимнее.
А за окном такие снегопады.
Хочется стать совсем маленькой и прыгать с одной снежинки на другую.
Адреналин.
Это было бы похоже на модель какой-то далекой галактики, где планет настолько много, что они друг дружку толкают, пока кружатся вокруг своей оси и вокруг центра своей части космоса с трудно выговариваемым названием.
И этот центр был бы тоже чем-то вроде Солнца.
Теплый и светлый. Который нежно гладит кожу и тебя по голове, успокаивает, высушивает слезы и согревает не только тело, но и ту часть тела, которая не отвечает за передвижение в пространстве, речь, координацию, органы взаимодействия с окружающей средой, а ту, с которой у тебя, пускай и бессознательно, постоянно идет диалог.
Жалко, что это не все нельзя и сюда написать, чтобы запомнить.
Так мы условились.
Мне дарятся все эти вспышки, а я про них никому рассказываю.
Так что никакой я не Кощей Бессмертный. Я думаю, тут все понятно.

А начнем с того, что я сегодня делала.
Прогуляла два урока с этим американо, к которому уже очень даже привычно.
А еще мне нравится вешать вешалки с костюмами на поручни метро.
Прячешься за них, как за шторку.
И так хорошо получается. Все сидят нараспашку, а ты зашторенная и только ноги обтоптанные ими же видны. Вот и гадайте, красивая или нет я там сижу.
На улице -20 почти, а Аня зато бегает по актовому залу в сандальках и тунике. Желудок уже к позвоночнику начинает прилипать, а чтобы он заткнулся, как можно крепче завязываю тесьмой талию.
И в таком прелестном образе древнегреческой богини с потекшей тушью час или больше, я не очень-то во времени ориентируюсь, на неудобном стуле слушать этих представителей и еще что-то, голова кружилась настолько, что не помню уже, что там еще было.
Но ведь не бред пишут. Только тогда, когда в твоем организме нет ничего уже, кроме твоих органов и твоей души, можно ощутить полет. Правда, они забыли побочный эффект- трясущейся руки. Впрочем, моему выступлению это ни в коем случае не помешало.
Как только я закончила, как никогда хотелось пройти и слушать ИХ.
Так здорово- танец-скольжение по голольду, так и время бежит незаметно.
В палатке опять вместо персикового соку сунули апельсиновый. Скоро я придумаю название для этой болезни, которой страдает каждый человек, работающей в палатке.
Толпища огромная, зато все танцуют под битлз- бак ту юэсэсар. В такт отлично попадают. Только бы улыбнуться. Нас, между прочим, когда-то танцоров, чуть ли не заставляли улыбаться с зубами на сцене. И говорили, что вот увидят то, что мы такие довольные стоим на сцене, подумают, что ничего страшного, если мы собьемся, мы такие счастливые же. А вот если ошибиться с серьезным лицом, то тут уже другое дело. Засудят и даже накрутят.

Я никогда не любила дорогие парикмахерские и салоны красоты. Только один мне нравился, и то, это было еще на Кипре. При гостинице, к которой, как сейчас дорогу помню и на трех языках и ломанном четвертом рассказать могу. А здесь. Не то здесь, совершенно не то. И стричь челку за 500, а то и больше рублей- это глупость и самый дурацкий из всех понтов, которых я могу придумать. Представь только! Подходит к тебе такая пережаренная девица с губами ля Барби, спрашиваешь ее, как у нее дела. А она говорит, что подстригла челку за 785рублей. А на голове у нее ничего особенного. Блондинка, прямые волосы, немного кривовато к тому же ее за 785рублей подстригли.
Надеюсь, что меня с этой крутышкой будет объединять одно. У меня тоже будет куча милых вещей, чтобы одеться.
И надеюсь, что мне ничего не будет выходить боком.

Кстати, никто не знает, где, помимо торрентов можно целиком скачать "Скинс" и когда же все-таки выпустят прошивку на псп гоу?

Хочется как можно больше любимых запахов.
Запаха после дождя.
Запаха секретов, которые мы шепчем, а они в свою очередь потом застревают в ветках деревьев этих парков.
Хочется жары.
Сидеть и давиться горячим пивом, веря в то, что хотя бы оно сможет удалить жажду.
Чтобы было противно курить так часто.
Задушить бы все свои паранойи, мании, нелепые фобии хотя бы до того, когда мы будем не хрустеть снегом, который и не думает перестать выпадать, а будем носить уже весенние сапоги.
Чтобы все эти дорогие машины не скрипели своей дорогой резиной с шипами.
Чтобы можно было бежать по улице, когда куда-то опаздываешь.
А сейчас так начнешь, сломя голову, и у тебя новые синяки на коленках и болит ТА САМАЯ косточка.
Душим, душим эти будни!
Душим выходные!
Шарфами, парфюмом, неважно, чем, неважно, что это бесчеловечно.
И тут хоть наряжайся вся в оранжевое, хоть ты продолжай вещать о том, что ты счастлива.
Ты все равно одеваешь зимние сапоги и варежки на улицу.
И кожу все равно больно очень ОБЖИГАЕТ этот ветер.
Пытается, наверное, привести в чувства.

Весной.

Не сорваться.
Не забыть: положить деньги на проездной, заказать к эспрессо минералку, сдать книги в библиотеку и то, что ночами спать не можно, а нужно.

Умножить на вечность и возвезди в степень бесконечности.
Наверное, да.
Вот что будет, если однажды вместо СВОЕГО внутреннего голоса, ты услышишь чей-то чужой?
Приятный, но в то же время вызывающий холодок по коже?
Что с тобой будет?
Что с тобой будет, когда ты освободишься от всего?
Когда ты будешь чувствовать, просыпаясь, счастье?
И не буду я его ни с чем сравнивать.
Это не спокойствие, это не уверенность.
Это самое настоящее СЧАСТЬЕ.
Неземное ощущение.
Блаженство, наслаждение, улыбка, длинные ресницы.
Не задыхаться, а вдыхать медленно, чтобы чувствовать это- как оно циркулирует по телу.


*Ни капли восторга, ни тени трепета. В ваших отношениях страсти не больше, чем между двумя воробьями. Но ты должна сходить с ума, должна парить, должна петь от экстаза и кружиться. Ты должна испытывать иступленное счастье или хотя бы мечтать об этом. По-моему, любовь – это страсть, одержимость, это когда не можешь жить без любимого человека. Ты должна перевернуть мир, но найти того, кого ты будешь любить до беспамятства, и кто будет отвечать тебе взаимностью. Как его найти? Потеряй голову, слушай свое сердце. Истина в том, милая, что без этого жизнь не имеет своего смысла. Тот, кто прожил жизнь и никогда не влюблялся, тот... тот не знает, что такое жизнь. Надо искать этого, потому что кто не искал - тот не жил. Не закрывай свое сердце – как знать, когда ударит молния.*
Смотрели? Узнаете?
Я безумно счастлива, когда лопается то, во что ты себя заковала.
Когда ты улыбаешься, волнуешься где-то внутри, красиво волнуешься по поводу того, как вы будете смотреть друг на друга.
В глаза или на руки?
И искренне верю, что ты испытаешь блаженство, ощущая необыкновенную теплоту внутри.


Я часто слышу о том, как многие хотят любви и ищут ее. В итоге, они вступают в отношения, вроде как красиво воображают. К чему? Зачем? Зачем надумывать это, ведь есть то, что даже на ваша фантазия не может покорить. И не стоит бежать к этому. Спугнешь, лиса, спугнешь так, что потом останутся только смерть, налоги и твой выдуманный мир, который не состыковывается с реальностью.
Мне очень трудно что-либо написать сейчас, я нахожусь под впечатлениями и сейчас я не здесь. Ни один способ изъяснения мыслей не передаст. Знаешь что? Я думаю, нам стоит смотреть чаще не вокруг, а именно в глаза. Вот посмотри в мои, и ты поймешь в этих цветах все. Зеленый, серый, голубой и карие пятно, только они могут рассказать о том, как медленно открывает занавес моя жизнь, в каком восторге я сижу и про то, как легко порой потерять дар речи.

Мы начнем с этих нежных прикосновений пальцев.
По клавишам рояля, тихие звуки, которые едва можно услышать.
А потом головокружение.
Звуки все громче.
И этот голос.
Эффект транса, расширенных зрачков.
И барабаны.
Для ритма.
Закружи меня, моя головная боль.
Закружи меня сильней!
Подхвати меня своим ветром, которым ты проносишься.
Мы будем лететь, изгибаться в прекрасных движениях.
Только не забудь, что я непременно должна вернуться.
Не дай мне окончательно обо всем забыть, пожалей же меня в конце концов.
НЕТНЕТ! Не сноси мне крышу окончательно.
Хитрец, хитрая, предусмотрен даже этот аромат.
Этот пуазон, в одном только звучании его названия есть что-то такое, что гипнотизирует.

Мы и февраль выдержим.
Без простуд, кашля, жидкости, которая сначала обжигает небо, а потом всю меня внутри.
Пламенем, которое так и норовит снять с меня верхний слой кожи.
А мне же страшно.

А вообще я который день собиралась написать о том, как мне здорово было.
Как я хорошо выпивала в кафэ, ходила по чудесным местам, в которых все располагает к тому, чтобы придя домой можно было написать длинное-длинное письмо и про то, что сад моих мыслей и желаний не так уж и запущен.
.

Все началось с того, что в вагоне пошел снег.
Вот шуршит бумага, звук поезда по рельсам, и тут!
Это там, на зеленой ветке, Коломенская, где проезжаем промышленную зону и Москва-реку.
А потом скидки, посиделки за столиком, счеты на калькуляторе мобильного телефона.
Тело все само по себе делало, запрограмированное, видимо, уже.
А там, в мыслях, была я.
И я была далеко отсюда.
Там все играют на флейтах и слушают, читают и смотря самое теплое, что только можно представить.
И эти бесплатки, как их только не обзывали, но ведь популярно на нашей песчинке, ох, как популярно.
Я их тоже отправляю, быстро-быстро шевеля пальцами.
Никаких уменьшений громкости, слышите?
Не забуду, не буду-буду-буду.
Телефонных номеров это тоже, кстати, касается.
И ах эти рестораны, ах эти официанты. смены пепельниц, чеки и счета.
Ах эта почти неуловимо раздражающая музыка, которая не дает толком сосредоточиться, мы сидим и порем чушь.
Сидели и курили, сидели, курили.
Я вроде упоминала про плавание.
Да, я сегодня и в часу пик поплавать успела, он окончился для меня Гришковцом, потому что на Боровицкой я пристроилась на своем любимом месте в вагоне. И смеялась, и мимика на лице моя, сейчас вспомним о том, что я говорила про неподдающейся описанию теплоту.
Теплота-простота, не забываем о Симоронах.

Ваш самый верующий Станиславский.

Названия и имена, которые будут дальше покажутся вам странными.
Это будет понятно только мне.

Я бы сейчас очень многое бы отдала за то, чтобы приехать в Киссонергу.
Я бы пошла по той дороге, которая проходит через сувладзидико, периптеро, где продавалась карточки водафон, цветочный магазин и книжный. Зашла бы к Мелапсу. Мы бы посидели у них на веранде, попили бы сок, который ее родители покупали литрами. Потом я бы пошла по той дороге, там красиво-красиво, честное слово, настолько красиво, что можно смотреть на нее всю жизнь и никогда не надоест. Там было поле с маками и дикими гладиолусами. Потом там идет церковь, где крестили Настеньку, она новая совсем еще, а рядом часовня, в этой часовне помещаются максимум два человека и так пахнет по-особенному. Потом спустилась бы к Парадосиаки Вриси- народный источник, помахала бы рукой Элени, мы бы посидели у нее на лестнице. Со мной здоровались бы все, кто сидел бы у своего беленького дома, где на двери висела на наклейка о том, что они православные и не желают слушать свидетелей Еговы. Посидела бы на Парадосиаки Вриси и испачкалась бы вся. Зашла бы к Марии непременно. Мы рядом с ее домом хотели построить из тростника шалаш. Зашли с ней соседнее поле, набрали бы килограмм апельсинов. Посидели непременно бы там, где закопали Эрику. Лиза угостила бы меня финн крисп и чем-нибудь вкусным, Иоил с Самуилом носились бы как угорелые и не давали бы нам покоя. Потом туда, где жили мы. Йота бы тоже накрыла стол, налила бы кофе, показала мне нашу квартиру и предложила бы мне пожить там несколько дней. Я там прожила 3 года, изрисовала все стены в комнате, обклеила все шкафы и двери плакатами. В церковь бы пошла, где росла большая амигдалья, а напротив нее гипедо. Мы все были там прихожанами. Потом к Амльфеи. Там всегда бегал Софоклис, его мама держит там кафэ. Там дорого, но я взяла бы чего-нибудь. Софоклис летом был смешным очень. У него волосы выгорали и становились белыми, как бумага, а сам черный такой. Там всегда помимо него ошивались мои одноклассники. С ними бы потрепались. Они же не верили, что я уеду. До последнего момента не верили. Рич самым первым понял, в чем дело. Он еще последним писал в моем Лефкома, зашел за три часа до отъезда отдать мне его. Зашла бы в школу, попила бы в вриси, посидела бы на горе. залезла бы на все деревья, где все свое детсво царапала свои ноги, в пещере бы посидела. Туда вообще нельзя было, но мы туда ходили. Боялись, что обрушиться. Хотя нет, мы просто не понимали этого, нас это интриговало. Там ругались еще помню я и Мэлапсу с Рафаэллой. Даже до драки дело дошло. Фанос нас готов был убить. Было бы здорово встретить своих учитлей. Яннула бы, самая запомнившейся, вряд ли бы была, она же уехала к другим. Посмотреть, что случилось с нашими скаутами. Ездят ли они еще в Плантанья? Правда, когда Николас уехал, все изменилось, я застала это. Когда ушла Балу, все вроде бы еще можно исправить. Балу, ее на самом деле Мария зовут, она смешная такая. Толстенькая и на маленьком-маленьком мотоцикле. Она действительно Балу, добрая и очень-очень хорошая. Бэтэн Пауэл, благодаря тебе я знаю, что такое Платанья, ночи у костра, палатки, очередь в душе, вранье в анкетах, гитара, игры в грязи, холодный источник, маленький водопад и настоящие друзья. Но моя Мария была мне самой настоящей. 6 лет! Я до сих пор с той звездой разговариваю. До сих пор выкладываюю ей все. Знаешь ли ты все это? Слушаешь? Хотя в Гимнасио и Ликио все совсем по-другому. При мне ты училась в Гимнасио всего пол года еще, но ты его успела возненавидеть. НЕТНЕТНЕТ! Ты самый правильный человек, ты не могла ненавидеть, опять я слово не смогла подобрать. Я бы зашла в кафэнио, там висел плакат с Че Геварой, выпила бы кофе с Саввой, если он еще жив, сыграла бы в покер и еще во что-нибудь, потом в банк, там всегда так холодно, кондиционеры работают на полную мощность, в периптеро и купила бы там доритос маленькие и кока-колу. И дрянь эту еще химическую, мне она нравилась. Ко всем зашла бы в гости, объелась бы до отвалу. Накупила бы кучу всего. И в Като Пафос бы съездила, заехав по дороге в Папандониу. Сначала пошла бы в замок, посидела бы в том старом амфитеатре, зашла бы на панораму, потом к тому дяде, он кудрявый и добрый очень, я покупала мороженое только у него. Взяла бы у него свое самое любимое. Зашла бы в МакДональдс,, там самый необыкновенный Грик Мак и пирожок с яблоками. Пошла бы той дороге, что к Дионисиосу. Подъехала бы к Роман Отелю, вы даже не представляете, какая там красота, высокое здание, обделанное невиданной красоты мозайкой. И в Пано Пафос еще. В Гермес зайти, Вулворф, все те магазины. В Рухоманию, Спэнсер, покататься на прозрачном лифте. Потом бы зашла в Нэкст, в Димитрис Спиру. В церковный магазин. Поехала бы в Героскипу, к Евгении. Мы бы многое рассказали бы друг другу и она назвала бы меня двоечницей за то, что я бросила танцы. А ведь могла же! Могла. Ах, Евгения. Ты меня самым ужасным образом посадила за 10минут на все шпагаты, подарила мне сольные выступления в Читать далее...

Вообще-то, я не очень умею рисовать.
И цвета не умею получать новые, благодаря наведению грязи на палитре.
Но чтобы сейчас нарисовать то, что на моем окне, мне будет достаточно двух тюбиков.
Я не смогу повторить этот узор, но передать его краски вполне в моих возможностях.
Чем ближе к вечеру, тем меньше цветов.
И можно смело выкинуть эти два тюбика.
Будет достаточно карандаша.

Мы не верим ни во что, кроме погоды.
Завтра -20.
Снегопады-пады-пады.
Километры-метры-метры.
Витамины-мины-мины.
Девочка-замерзли руки-ноги.
Девочка-уставшие глаза.
Девочка-зимой я не верю в чудеса.
И ни черта это не стихи.
Просто воздух комнаты пронизан одиночеством.
Никогда не смей рассказывать о том, что было между нами.

Помолчите.
Или включите что-то из джаза.
Хорошего и задушевного джаза.
Эти звуки созданы для поздней осени и затянувшегося декабрь-январь-февраль.
Для весны у нас новый плейлист.
Если, конечно же, ничто не изменит нашу жизнь.