Я не влюблена.
Я не плачу
От странной тоски до утра,
Бумагу и время не трачу
На поиски зла и добра.
Я не влюблена.
Я не буду
Закаты-рассветы встречать,
И я не ищу повсюду
От сердца чьего-то ключа.
Я не влюблена.
На окошке
Трепещет свечи огонек
И хочется ласковой кошкой
Свернуться тихонько у ног..
SnowSpring
я знаю вкус синего неба
я знаю что такое
ночные огни
не имеет значения, где я ещё небыл
я ухожу такой
каким был
маленький мальчик, в глазах которого
отражаются пирамиды и пески
в глазах которого слишком много любви
возможно, в прошлой жизни
я был жрецом
в Древнем Египте
возможно, я был одним из тех
кто придумывал библию
как бы там нибыло
все люди, дороги
рекламные щиты и проспекты
всё что когда-то мне было дорого
я запихал в свои
сигареты
и курю их одну за другой
без плача, без смеха
весь дым от золота
весь пепел от снега
мой паспорт впечатан в асфальт
я лежу на дороге
я не в силах приподняться и встать
самолёт в аэропорту готовится к взлёту
я достаю свою последнюю папиросу
самолёт проплывает надо мной
я смотрю ему вслед
я направляюсь за ним
на тот свет
Мне осталась пара мгновений -
Я сегодня стираю память.
Этот город и холод весенний
Мне другого пути не оставят.
Мои руки висят как плети,
Не поднять их - не хватит воли.
И, наверно, никто не заметит,
Что сегодня сменю пароли.
Но надежда - глупая сука,
Избивает моё упрямство.
От ударов ни крови, ни звука.
Только страх заполняет пространство.
Я сегодня сотру, что было.
Всё по-новой начну, сначала.
Этот холод весенний... Остыла
И молитвы шептать устала.
я просыпаюсь в два часа ночи
я не знаю где
я - последняя версия тамагочи
у Бога на столе
я подхожу к зеркалу
я смотрю в него
там никого нет
нет никого.
тот кто там был
заблудился в зеркалах
он видит Ницше в своих снах
он дышит воздухом с серебрянной пыльцой
он ходит всегда на уровне
двух сантиметров над землёй
он скрывается в пустых городах
которые сам создаёт
невидимый герой в поисках света
или нового века
невидимый герой в десяти тысячах
футов над уровнем человека
он тоже не видит себя в зеркалах
нас слишком много
мы не увидимся даже в снах
в таком случае
насколько я реальней
того
кого нет?
я просыпаюсь в два часа ночи
я не знаю где
я - последняя версия тамагочи
у Бога на столе
я подхожу к зеркалу
я смотрю в него
там никого нет
нет никого.
он не знает кто я
я не знаю кто он
но мы оба знаем
что всё это сон
когда меня разбудят
ударом между глаз
я передам тебе привет
от всех нас
и пустая растрата солёной воды
превращается нагло в потребность
необьятное время прокисшей среды
непонятная злость. безвременность.
это лишь полбеды
это только чуть-чуть
всё равно не уснуть.
снова тихая ночь
на глаза темнота
это чья-то мечта
слепота.
тихий шелест шагов
незнакомцев, друзей, врагов
всё равно
лишь бы кто
спустился на дно
одному всё не то.
и не так,
ты, как будто, дурак
в тишине и в ночи,
а вокруг кирпичи.
ты поставил их сам
вот твой личный виг-вам.
а на утро небо ярко
вскользь ударит по глазам
снова в дом и пить солярку
вневойсковикам
ну что дружище
ещё сто грамм?
9 мая, я инженер-капитан.
я прислонился к тёплой стене
я слушаю нового Гитлера
я бегу по дворам
оттуда, откуда сбежать невозможно
вибрация крыш
вибрация солнца
я роняю пепел на прохладный асфальт
он превращается в пыль на колёсах автомобиля
я стою позади и смотрю на экран
это китай с горькой примесью западного мира
я рвусь из всех сил
из окружающей китайской синтетики
я рвусь из всех сил
я новый элемент термоядерной энергетики
я снова прислонился к тёплой стене
я слушаю нового Гитлера
я бегу по дворам
оттуда, откуда сбежать невозможно
вибрация крыш
вибрация солнца
Джон просыпается в пять пятнадцать. Солнце как магма оранжево.
Рядом – спящая Конни Кэт. Устала, тепла, жива,
Разметались по простыни локоны. На полу её брюки – легкий добротный лён,
В брюках - четыре ножа. Под подушкой, у пальцев - Peacemaker,
Кобура к нему в тон.
Джон почти что влюблён.
Джон просыпается, пальцы смыкая на темных своих висках.
Что ему чаще является в зыбких шалфеевых снах –
Девочка блед с наполовину снесённою головой
Или циркач, лошадями гротескно растянутый, но живой?
Джон встаёт и к окну прислоняется красивой худой спиной.
Джон просыпается. Снов он сегодня не видел. Не жаль:
На Конни Кэт он бросает взгляд – цитрус, беж и холодный хрусталь.
Конни Кэт прошлой ночью впервые уткнулась губами ему в плечо…
Джон встряхивает головой и вспоминает счёт:
Три, два, раз и раз, два и три.
Улыбается спящей, садится подле курить.
Джон засыпает от дыма. Медленно, слабо и вязко. Рядом – тепло, а в груди – игла,
И среди тишины – вдруг выстрел, смех и звук бьющегося стекла;
Джон, как ужаленный, вскакивает и кидается к огромной оконной раме:
Конни прыгнула, Конни падает. «Все не так просто, Конни,
Просто так ты уже не уйдешь. Si vis amari, ama», -
И хрупкую, гибкую, тонкую ловит
В ее жутком падении,
Под спину и голени -
В обе сухие ладони.
Уметь летать.......лишь для того, чтоб сидеть на краю, не боясь упасть..........
Из зимы и слёз,
Как будто мины
Вставить в немой вопрос.
И подорваться -
Безмолвной стаей лети в весну
И улыбаться -
В объятьях тёплых твоих тону.
Придумать прозу,
Как бы невзначай
Твои вопросы -
Ответы кровью.Получай.
И разреветься,
Теряя мыслей вышину.
И оглядеться,
Ища дорогу в свою мечту.
Увидеть краски.
Случайно сщуриться на миг.
И без опаски
Класть таблетки на язык.
И затянуться -
Пустая пачка сигарет.
И оглянуться -
Увидеть.Что тебя...нет.
Говорят, что ведьмы не умеют плакать.
Я узнала нынче: это чья-то ложь.
Тонких пальцев чуткость разрывает мякоть
Человечьей плоти, продает за грош.
Говорят, что ведьмам не страшны кошмары,
Что приходят в полночь и терзают грудь.
Я ж от них спасаюсь: тихий звон гитары,
Неопрятность строчек, лишь бы не уснуть.
Я сминаю ночи, исковеркав время,
Изломав чужое имя на губах.
Ведьминский рассудок навсегда потерян,
Я душой блуждаю в древних городах.
Говорят, что ведьмам нипочем отравы,
Но воспоминанья - самый сильный яд.
В памяти колдуньи запылали травы,
В прошлых жизнях так же прогорал закат.
Говорят, у ведьмы много знаний древних,
У нее всегда, мол, есть на все ответ.
Мне плевать, что люди говорят о ведьмах.
Лучше бы вам думать, что нас вовсе нет!
[700x511]
Знаете какое это ощущение...., когда в комнату вливается жидкий сумрак.....?
А ты...по воле обстоятельств....теряешь счет времени.....
И так хочется верить, что все будет хорошо...
Что ты не один на этом свете...
Что есть кто-то, кто любит и дорожит тобой.....
Хочется верить......
Что есть тот, у кого можно свернутся на коленях.....
И он успокоит и защитит....
Защитит от всего мира....
Кто-то большой и добрый.....
Но нет.....
Ты, по-прежнему, один против всего мира....
И этот мир рассекает твою спину мокрой плеткой.....
И никто не спасет....
И ты беззащитен, напуган и жалок....
Как-будто голый на публике.....
Ощущаешь одиночество почти на вкус......
Этот горький вкус.....
И когда приходит ночь становится еще больнее.....
Ведь она заставляет встать лицом к лицу с собственным страхом........
И он рассекает душу своими цепкими когтями.....
И сам не замечаешь.......
Как во тьме разливается твой плач......
Роза приходит с работы. Уборка, стирка, потом - к плите.
Роза красива, умна, и ее уважают, зовут на "Вы".
Все в ней изящно, само совершенство от сумочки до ногтей.
Роза в кармане улыбчиво прячет таблетки от головы.
А у него - золотые кудри и вечный в глазах вопрос,
Дома ему не сидится, ему при рождении звезды коснулись щек.
Роза, конечно, единственна и среди тысяч прекрасных роз,
Только, помимо цветов, есть прекрасного много чего еще.
Он возвращается ночью и объясняет ей: ну извини,
Знаешь, а мне тут сказали, что самое главное - в нас, внутри...
Роза кивает, как будто не знает про тех, кто гуляет с ним.
Летчики, лисы, кто дальше там?
Роза ни слова не говорит.
Скольких еще он сегодня своей открытостью приручил?..
Спит, хитровато-доверчивый, вновь повернувшись лицом к луне.
Роза не может заснуть, ей все время слышится, что в ночи
все его чертовы звезды
смеются.
и кажется, что над ней.
Это так сложно.....
Жить в этом мире и с каждым вдохом ощущать, что твое место не здесь...
Ощущать, что ты - чужой среди этих существ, зовущих себя homo sapiens....
Общество не любит тех, кто бросает ему вызов.....
А внутри тебя что-то есть.....
И это что-то каждой своей клеткой стремится наружу....
Хочет вырваться........
Но ему нет места здесь....
В мире, где недостаточно иметь талант.....
На него еще нужно иметь позволение мразей, зовущихся homo sapiens.....
Зовущихся ЛЮДЬМИ.......
Майские. Гудит голова от выпитого. Стою на балконе, пытаюсь прийти в себя. Вечер, часов семь. Перед глазами - подмосковный дворик. Полноценная детская площадка, в том числе и качели типа "доска на бревне" (я их в детстве называла "полет ластика на Луну" - кладешь один ластик на стол, на него линейку, так, чтобы ластик был посередине, на один конец линейки второй ластик, по второму концу лупишь пальцем или кулаком в зависимости от настроения и ластик улетает высоко и далеко). На качелях - три пацаненка лет по пять-шесть. Один в середине, двое на концах. Визжат, орут и прыгают, отталкиваются что есть силы ногами от грешной земли (как я их понимаю. Собственно, их визги меня и разбудили, но не суть). Вдруг один из них взлетает над качелями, описывает в воздухе красивую дугу и шлепается на землю. Зубами. На глазах у человек десяти - во дворе бабушки на лавочках, мамаши с колясками (коляски, ясен день, не в счет), какие-то дачники с лопатами и тюками, очевидно, только что приехавшие на машине. Никто ни слова, хоть все видели. Пацан бодро поднимается, стряхивает пыль с колен, как-то так совсем по-мужицки сплевывает и преспокойно идет продолжать беситься, не имея ни малейшей мысли о том, что мог бы остаться и без зубов, пусть и молочных. Минут через десять сего безобразия второй падает точно так же и ударяется головой о железную горку неподалеку. Столь же невозмутимо встает и бежит к качелям с удвоенным желанием вкусить экстрима снова. Третий пацан, тот, что посерединке, залезает под перекладину в тот момент, когда она касается одним концом земли, то есть касается не собой, а его бестолковой головушкой. Встает, отряхивается, идет не на качели, а на горку. Прыгает с нее, цепляется за что-то ботинком, падает лицом на землю. Встает, идет к качелям. Двор ни слова.
Тут не выдерживаю я.
- Ну-ка быстро ушли с качелей! - Ору с балкона. - Вам что, жить надоело? Головы захотели проломить? Еще раз увижу - спущусь и так накостыляю - мама родная не узнает!
Пацаны сконфузились и ушли, поглядывая на меня исподлобья. Только я с балкона - они опять на качели. Выхожу из засады обратно на балкон. Один пацан вполголоса:
- Ребят, пойдем, нам же запретили...
Весь вечер потом не подходили к качелям, но дрались, как чертенята и стреляли друг в друга из пистолетов с пластиковыми пульками. Малолетние рембо, мать их. Да, кстати, где их матери были, когда они чуть не покалечились? И где хваленые бдительность, строгость и суровость бабушек-старушек, у которых, если верить песне, "ушки на макушке"?
Конечно, не мое дело. И я в этом поселке городского типа не живу, а появляюсь довольно редко и с относительно недавнего времени. Но если не я, то кто же?
здесь каждый может быть
более жёстким чем есть
но пока мы здесь
пока мы здесь есть
каждый из нас достоен
слова Честь
и пока мы спим в разделённом космосе
мир меняется
мир обьеденяется
мир снова сходит с ума
и там где поэты и пистолеты
потеряли адреса
где свободный мир, олицетворяет чудеса
телепортация из кратера на радугу
где играют все цвета
вся сажа исчезает
навсегда
здесь каждый может быть
более жёстким чем есть
но пока мы здесь
пока мы здесь есть
каждый из нас достоен
слова Честь
© Юрий Stereo
[448x336] Когда идешь по улице и со всей силы вдыхаешь холодный весенний воздух, в голову приходят неординарные мысли. Вот как сегодня. Я заглядывала в глаза прохожим, чтобы понять, для чего они живут на свете, что считают смыслом своей жизни, что чувствуют. Знаете, именно в глазах отражается все это, вместе с надеждами, переживаниями, слезами. Самое страшное, что я в них видела - пустота. Не усталость, не боль, не печаль, не грусть и не тоска, а именно - пустота. Тихая, безмолвная, убивающая. Становилось холодно, грустно и одиночество било в виски, как кровяное давление. Какую боль пережило это сердце, каким же черствым стало, чтобы наградить глаза таким отражением.
Конечно и радость, и счастье, переполняющие глаза прохожих, заставляли невольно улыбнуться. Я видела сегодня любовь. Нежную, ласковую, искреннюю, ту, о которой векам писали поэты и мечтали молодые сентиментальные дамы. И, я думаю, вы не удивитесь, если я скажу, что увидела все это в глазах. Просто именно глазам не нужны слова, не нужны доказательства, они наполняются теми чувствами, которые испытывает сердце.
Очень интересно ваше мнение, критика и чувства, вызванные прочитанным)
Пришел в голову небольшой рассказ...может кому понравится)....а может нет.
-Алло.
-Здравствуйте!Вас беспокоит компания "Happy".Мы бы хотели предложить вам нашу продукцию.
-Какого рода продукцию?
-Счастье.
-Счастье?
-Да,счастье.Мы продаем его.
-Вы.Продаете.Счастье...Извините,я точно правильно вас поняла?
-Думаю,да.
выключи радио
приходят сигналы угрозы
по факсу в виде кардиограмм
террористы
взрывают
Вьетнам
небоскрёбы
уходят
под землю
запри все замки
к нам едут Эскадроны Смерти
***
и там, за окном
ты слышишь музыку других поколений
сплочённые колонны
марш марш правой
сплочённые колонны
марш марш левой
и ваши локти умоются кровью
умоются кровью
статуи Ленина и таксофоны
проедут трамваи упрямо и с хрустом
по рёбрам смелых и сильных
время партизан, это время свинца
но революция мажет по горлу серебряной бритвой
серебряной бритвой по горлу юнца
метафизика боли
метафизика без конца
и если ты ждёшь, что тебя ударят слева
тебя ударят справа
и если ты думал, что небо станет синим
выгляни в окно
небо становится красным
чёрные очки на революции
мир становится неподвластным
Кто - то дышит привольно от счастья,
Ну а я, задохнулась от горя,
Кто - то, губы чьи- то целует,
Ну а я сигаретой, порчу здоровье,
Кто - то с рождения благословен,
А на мне, чёрным кружевом метка,
Кто - то скажет, что он король,
Я презрительно буркну:" Марионетка..."
Он проснулся и привстал на кровати.
- Знаешь, мне приснился сон. Страшный сон.
Честно, я устала за эти три года. И эта маленькая комната, и общая кухня, и дурные соседи - честно, надоело.
- Мне снилось, что ты ушла и я искал тебя. И не мог найти. Я обошёл весь город.
А ещё эти полуподвальные окна. Старый растрескавшийся приямок, суетливые ноги, бегущие мимо него. Кажется, по обуви я теперь узнаю людей. Вот эти трёхгодичной давности кроссовки - это Сева, парень из соседнего подъезда. Он бежит на автобус, он опять опаздывает. Вот эти остроносые туфли - это дядя Лёша. Он никуда не торопится, он ещё не на пенсии, но на работу его уже не берут.
- Я у всех спрашивал. Все будто бы забыли тебя. Скажи, ведь ты никогда не уйдёшь, правда? Никогда-никогда?
Наверное, стоило погладить его по голове, успокоить, приласкать. Но я заебалась, честно.
- Почему ты молчишь?
Я постучала в стену. Молчат. Я постучала ещё раз. В коридоре - шаги.
- Ну скажи хоть что-нибудь!
Они выбили нашу дверь. Они вошли, они были в белых халатах. Они схватили его и утащили. Он кричал. А потом затих. Где-то там. Вдалеке. И они вернулись. Они схватили меня, разорвали мою выцветшую ночнушку. Они трахали меня. Трахали и били. Потом они кончили, оба. Кончили и вышли. Я осталась лежать одна, из меня вытекала сперма пьяных санитаров. За окном ходили люди, а я считала своё дыхание. Раз... Два... Три... Я выхожу из игры. Заберите мои карты, я - пас. Это был all-in. Где моя ставка? Где мои деньги? Заберите. Я выхожу. Раз... Два... Три... Уколите меня. Спеленайте. Дайте уснуть. Дайте лошадь мне. Дайте коня. Уколите меня. Кто-нибудь.
Я хочу спать.
оригинал