Никак не могу понять, почему если есть удачное стечение обстоятельств и прекрасные условия, люди старательно делают все, чтобы ими не воспользоваться, а потом жалуются на плохую жизнь. Вот не понимаю.
Сегодня был странный день. Но мне понравилось))

Идиотизм в моей жизни достигает все новых высот. Хочется ругаться матом.
Ну вы люди даете, честно.

Можете не верить, но сегодня впервые побывала в Храме Христа Спасителя)
На деле мы ездили на Sunday Up Market на фабрике "Красный Октябрь". Куча дизайнерских вещичек, прям как я люблю. Кольца-серьги-браслеты-колье. Да, я ужасна на них падка)
А еще сумки и одежда.
Мы специально немного денег взяли. Поэтому и не сильно потратились.
Я довольна всем, кроме одного - мало места. Проходы между лавками на 1го человека, если народу набирается, ходить так просто уже невозможно...
Но в остальном - просто чудесно))

Капли на стекле переворачивают в себе весь мир за окном. Если приблизить губы к стеклу, можно почувствовать его весеннюю прохладу. Если откинуть голову, можно увидеть как мир затуманен твоим дыханием, но это туман быстро растворяется в прозрачности воздуха после дождя. Кто-то неряшливо накидал грязную вату облаков на призрачную голубизну перевернутого пола. Пальцам на ногах (таким маленьким и хрупким) немного холодно касаться блестящего лака на дереве.
Конечно, ты обещала себе. Обещала сотни раз. Не думать. Не думать. Забыть об этом.
Но в такие дни это накатывает, словно первая волна шторма, захлестывает каждый изгиб твоего тела, выдавливает воздух из легких. Это словно тонуть, тонуть, погружаясь в кипящую неспокойность воды.
Тогда - снова холодное стекло, кончиками пальцев, кожей губ, прядками волос.
Нельзя. Нельзя. Стоп. Ты знаешь это.
Ты почти уже научилась это терпеть. Почти научилась набирать воздух заранее.
Просто недавно ты опять кого-то отпустила. Слишком легко. Одним словом.
И ты знаешь, что когда тебя не станет, тебя отпустят так же легко.
Но изменить что-то ты уже не в силах.
За окном - тяжелые облака.
Холодно.

Наверное мне следовало бы сказать "спасибо".
Это пошлое, приторное, фальшивое "спасибо", мне не нужное абсолютно.
Есть только одна загвоздка.
Я уже третий день пытаюсь вспомнить хоть что-то, за что это "спасибо" прозвучало бы чуть искренней.
Вот такая я сволочь.

Утро практически всегда начинается с одного и того же.
Холодный пол под ногами, нащупать кнопку и выключить жадного монстра, пережевывающего остатки сна. Под одеялом, опять. Тепло и хорошо. На кухне звенят ложки, кипит чайник. Приглушенные разговоры. В щели между дверью и полом видно, как подходит собака. Она всегда ждет тех, кто вернулся утром. Волосы под рукой - мягкие. Распрямить несколько прядей и смотреть, как они сворачиваются в тонкий завиток.
День может быть каким угодно.
Безумным. Плохим. Серым. Полупрозрачным, словно дымка. Легким. Темным, словно набухшие дождем тучи.
День всегда начинается с шагов. Ты всегда куда-то идешь. Ты любишь ходить, но скучно бродить по четырем знакомым поворотам каждый день. Иногда тебе хочется улететь, оторвавшись от неровного потрескавшегося асфальта.
Потом будет метро. Люди. Люди. Еще люди. Можно спать. стоя. сидя. Можно разглядывать людей. Они это ненавидят. Тебе - интересно. Еще есть книги.
Потом все довольно скучно. Если повезет - можно погреть спину на солнце через плотно закрытое окно. Иногда - болят ноги. Голова. Живот. Глаза. Старый перелом. Где-то в области сердца. Терпимо.
Потом все всегда в обратном порядке. Промотка пленки назад. Стоп - всегда коричневая дверь.
Иногда пахнет Мартини, неразбавленным, с кисловатым привкусом лимона. Иногда - свежей заваркой. Иногда - лаком для ногтей.
Вечером - одеяло всегда холодное. Еще одно обещание "лечь спать пораньше". Мигающие цифры на часах разочаровывают.
Как-то так.

Знаешь, даже у жалости есть свои пределы.
Знаешь, даже животные не трогают то, обо что уже один раз жестоко обожглись.
Знаешь, я не перегоняю по венам ртуть, мои мышцы не сплетены из стальных тросов, а кости не выплавлены из титана.
Знаешь, я тоже иногда устаю.
Знаешь, я не могу всего.
Проблема в том, что если сейчас ты бросишь холодные слова о моей не необходимости - мир не умрет.
Оказывается, есть еще много того, из-за чего мне перестали сниться сны о моей смерти.
Знаешь, мне уже даже не больно.
И самое обидное, знаешь?
Я тебе нужнее.
Вот и все.

Последние пять лет измеряются в не принятых таблетках. Пять лет - это все время, которое я могла бы быть здорова. Если бы были 1 или 2 таблетки в день, белые, разноцветные, горькие или со вкусом желатинового покрытия, туда, в глубину съежившегося от боли внутреннего дикого зверя. Пять лет - это очень много таблеток.

Весна, да, пожалуй, начнем с весны, - измеряется в ночах в компании с бессонницей. Весна - это всегда липкая темнота ночи, нежелающая душить сном растревоженный светом разум.

Лето - это всегда стук колес в поезде. Количество секунд вне раскаленной сковороды асфальтового города, выжигающего своим смрадным дыханием жара все эмоции. Лето - это количество шагов босиком. И еще - немного туманных рассветов.

Осень - всегда следует измерять в цвете листьев. В еле слышном шорохе уже упавших и золотых волнах на ветру. Еще осень измеряется в днях в пальто.

Зима - это количество снегопадов. Это то, сколько огромных белых и прохладных перьев выпало за это время.

Еще время можно измерять трещинами на асфальте. Количеством сломанных наушников. Иногда - количеством застрявших в привычном потоке мыслей каких-то строчек. Слов. Ах, да. Еще - количеством любимых песен.

А сегодня утром ко мне во сне прилетала бабочка. Хрупкие лапки на моей шее - словно раскаленное железо. Мне было страшно смотреть на себя в зеркало утром - а вдруг я увижу там шрамы от ее посещения? Но зеркало в этот раз оказалось не столь жестоким. Это всего лишь дисморфофобия. Не принятые таблетки. Голодный и безумный зверь внутри.

Весна - это беспокойные пальцы, теребящие хрустящую белизну листа. Весна - это сны о мерном постукивании колес поездов о стыки рельс. Весна - это ветер, вместе с которым срывается душа. Весна - это нетерпеливость, это плохие предчувствия, это апатия и внезапная буря эмоций. Весна - это исчезнуть, улететь, умчаться с ветром далеко, так далеко, чтобы не возвращаться до лета.
Позвольте мне стать ветром.

Shh...

Это словно поезд метро, выныривающий из привычной полумертвой темноты туннеля под жадные глаза солнца. Неожиданно, немного больно глазам, но так прекрасно. Это твое отражение в окне напротив, статичное на фоне ползущих по стенам проводов, сгорающее на фоне блеска речной воды, сжигаемое неожиданным весенним светом.
Верно, так же ты ощущаешь себя иногда. Словно очнувшись от привычной полудремы повседневности, почувствовать себя живой, так, что больно дышать, что чувствуешь каждое сокращение сердца, резкое, сильное, словно выжимающее, проталкивающее кровь в закованный в зимнее время организм. И ребра, ребра - это, в сущности, не более чем клетка, и с каждым вздохом твои легкие стремятся разорвать эти прутья.
Ты изменилась за последние два года, нет, за последние два лета так, что прежняя ты никогда бы не узнала это отражение в мчащихся проводах. То, что было сдержанно серым, то, что было спрятано, заперто, заковано, то, что было ведьминским клеймом, позорным, достойным сожжения. Теперь оно рыжее, красное, зеленое, фиолетовое и чуть-чуть серое, но это не цвет страха и запрета, нет, это цвет дождливой печали: нежной и немного прохладное, сладковатой на вкус. Сначала, да, сначала ты боялась. Казалось, вместе с цепями ты растеряла весь вес, словно ветер мог подхватить тебя и унести прочь, от тебя же самой, словно ты парила клочком тумана ад полусонным утренним городом. Тяжелые ботинки тогда были грузом, опорой, тем, что держало на земле, что еще могло оставлять следы. Тогда тебе было страшно, больно, словно тебя медленно выворачивали наизнанку, деформируя, придавая другой вид, и тебе было больно, больно, больно.
И страшно. Страшно, дико, до безумия страшно. Что должно было получиться? Это был прыжок в темноту пропасти, и ты летела, летела, но дно и не думало появляться, но ты знала, что оно будет, а каким же будем приземление - знать не могла. А потом ты проснулась. И поняла, что спокойному сну правильности ты предпочитаешь резкую, жестокую, противоречивую неправильность. Потому что тебе настоящей вдруг надоело сидеть взаперти.
Но еще ничего не закончено. И никогда не будет.
А потом поезд снова ныряет в темноту. Где-то в глубине бьется пульсирующим родником тяжелый, глубокий океан песни, то, что когда-то тебя спасло. Под пальцами - немного шершавая желтизна страниц, с маленькими буквами, столпившимися в слова и предложения. И в окне напротив - снова ты.
Да, тогда ты бы и не поверила. Ты изменилась. И не изменилась.

День Святого Патрика вчера был великолепен. А кто еще не упустил своего шанса вволю натанцеваться, насмеяться и напиться на месяц вперед?))

Пы.Сы. Спасибо клубу Точка  за великолепный вечер))))))

Быть мной - это свалиться 8го марта с температурой 38.
Быть мной - это быть, как они говорят, "черствой" по отношению к чужому "горю".
Быть мной - это не прощать некоторые вещи даже близким людям.
Быть мной легко, но так скучно. Все слишком бысто надоедает. Хорошо, что я не бессмертна.
Слишком много разочарований за последние полгода. Даже в любимых группах.
За всепрощением обращайтесь в церковь. Мне же святой быть надоело. Не окупается, знаете ли. Ни в материальном, ни в духовном плане.

Имена - это гвозди, ржавые, погнутые, глубоко вошедшие в плоть. Имена - самое болезненное, самое жестокое, буквы на приторной белизне картона, словно чернила татуировок, въевшихся в кожу, и не выдрать короткими, ломкими ногтями. А потом однажды хватит сил - прочь, прочь, новой кожей изнутри, чистой, более прочной, а эти уродливые закорючки - в огонь, в снег, прочь из памяти. И словно распустит кольца вокруг грудной клетки память-змея, словно впервые вздохнуть колючий воздух зимнего заката. Вы - там, далеко, уродливые трупы с выбеленной кожей, забытые, похороненные под кипами бумаг с вашими фальшивыми словами, я - здесь, выгораю, с болью, истекаю кровью, но все же снова дышу.

Писать-то уже расхотелось. Вчера были на Мельнице в Олимпийском. 2 часа музыкального экстаза. Ибо если у кого-то сильный и прекрасный голос, его сложно испортить. Зато теперь у меня есть новый альбом "Дикие травы". 500рэ стоил, зззараза. Понравилось все, кроми ужасающе визжящих экзальтированный девиц рядом с нами. Как на поп-концерте, ей богу((( А Мельница все-таки хороша...

Второй день сплю на футоне. Ага, на матрасе в гостинной. Я ведь говорила об изменениях? Ремонт в моей комнате - полным ходом, лично у меня +1 к умению клеить обои, и болит все ого-го как... Зато получаеться здорово.

Пы.Сы. Я говорила когда-нибудь вам, в чем преимущество концертов? Хоть там, в общем шуме и орущей музыке, можно поорать любимые песни вдоволь. С моими-то данными, хм... Я даже в душе не пою, незачем так людей пытать. А тут аж горло разболелось) И никто не покритикует))

Пы.Пы.Сы. Группа, которая выступала у них на разогреве, "Части Речи", произвела на нас неизгладимое впечатление. Жесть, таких нельзя вживую слушать... Солисту не хватало воздуха, он не дотягивал много нот, и вообще, когда он замолкал, музыка была очень даже ничего, но тут он опять начинал петь и все портил((((

Настроение сейчас - вроде ничего

Не будет вам супер-пупер непонятного бреда. Читайте бред человеческий.

ДевиантАрт меня ненавидит. Причем жестоко, сцуко. Не могу залогиниться, меня пароль, все равно не могу. Уже 6ой раз. Вот ненавижу. И главное - с чего? Уйду на фликр или куда-нибудь еще. А то у меня вся гугловская почта забита только этими девиантовскими письмами про восстановление пароля. Да подавитесь вы им. Жалко только, что некотороые вещи, особенно любимые и самые смешные комиксы, я теперь смотреть не могу, ибо мэйчур контент. Сволочи.

Третий день изображаю мазохистку. Читаю чужой ЖЖ, (человека, являющегося мне ооочень далеким родственником, человека, которого я очень уважаю за силу духа и характер), читаю вдумчиво, мне становится от него плохо, потому что "я никогда не буду такой" и "я живу свою жизнь взаймы".  Я лежу вечером в постели, переживаю, обдумываю. На следующий день все равно читаю дальше. Мазохистка я. Попытки отвлечься Иори Фудзиварой мне лучше не делают, хоть пишет он и интересно. Но тоже довольно жестоко. 

Выкинула кучу старого барахла. Как с души килограмм 20ть скинула. К черту все это. 

Хочу все новое новое.

Новую комнату. Устарела моя камера-то, прутья облупились, нары скрипят и все такое. Сдеру на гхыр эти обои цвета призрачного гэ с унылыми цветочками и заделаю все оранжевым. Чтоб все заходили и сразу видели, что хозяйка-то того. Совсем. Окончательно и бесповоротно.

И новую жизнь отсыпьте, плиз. А то эта рожа в зеркале, которую еще и красить надо, причесывать, умывать, а все остальное, к ней прилегающее - одевать, так вот: эта рожа достала меня хуже некуда. Прям подходишь с утречка к зеркалу, на улице солнышко, -18, птички поют (или просто весело висят головами вниз), а из зеркала смотрит на тебя этакое унылое гэ. Этакое привычное унылое гэ. И вроде деваться некуда, надо бы хоть зубы почистить. Пирсинг себе что ли сделать? Давно у меня лишних и абсолютно ненужных проблем не было.

Новых родственников. Не, родители меня устраивают. И даже сестра, если приезжает редко. А вот остальные в последние полгода нехило подмочили себе репутацию и из категории "близких людей, к которым с любой проблемой, а они честные и все-все-всепонимающие" бодро переписались в категорию "люди бывают такими сволочами, а ты не знала?". А Лама сидит и фигеет. И пишет в своей записной книжечке еще раз "Я чего-то не понимаю в этой жизни". Лист 6ой уже пошел. Мелким подчерком на каждой строчке.

И новую мышку, в конце-то концов. Достало стучать этой по столу каждый раз.

Влюбиться, что ли? Осталось только найти достойного кандидата. Пострадать от несчастной любви, вычеркнуть еще один пункт "попробовать перед смертью" и успокоиться. Записаться на прыжок с парашютом, в конце-то концов.

Или сдохнуть. Гроб я себе уже присмотрела, с оградкой уж сами как-нибудь разберитесь. Хоть там-то меня перестанут доставать. Сиди себе на облаке, протирай нимб белым одеянием и продолжай разочаровываться в людях.

А насчет нимба, хочу вам сказать, есть у меня страшная тайна. Когда мне говорят "я от тебя такого не ожидал(а), ты же такая хорошая\милая\приличная девочка с виду, а ты оказывается пьешь\ругаешься матом\ничего не делаешь весь семестр\етс." у меня рука так и чешется помахать над головой на предмет обнаружения нимба. И лопатки аж сводит. Крылья, видать. Как же вы меня, господа, достали. Где ж у меня написано "хорошая девочка"? На очках? На камелотах? Может у вас жестокие басы из моих наушников в детские песенки складываются? Не, мне просто интересно.

Так что и кое-где новое окружение было бы неплохо.

 

Настроение сейчас - с трех раз угадаете?

Поймала цепь нот, намотав на тонкое колечко серебра на пальце. За окном небо осыпается идеальными снежинками. С этой стороны пахнет корицей. На цыпочках, тихонько, по утреннему лучу солнца, выглядывающему из-за занавесок. И выцветшие китайские фонарики на окне. Найти потерянное. И понять, что не искала. Отпустить.
Не все так плохо, правда.

Когда ты просыпаешься -  это полусонное движение, это трепетание бабочек-ресниц, эти лучи кислотного зимнего солнца, вспарывающего тяжелую густоту воздуха. Так сухо, что нежная кожа лопается от резкого движения, расползается паутинами белесых трещинок. Это ты, облизывая болезненно нежные губы, вглядываешься в похожие на шрамы линии жизни. Ты, затянутая в корсете благопристойности, жадная до чужой грязи. Ты почти святая, если бы только не эти глаза, эти движения, эта улыбка. Да, эта сладкая аллергия на слова, похожая на пойманный в ладони бражник, бьющийся в ней безумной жаждой жизни, оставляющий на подушечках пальцев грязно-серую пыльцу хрупких крыльев. Такой нежный, что руки сжимаются, выдавливая жизнь из этой ненавистной формы, из страстно обожаемой слабости.

[495x265]

Позавчера добралась до "Сукияки Вестерн Джанго". Какая прелесть! Начиная с Тарантино в роли старика, заканчивая цветовой гаммой и снегом в последней битве.

Теперь хочу:

-саундтрек оттуда, особенно последнюю песенку

-вот этого дядю (сами виноваты, нечего запихивать в фильм мой любимый типаж эстетствующего мерзавца с катаной в руках))=>

 

И да, я помню про сессию...

Настроение сейчас - не оч(

+ штатив.
Набор того, что будет носиться вместе с фотоаппаратом все увеличивается. Сумка через плечо, фотоаппарат на груди, чехол со штативом на плече. Я - маленький ослик... Или большая лама.
А то, что про меня подумала собака, когда я в качестве проверки штатива начала фотографировать ее, судя по ее взгляду, подлежит жестокой цензуре.
Итак, с конца декабря я имею:
+ новые камелоты (на меху, просто черные, по щиколотку)
+ еще одна большая сумка (бойтесь меня, люди в метро)
+ штатив
+ тостер (жутко удобная весчь, между прочим)

Что ж настроение-то все равно такое поганое?