Ты знаешь что одиночество (это глупое, пустое слово) бывает разным на вкус.
Оно бывает столь сладким, тающим в этом развратном рту похотливой клубникой, прикрытой невинностью сливок. Оно стекает вниз по горлу, обжигая каждую клеточку нежным послевкусием. И никаких маск, приворств, смеха, словно записанного на пленку памяти.
А это одиночество, столь жестокое, на вкус - словно лекарства, столь ненавистные в детстве, горькое, вызывающее реакцию отторжения, желание выплюнуть, оттолкнуть от себя эту бесцветно-белую пустоту. Но оно - необходимо, как и эти горсти таблеток в период, когда тело мечется между жаром и холодом.
Ах, эта разновидность - пресная и безвкусная, на вкус - немного отдающая железом, словно алюминиевые ложки в школе, если случайно царапнуть их белизной зубов. Это одиночество слышно в тиканье часов, оно тонет в собственном дыхании. Оно, кстати, ужасно скучно. Словно жевательная резинка, прилипшая к столу.
Это одиночество, оно на вкус - словно снег, пресное и холодное, от него ломит зубы. Кажется, именно в такое время где-то в душе - снежная буря, где-то внутри бьется ветер, полубезумный слепец, в пустой попытке вырваться, бросается на толстые стены тысячами снежинок. Его послевкусие - хруст приторной белизны под тяжелыми черными ботинками, тишина зимней ночи, где собственное присутствие кажется лишним. Довольно болезненно.
Ненавидеть. Любить. Наслаждаться. Проклинать каждую секунду. Принимать. Бороться.
Уже надоело.
Слишком скучно.
Ты даже не можешь вспомнить, какого цвета были твои сны.
Зато ты знаешь почти все вкусы одиночества.
Как скучно.
[488x698]
...And then I woke up screaming...
Sick and tired of this year, hell yeah.
Wish everything disappears, leaving me inside that blissful emptiness of unknown.
Wish some people to vanish.
Seriously, fuck this year.
And fuck the next.
Go to hell, my honey-pie.
You ought to.
Настроение сейчас - sick
[509x699]
Концерт Poets of the Fall - неописуемо. Дикий восторг. От солиста в особенности. От его голоса, мимики и поведения. От того, что были слышны ВСЕ слова. От того, что полконцерта орала любимые песни. От того, как была спета Carnival of Rustю От Sleep в конце. От всего. От мартини за 140, причем полный стакан + пачка тик-така бесплатно.От освещения. От людей. От концерта вообще. (Ну и еще от мускулистых рук гитариста в платке. Но это - девичьи секреты))))).
Только один вопрос. Зачем... Зачем... Ну зачем приносить на рок-концерт, концерт вообще, сырники в пакетике?!
А так - один из лучших вечеров за весь год. Обожаю их еще больше.
Sleep, sugar...
Настроение сейчас - sleepy
Ох, какая же я маленькая, мерзкая сволочь. Ооох, как же я не хочу вырастать. Как же мне страшно смотреть в зеркало и видеть там каждый раз новую себя, невыспавшуюся, думающую о том, как бы выглядеть лучше, думающую о том, что мне нужно что-то сделать, куда-то успеть. Отбросить бы все это, вырезать эту серость из жизни. Зачем мне думать о чем-то? Я хочу перестать волноваться о людях вокруг меня. Я хочу плевать им в душу и искренне не понимать, отчего они уходят. Я хочу перестать подстраиваться, искать компромиссы, учитывать возможные развития событий. Как же я хочу забыть о будущем и тратить время только на удовольствие, на это приторно-сладкое удовольствие, затягивающее медовой паутиной в безвыходный лабиринт.
Ах, я такая обычная. Я все думаю о чем-то, по утрам запираю воздушные замки в глубокой темноте разума и отдаюсь этой противной обыденности. Не летаю на крыльях, не порхаю бабочкой, а смотрю, как за стеклом убегающего вагона тянутся провода, делаю то, что требуют, думаю о том, какой будет моя жизнь через N лет. Нет, это плохо. Я абсолютно устарела. Пора бы выкинуть все эти вещи и мысли на помойку. Почему я думаю о своих родителях, о семье, о деньгах, о еде, одежде? Глупая, нудная девочка. Ты должна получать от жизни только удовольствие. Всегда. Вечно. Бесконечно. Одно единственное pleasure. Мало ли, что говорят другие. Подумаешь, один за другим уйдут друзья. Кому это нужно? Тебе же хорошо? Просто они тебя не понимают. Нет, тебя никто не понимает. Это плохо. Но ты же можешь забыться, превратить свой разум в один большой замок из сигаретного дыма и изменчивого осеннего ветра, где все мысли улетают, изчезают в сладкой дымке игры.
Жаль только, что я так больше не могу. Что я утром встаю и думаю, что мне нужно сделать. Жаль, жаль. Жаль, что я видела, чем это заканчивается. Жаль, жаль. Как хорошо было бы так жить. Не могу.
Корни сей ерунды растут отсюда.
Есть в этом что-то успокаивающее.
Если вглядеться в темноту за окном, можно увидеть, как мир распадается сотнями снежинок, уносимых ветром прочь от теплого света из окон, теряющихся в темных трещинах ветвей. А за стеклом, в глубинах кирпичного левиафана, ты сидишь на углу подоконника, а снизу, от старой ребристой батареи, поднимается горячий воздух, и по коже пробегают мурашки. Рядом, на плите, уютно шипит сковородка, на которой лежит уже золотистый блин (еще чуть-чуть и надо снимать), а в воздухе колеблется аромат корицы и свежевыпеченного теста. Из колонок тихо утешают Poets of the Fall:
cos the love you used to feel is still in there
it may be the faded photograph but i know you care
so don't hide
if you're scared i'm here to hold you
if you get lost i'm here to guide you
love is peace when peace is fragile
love is all the good in you that still remains
love is peace when peace is fragile
За окном ветер, за окном холодный сухой воздух, а ты сидишь здесь, обогреваямая старой батареей, окруженная приятными ароматами, вдыхая сладковатый запах чая в кружке и глядя на то, как из бледно-желтого теста получаются маленькие солнышки тепла.
Есть в этом что-то успокаивающее.
Настроение сейчас - кто вам сказал, что готовка - это занудное дело?
Когда уходит шторм, жадный, могущественный, перевернувший все вокруг, вытащивший всю грязь, тщательно скрытую под ровными слоями краски, все, что остается - эта усталость, иссиня-черная, тяжелым камнем навалившаяся на живот, выдавливая воздух, ломая нижние ребра. Эта пожирающая тебя усталость, твоя нынешняя спутница, улыбается этим провалом рта, разъедает тебя световой вспышкой Солнца, держится за твою тень. Ты думаешь о снеге, о белом покрывале, укрывающем землю, о том, как в его холоде исчезла бы эта тяжесть, превратилась бы в ничто, разбилась снежинками по иглам ветра. Снега, ты никогда еще так не желала снега.
Настроение сейчас - прочь, прочь от этого приторного ветра...
Если ты прислушаешься в темноте - твое сердце бьется. Сокращается, выталкивает кровь по хрупким сосудам, рвется вон из тесной клетки ребер. Если прислушаешься - это ветер шумит в каменной пустыне. И ты - мягкий песочник, мнящий себя твердой скалой. Жизнь ветром несется между сотнями таких, как ты, потихоньку, незаметно превращая тебя в изрезанный каменный цветок. Ты не замечаешь когда, но точно знаешь, что вчера ты был другим. И она несется, дышит, бьется миллиардами сердец. А потом все останавливается. Приходит она - в стоптанных сапогах из потрескавшейся кожи, изможденное, обрюзгшее лицо, глубокие морщины, дорогами времени лежащие под древними глазами. она приходит просто и банально - машиной навстречу, сталью ножа по горлу, болью в сердце или асфальтом девятью этажами ниже твоего этажа. Она приходит, скучающая, она - забиравшая так же богов, и людей, которых называли богами, она - старый опытный жнец, которому наскучила работа. И ты упадешь в пустоту. И никто не заметит. Где-то зажгут огонь на плите, где-то раздастся первый крик ребенка, а где-то разобьется стакан, и кто-то будет стоять и наблюдать за ровными фигурами воды, пожирающими бриллианты осколков. И ты тоже так разобьешься, оставив людям после себя только осколки, кому-то больше, кому-то меньше. Но если сложить их все, цельности не будет никогда. Слишком много мелочей затерялось в щелях паркета. И эти осколки - самое твое ценное сокровище, это твоя жизнь после смерти. Это та часть тебя, выжженная в памяти кого-то еще. Не волнуйся, всегда немного больно, н6о ветер уносит боль, снова изменяя форму скалы, ветер уносит слезы и страх, одиночество и грусть, радость и смех. Ветер уносит все. Он уносит тех, кто хранит твои части. Словно гигантские шестеренки, в непрерывном движении разводящие нас друг от друга все дальше и дальше, ты - навеки замершая в ту секунду смерти, и все вокруг, продолжающие деформироваться под натиском жизни. Это не страшно. Даже не больно. Все так и должно быть.
Под влиянием фильма "Генуя". Когда я вышла с него, с этим немного саднящим чувством где-то в груди, я обнаружила что мой плеер стоял на песне Dir en Grey - Vinushka. В последнее время тема смерти преследует меня, nicht wahr?
Возможно, впервые за долгое время мы с отцом говорили о смерти, о тех, кого рядом нет. И не было. Даже о тех, воспоминания о которых сводятся к белому шкафчику с облупившейся краской на кухне, и о руках, протягивающих мне, маленькой, сахарные кубики. Только этих рук давно уже нет рядом.
Настроение сейчас - где-то в груди что-то не желает отпускать
Долго собиралась с силами:
http://badllamabad.deviantart.com/
А о музыке стоит отметить:
Честно говоря - скачала новый альбом диров как только возможность появилась... Ну очень нравится) особенно вторая песня...
Эти люди учат меня любви. Учат, учат, роняют плевками слов непонятные им истины. Эти люди упрекают меня в неспособности любить, упрекают за лед, поселившийся в венах.
Они говорят: я не способна давать. Я умею только брать. Я не сочувствую, не разговариваю нежно, не тороплюсь скрываться за маской благополучия. Они говорят, говорят, и стрелки сбегают в никуда, пытаясь вырваться из заколдованного круга цифр. Эти слова, жесткий, маслянистые, оставляющие во рту привкус кислоты.
Неба, что перевернутым океаном километров глубокой синевы лежит над нами. Небо, припорошенное снегом облаков, жестокое и холодное небо, которое бороздят крылатые рыбы, это небо, хранящее за собой несчетное количество световых лет холода. Эта атласная синева, уносимая ветром, закрываемая ширмой облаков, и это холодное белое свечение затухающей звезды Солнца, сжигающее листья до золота, разносящее этих золотых бабочек по замерзающей земле.
Хочу поделиться болью душевной. Были мы сегодня, три почти приличные студентки МГЛУ, на выставке на ВДНХ под названием "Тема смерти в современном искусстве". Выставка чудесная, атмосфера подкреплялась проходившей в том же павильоне выставкой бюро ритуальных услуг. Во всех смыслах. Снизу стройными рядами лежали гробики (тот синенький с серебряными крестом и ручками мне очень понравился), веночки, обивки разных цветов и размеров, надгробия и прочие радости, доступные только после смерти. Двуспальных гробов не было, так же как и веселенькой розовой обивки в цветочек. А жаль(
Итак, мы были полностью готовы проникнуться духом смерти и похихикав над розовым в блестку и цветочек черепом мы погрузились в мир красок и прекрасной техники. Нет, картины были очень даже ничего. Некоторые я бы себе повесила. Перед некоторыми мы стояли минут по 10. И кое-где проглядывала восхитительная техника исполнения (особенно карандашная штриховка, ммм...) Однако тут взгляды погруженных в высокое искусство опускаются к названию картины. И застывают. Надолго. Ибо там большими буквами четко написано "Оцвели". И нет, это не я опечаталась. Оцвели. Вот так. Но сначала с милой улыбкой ты идешь дальше, ибо одну оплошность простить можно. Ну не заметили, с кем не бывает, да? Даже прощаете ногтем по стеклу звучащий перевод слова "уход" (из жизни, в смысле) как departure (так обычно пишут про самолеты и поезда), ведь не всех бьют ногами так, как нас в нашем универе. Улыбка заметно кривится, когда натыкаешься взглядом на "Смеренное кладбище". Это опять не я опечаталась. Настроение несколько портится. Где-то в душе всплывает образ художника как интеллегента, читающего много книг и продвигающего культуру и просвещение в массы. Культура и просвещение тихо уползают в небытие около еще одной картины, висящей почти у входа. "На кануне". "Вместе", - орем мы уже хором: "это пишется вместе!" Победителям вручают призы, а хочется по большому словарю русского языка. Настроение убито напрочь. Я уж молчу про описания картин, явно написанные авторами оных. "Пунктуация", вы слышали когда-нибудь это чудесное слово? Или вы думаете бедняга Ворд подчеркивает слова красным, а предложения зеленым потому, что он такой идиот и не понимает вашей творческой души? Нет, он просто знает правила русского языка.
Так вот, мне понравились картины. Я даже закрывала глаза на иногда КОНКРЕТНЫЕ косяки с анатомией. Мне понравилась идея. А вот оформителям выставки вырвать руки. С корнем. И заставить еще раз пройти программу 1-11 классов.
Я - огромная кистеперая рыба, запертая в стеклянной клетке музейной витрины. Чучело, набитое старыми опилками, которое дремлет о воде. О глубокой синеве, которая растворяет в себе солнечный свет, о плывущих по течениям древних гигантов, поющих свои песни на мелодичном языке волн, о веселых и жестоких дельфинах, загоняющих блестящую серебром стаю рыб, о темноте дна, где плавают лишь изуродованные давлением чудовища, о коралловых рифах, дышащих своей яркой, вибрирующей жизнью. Надо мной во сне проплывают светящиеся звезды медуз, я вижу неспешно жующих морских коров, грациозных и неуклюжих одновременно, где-то стрелой проносится акула, учуявшая вдалеке запах крови. Я сплю и вижу океан, я, запертая в стеклянном вакууме, под жадными и безразличными взглядами толпы. В моем сне больше нет сетей, вынимающих бьющихся рыб на жгущий кислород, в моем сне музей превратился в огромный риф, где актинии колышутся на останках стен, и давно умершие снова бродят по земле, оставляя трехпалые отпечатки лап. Я рыба, которая никогда больше не сможет ощутить ласкающие касания соленоватого теплого течения. Не будите меня, не выдирайте мой сон из объятий одной кистеперой рыбы, как когда-то ее из темной толщи воды, не превращайте в неподвижное мертвое чучело, набитое опилками и несбывшимися мечтами. Скоро придет северный ветер, принеся с собой белое покрывало снега, окна разрисуют тысячи снежинок, а вокруг меня будет больше этих безжалостных глаз. А я - всего лишь рыба, запертая в музейной витрине. И мне просто снится океан.
Настроение сейчас - Tori Amos - Caught a Lite Sneeze
Еще чуть-чуть, и дождь за окном будет иметь право уже официально нагонять тоску. Еще шесть минут, и осень, что струилась позади полами золотистых одеяний с красным подбоем, наконец-то воцарится за окном, выжигая зелень из окружающего мира. Это не так уж плохо для тех, кто умеет слышать падающие листья, рассказывающие о прошедшем лете, но это плохо для тех, чьи пальцы слишком нежны к холоду, а горло начинает болеть, стоит лишь подуть холодному ветру. Это ничего. Ты делишь вот уже неделю постель с непривычной тишиной и ветром, треплющим деревья в вечной попытке увести их за собой. Страх уходит потихоньку, заменяемый привычкой. Даже бессоница смирилась и отступила на время, сидя в темном углу комнаты, бросая пустые взгляды из-под спутанных прядей. Ты чертова эгоистка, но тишина приятнее для организма. Ты знаешь, что уже давно ни по кому не скучаешь, и не ждешь ничего хорошего от начала осени, но все же чай на столе горячий и слегка кисловат на вкус, и темные мысли не торопятся вылезти из долгих минут одиночества. Такой вид пребывания в тишине тебе определенно нравится.
Настроение сейчас - в ожидании...
Моя новая зависимость - Poets o f the Fall.
When the world is burning...
А я живо, местами...
За моим окном - ярко-рыжая луна. Цвета моего протеста, цвета моей ненависти. Мой протест оранжевый, он лежит новым лаком на моих ногтях. Где-то вдалеке кто-то убивает кого-то, но в моей душе падают и взрываются, оставляя сочащиеся кровью и лимфой воронки, другие снаряды - бомбы поступков. Килотонны слов. Боеголовки глупости. И вроде я не виновата. И не я просила автономии от другого человека. Это там, те, другие, но все же близкие. Но осколки летят сюда. Случайные пули, неточные бомбежки. Да, и по детям. Им - минометный огонь невероятной инфантильности их родителей. Сочетания глупости со вседозволенностью. Вокруг воюют. Убивают. Сражаются за что-то. Рядом со мной бомбят непоправимой глупостью. А больно - мне. И конечно же - обвинить друг друга. Старательно поливать грязью. Убивать словами. Жаловаться. Жаловаться. Жаловаться. Пока не прогонят. А мне надо - середину. Тонкое лезвие равновесия. Молчание отчужденности. Терпение. Тишина. Остается только страх случайных слов. Не нарушить бы свое собственное табу. Вето на осуждение. Запрет на любую истину.
Люди могут воевать и убивать, не применяя никакого оружия, кроме собственного разума.
Посмотрела полностью открытие Олимпийских игр в Пекине. Что сказать.... Китайцы! Вы молодцы! Не просто сделали и отрепетировали до малейшей детали ТАКОЕ действие, но и сделали его логичным и не перегруженным. Когда я смотрела открытие в Афинах, у меня было ощущение что нам показывали то, как проходят мысли в голове шизофреника. Причем показывал это он сам....
Кайф портило только 2 вещи. Комментаторы! Вашу маму! Зачем болтать без умолку на на редкость занудные темы и вставлять свои "умные" комментарии в тот момент, когда идет номер, в основе которого лежит музыка или пение. Мы может послушать хотим, а? Там все имеет свой смысл... И вообще, трындеть о том, "как было в СССР" во время представления большей части команд достает. Нет чтобы о командах рассказывать(((
И какой нехороший человек додумался тыкать в прямую трансляцию рекламу?! Идет интересная часть, представление команд, я сижу, пускаю слюнивосхищенно рассматриваю народные костюмы, да и вообще костюмы команд, (африканцы вообще рулили>_< ) а тут нате вам - Архыз! Хотелось кинуть чем-нибудь тяжелым. В результате половина команд прошла без объявлений. Нет, я, конечно, понимаю - деньги, деньги, но...
Китайцы, мне бы ваши 40 млрд$вы круты! Сможем ли мы в 2014 что-нибудь вроде этого сделать?
Сара Брайтман, у вас шикарный голос)
Это цитата сообщения Josiah_Whitney Оригинальное сообщение
Vincent - первый мульт Тима Бартона
прекрасный стеб над Эдгаром По и его фэнами))) Never more)))
Звери в зоопарке расползлись по самым тенистым местам и тихо там помирают от духоты.
Больше всего народу - у бассейна с моржами, у которых нынче сезон размножения.
Еноты так же клянчат, пингвины стоят и смотрят вдаль.
Везде пахнет сладкой ватой, а дети перекрикивают обезьян.
Люблю я наш зоопарк)))
P.S. Зато гроза у нас классная...