Для многих туалет является своего рода «местом бытовой философии». Для меня таким местом, по всей видимости, служит ванная. Вода всё-таки во всех отношениях моя стихия.
Завтра отключают воду. Надо отмыться как следует… Я беспощадно тру себя мочалкой приговаривая при этом: «смываю с себя всякую ересь». Ритуал сопровождается изгнанием всяких дурацких мыслей, которые посещали меня в эти дни. Я провожаю их вместе с мыльной пеной, понятно куда. И вправду стало светлее… Наконец, самое главное – голова! Аккуратно и мягко, и обязательно массаж… И только в летней воде! Ибо *стирать шерстяные изделия следует при температуре не выше 30°С!*
И знаете, о чём я подумала? Я поняла, как следует относиться к таким вещам, вроде моей предыдущей записи. Нет, это не точка и даже не многоточие! Это – пункт отправления. Кстати, замечено, что подобными пунктами являются не только мои умозаключения.
Теперь смыла с себя всякую ересь, и мой Феникс готов к полёту! Ай да чудный ритуал!
Следует отметить, что скорость потока подобных мыслей, кажется, перевалила отметку в 256 кбит/с. Надо почаще мыться =)
Утро такая обманчивая штука. Оно маскирует своим светом все реалии твоего естества, и вчерашний вечер кажется абсолютно несерьёзным. Я бы не стала об этом писать, если б не настал очередной вечер…
Хитрая подсветка «Реактора» красила мои волосы в розовый цвет…бас звенел не столько в ушах, сколько во всём остальном теле…только б не удариться головой о сцену… голос вытворял непонятно что… ноги не разгибались… наконец, воздух, очередь в «Престоне» за минералкой… посиделки на лавочке… тонны похвал в адрес музыкантов & взаимные благодарности последних за поддержку…
Домой пришла в час ночи. Поболтала с мамой, дав ей тем самым понять, что я вполне вменяема. Поделилась впечатлениями, плюс ещё обговорили с ней кучу вещей, не самых важных в этот вечер (ибо дико хотелось помыться и лечь спать), но в принципе весьма полезных для жизни. Хотелось одного: пойти в ванную и, наконец, со всем покончить.
Я всё никак не могла понять, что там внутри. Там не пусто. Но это «непусто» уже давно меня настораживало. Я сидела на краю ванной, закутавшись в полотенце…
Меня рвали медленно, но последний рывок был самым резким и болезненным. Он должен был покончить со мной. Я стойко зализывала эту рану, радуясь, что теперь хотя бы всё ясно. Неровные края постепенно срастались, так быстро, что я чувствовала себя настоящим Фениксом. Фениксом в новой жизни. Меня одобрительно похлопывали по плечу, приговаривая: «Ну, ты молодец!» Остался только маленький неровный шрамик. Шрамы – украшения бойца. Было чем гордиться! Пусть и побаливает пока, это нормально. Главное, что всё позади. И я терпела эту боль с полной уверенностью в том, что через неё лежит путь к полному исцелению. Эта моя уверенность распространилась и на всех, кто был всему свидетелем. Да и что тут ещё можно предположить?
Слишком рано положилась на мать-природу. Не всё прилизала. И спустя несколько промежутков временя и поняла, в чём дело. Один малюсенький кусочек меня так и не захотел встать на место. Более того, он решил, что он способен на большее, чем быть просто кусочком меня. Он обманул мою иммунную систему, запустил страшный механизм развития опухоли.
И вот она разрослась так, что преградила собой все входы и выходы моей души. Soulcancer… Она застряла посреди меня так, что ничто извне не могло достигнуть моей душевной иглы в душевном яйце… Ровно как и ничто изнутри не могло открыть миру то, что на самом деле творилось там…
Ни войти, ни выйти… Вот что я так стойко терпела на самом деле. Терпела и скрывала от самой себя.
И ни закат на крыше заброшенного паркинга, ни слёзы друзей, отпускающих свои желания в воздух, ни запредельный драйв
Дословно записанный сегодняшний сон.
Ну, почти дословно...
Рядом со мной почему-то был Эстонец, в то время как на соседнем коврике устроились Кактус и его подруга. Мне казалось, что к Эстонцу вот-вот должна прийти Ася, и, что бы я тогда делала, я понятия не имела; скорее всего, пришлось бы уйти. Ну а пока мы очень мило, можно даже сказать по-товарищески, устаивались на солнышке. Точно не помню, но что-то мне подсказывает, что к тому моменту я уже успела искупаться в море, и теперь солнце нещадно припекало в спину.
В руках оказалась книга. Я листала её и перед каждой главой приписывала какие-то фразы. Потом это перешло в игру. Мы с Эстонцем стали выяснять, чьи же мысли отличаются большей философской глубиной и мудростью. У него всё складывалось само собой, и слова ловко ложились на страницы аккуратным почерком. У меня же выходил какой-то наивный бред третьеклассницы, причём давалось мне это с огромным трудом, словно я сочиняла стихи на неизвестном мне языке.
В итоге, когда пришло время выявлять победителя, я безоговорочно сдалась, при этом наотрез отказалась представить Эстонцу свои «шедевры», ибо было реально стыдно.
Я открыла книгу и наткнулась на такие строки:
Как это было мило! Прощались, так душевно…
Сначала я подумала, что это он о своей новой подруге, потом сообразила, что книга уже не новая, да и не факт, что это первое издание, а значит, написано всё это было задолго до их знакомства, и, следовательно, речь шла не о той, что была сейчас рядом с ним.
Обо мне? Ну, конечно! Ля-ля-ля! Так ведь и было.
Я заглянула в конец книги, чтобы узнать, какого года здание. Там не увидела и заглянула на первые страницы, решила, что там точно написано. Но моё внимание привлекло кое что другое, имя автора. На обложке красовалось Роджер Желязны.
Совсем не то…
Аси не было. Мы молча загорали.
Я как-то странно полулежала на ногах Эстонца, закутавшись в одеяло. А на соседнем коврике сидел мокрый Кактус и улыбался. Он подмигнул мне так, словно он и был этим Роджером Желязным. Это ещё можно было понять.
Солнце начинало заходить. Я захотела искупаться напоследок, встала и …
– Эй, а где море?!
Все рассмеялись. Так, словно я наивное дитя, которое слопало все конфеты и вазочке, и, когда в очередной раз запустило в неё свою ручонку и ничего, естественно, там не обнаружило, надулось и стало так нелепо возмущаться.
– Нету моря! – отозвались парни.
Море вымелело так, что на его месте я увидела лишь кристально прозрачную солёную
![]() | ![]() | ![]() |