Мой зверь чудовищности дней
в ночах становится сильней.
Она заботится о нас,
а я пишу стихи о ней.
Когда я остаюсь один в плену тревог и мелочей
Я из цикличности глубин взвываю громче и жадней:
«Беги домой, беги скорей,
мой зверь чудовищности дней.»
It is the beast of howling day. It does exist within the prey. Don't be afraid - just stay in shade with faery beast of howling day.
Там травы умерли.
Пойдём -
найдём себе побольше ветра,
утонем в пене, станем льдом
на глубине в полкилометра.
Пойдём со мной - я не боюсь.
Страшнее океанских вод -
перерождений хоровод,
где я смеюсь.
Мы так скромны.
Мы плачем, лишь бы примириться.
Нам в чьи-то б руки залететь и теплотою насладиться,
нам в жизнь скорее бы успеть.
Я птица.
Не страшно.
Дыши.
В монгольских просторах
лягушкой в холодной траве пошурши.
Чем дальше - тем лучше.
Не страшно. Дыши.
Жизнь за пределами достижений.
Танцевали вокруг так тихо, будто снег выпал и по нему прошлись
тяжёлыми лапами и девочка с сапогами;
оставили две пары следов - или, мол, за нами, ничего тут нет такого.
Потом свет, точно ливень, окружил и обезоружил.
Взрастить бы немного пустоты да отдать за бесценок, вот это было бы веселье.
Это ощутил каждый.
Heaven's DNA III.
Ожил, как мгла, разогнанная, когда сгустилась;
помрачнел, как листья, оживлённые, когда увяли.
Глубина - как рождение комнаты:
на стене - ни бактерий, ни нового.
Их число приумножено будет впредь.
Не смешно теперь, правда?
Едино:
дорога и смелость,
злобы надёжность и чрево, истлевшее в грубой закалке,
душа под дождями и прелесть оставленной зрелости.
Камелёк - точно плод,
распустился цветком и принёс наконец утешение:
я без осени - лишь мгновение,
и сезон начинается заново.
Дожди.
И реки вышли из берегов надежд.
Воды так много, что нам с тобою с головою хватит, чтобы утонуть.
Oh father. What do we
in this Land of unbelief and fear?
The Land of dreams is better far,
above the light of the morning star.