[250x283]
Вчера ночью я плакал…. Быть может, впервые за последние 4 года. Мне
наконец-то стало легче, но в те скоротечные, соленые минуты я ощутил все
эти долгие 4 года своей не слишком счастливой жизни. Мысли в моей голове
сменялись одна за другой, пока не наступило чувство неизбежности и
замкнутости. Я все глубже и глубже погружался в архивы своего прошлого.
И вещи, давно забытые мной, стали приобретать совершенно иной характер,
нежели раньше. Я вдруг начал осознавать, почему совершил побег, но для
того, чтобы понять окончательно, мне надо было вернуться туда, откуда я
сбежал, прихватив остатки самосознания, и вновь ощутить всепоглощающую
боль непонимания.
Теперь глаза мои видят по-другому, а разум мой отвергает
привычное имя. Дети повторяют ошибки родителей, предавая им все более
причудливые формы. Так и я превзошел все мыслимые и немыслимые пределы и
границы возможного. Как легко мы обвиняем людей, даже не задумываясь,
что и сами то не далеко ушли, но вряд ли кто-то понимает это, когда так
сильно занят доказательствами своей беспрекословной правоты, что готов с
лёгкостью накинуться на беззащитного.
Некто, оставивший за спиной свое бесславное прошлое, несется
вперед так быстро, что грязь из-под его дорогих ботинок летит на
окружающих. По закону физики больше всех достается близким людям, хотя
нет, им достается все. К несчастью, эта грязь почти не смывается, и жить
с ней приходится всю жизнь. Позади бегущего, женщина, судьба которой
сломалась задолго до его побега, и еще как минимум два человека,
убежавшие еще дальше него. Он бежит туда, где никто не спросит его о
доме, где блеск туфель и пьянящий аромат секретарских духов повысят его
упавшую самооценку. Он не спешит возвращаться домой, где его уже не
ждут. Вообще его жалкое пристанище трудно назвать домом, это скорее
убежище. В дорогих магазинах он теряет деньги и находит уважение. Оттуда
едет к другой, которая не спросит почему он пришел так поздно, ей просто
все равно. Она лишь занимает необходимое место в его времени.
Друзья, нежно пригревшиеся на его шее, как змеи ласково гладят
его по седой голове немытыми руками. Им как и "другой" не слишком то
важно почему в 22:00 он у них а не дома. А он наивно надеется, что эти
мысли их никогда не посетят и только когда он сам уже не может думать о
чем-то еще и время становится неприлично поздним он говорит что наверно
поедет, а сам бы с радостью остался, но это так же глупо и бессмысленно,
как отнести вещь в срочный ремонт и оставить ее там на неделю или взять с
собой зонт и держать его закрытым во время проливного дождя.
Так трудно признаваться в собственной слабости, что недоверие
убивает в себе последнее желание видеть лучшее. Тогда все, что
накапливается, превращается в одну цепочку, не всегда правильную, но как
правило убедительную. И то самое необъяснимое звено, которое долгое
время было загадкой, легко становится в нужное место. В этот момент
начинаешь сомневаться, что хотел увидеть правду, но уже слишком
поздно...Вчера ночью я плакал...Быть может впервые…
[466x699]