В перерывах дыхания прячу свою печаль. За хохотом, бешеным, стираются слезы. Как далеко сейчас и как много отдал бы за тот снег, который так и останется нетронутым догорать. А подъемные краны, едва ли услышав мой крик, начинают петь. И красивей дельфинов, я в гавани, где рифы, зализывал раны, дрожащими пальцами цеплялся за небо. Подъемные краны кружили вальс, затмили грацией, какой там щелкунчик. Я вижу в них душу. Подъемные краны.

Искать под ногами небо, жить вспять, забинтовывать порезанные о снежинки пальцы, наверное, так грустно. 20000 миль в час слишком мало, чтобы долететь до полярной звезды. Собирать частями, раскрасив, мир.
Шкалят нервы, зеркалами разбиваясь, кучкуются мечты. На грани взрыва, нажав на курок, я забыл, что было дальше. Чернилами закрасила заглавную страницу моей жизни всю судьба-шлюха. Потом пропала сниматься в кино. Cкоро дадут свет, обнажив мои трепетные мечты и робкий взляд в твои расширенные зрачки.
Останься, не уходи!

Сегодня ночью собираю все свои осколки и уезжаю за океан.

 

[500x251]

Взрывая вены неумолимой тоской, продолжаю верить.

Тысячетонными ракетами взлетают в небо мои мечты. Теряются в синей, белесой глади, я их теряю. Слышно , как кометы возмущаются, врезавшись в них, моей дерзостью. Помятые письма и стертые номера - это все, что осталось от моей весны. Я так сожалению о своих отчаянных словах, которые так и остались непОнятыми валяться у
перрона.  Лишь сухая грязь не дает им воскреснуть и мой страх, мой жалкий страх перед высоким. Боюсь, как овца, тебя. Немножко стыдно за свое ущербное "я" с претензией на эксцентричность. Перебирать пальцами воспоминания и не мыть руки перед едой, не ухаживать за собой, как капризный принц, решивший сделать забастовку. Мой отреченный протест будет знаком малейшей надежды, которая до сих пор теплится где-то в недрах моей личной бездны...

 

[450x299]

С распростертыми объятьями ждал тебя, а ты пришла, разбила мне лицо, раскрасила. Теперь довольна? Да, теперь мое лицо стало похоже на твое сердце, на! держи, ты забыла его на пороге, осыпая меня гнусными, грязными, холодными проклятьями. Как прекрасна весна, знала бы ты, дура! Ты не заметила, как она пришла, и в сотый раз начала насиловать меня за то, что я знаю, почему ты чуть не застрелилась в 1961 году, за то, что я знаю, кому ты пишешь письма дрожащими руками, за то, что это ты похоронила меня заживо, не дав проблевать мне свое сердце и швырнуть тебе его в морду. Много бы я отдал за твои красивые пальцы, но ты, как дорогая парижская проститутка, смотришь на меня, маленького и больного, убегая вдаль по Елисейским Полям.

Тебя боюсь я больше смерти, проклятая зима.

И, все-таки, черт побери, я стану тем самым человеком, который продал мир, чтоб за все деньги купить то чувство, которое мы называем любовью.

Либо это я никого не понимаю, либо мир не хочет понять меня.

 

 

[500x333]

Пыльные, скучные, тесные, полуосвещенные бары, где завис я на неделю. Дешевый виски, неудачники за стойкой и бармен, успевший стать психологом, совсем споил. Твои слова больнее всего врезаются в вены, на меня никто и не смотрит, кому уж до крови на ладони, а может, и выше. Как сладкая вата, облака уже не разлипаются, я забыл, какого цвета небо. Знаю, что в один день, какого-то там ноября, уходя, кто-то забрал его с собой. Но я привык, я буду жить, пока город до конца не озвереет и не затопчет меня в асфальт, заплюет меня, совсем и не любит. Для тебя это сказки, а для меня уже реальность, мне никогда не верят.  А ты ведь просто труп, кусок бетона, а может быть и воздуха. 

Как же тошнит от вас, господа, стою во фраке. Хочу в отпуск из жизни или вовсе уволиться, это как покажет время. А твои дурацкие Битлз достали, из года в год меняю кассеты, даже магнитофон устал, я с ним говорил об этом. Нет! Знаешь, просто не мое время, не мое место и не мои люди. Так резко оборвал, всю лирику (была ли?) Я не умел писать никогда, на самом деле, никогда и не буду. Потому что никого нет и никому не нужно, хочу рукопили отсылать в Одессу. Денег нет на телефоне, да и в кармане тоже. Одни, совсем одни, кому-то должен я чего-то, кому-то должен я сказать всю исповедь, чтобы было можно. Я буду ждать, может она приедет и отогреет, а может, затушит сигарету о мое рыхлое сердце. Главное, она и ее руки,  я знаю, слышишь! может, ей я нужен, а может она просто врет. И никогда уже не придет.

 

[300x225]

А что сделаешь ты? Упрешься головой в подушку и будешь делать вид, что не слушаешь меня. Утром пойдешь на свою блядскую ферму и даже забудешь ключи у меня в постели, в тот день я буду спать на полу. Как в то знаменательное утро, когда нас было пятеро и все молчали, когда было уютно просто молчать и все курили одни сигареты. Когда из окна синий свет, шесть часов, свет выключен, на втором лэвеле звук от радио, почти не слышно. Почти тишина, только наше радио на батарейках и звук воды на кухне. Никто не спал, даже ты, все молчали, а дым пластами. Такое утро могло быть испорчено только тобой, твоей блядской фермой и левыми, ржавыми ключами, которые всегда валялись у меня на постели, когда я спал на полу.

 

 

[500x352]

Я пропустил очередное лето. Спохватился в середине осени, когда ржавое солнце давится лучами, не выпуская их наружу. Как ненасытная жаба, возомнившая себя принцессой; я б убил солнце. Кому оно нужно? В запасе пара сотен фонарщиков и целая вечность - вам хватит, чтобы отогреться. А нынче привыкли греться парочками за просмотром тупых фильмов. Так посредственно и совсем не мое. Я же привык греться Джеком, сердешный друг, всегда выслушает. Еще желтые страницы старухи-книги, которая матерится на меня с предпоследней полки пыльного книжного шкафа, который стоит в углу моей заспанной квартиры. Кто-то топит ими печи, чтобы отогреться. А кто-то злобно угрожает моей люстре, отбивая сверху ритм на кровати. И в сотый раз я распрощался со сном, сбивая время, секундной стрелкой останавливал. Колпаки готовил на праздник и много спиртного, но..

Я обожаю тебя. Можно купить тебя за все песни и холодные руки, за все океаны и бухты? Можно купить тебя за все небо? Мне не жалко, только чтобы грелись вместе за просмотром тупых фильмов. Так посредственно...

 

 

[300x236]

Я ждал целую вечность, чтобы уйти из этого осточертевшего мне города с прокуренным небом. Жестокая правда еще одной пропавшей жизни, в подвале которой рыдает надежда. Как несчастная шлюха, я каждую ночь брожу по проспектам и подъездам, ища вдохновения. Жадный разум уже высосал последние капли изнасилованной музы из костлявых опавших листьев. Валяясь на снегу со слезами на глазах, я орал последнюю песню, чтобы никто не услышал, такой раздавленный и пьяный. Город ласкал меня снегопадом, и голодные собаки кружили со мной вальс. А где-то за горизонтом умирали полярники. И проклятый маяк все бил по глазам, портовый город за всю жизнь ни один раз не проснулся.
[400x400]

Эти дни запеленали нас в туман, такой холодный и печальный. Ты не видел ничего дальше нескольких дней, нескольких оборванных телефонным звонков мыслей и размеренных стуком старых настенных часов, которые , казалось, просто не могут остановиться, хоть на мгновенье, чтобы дать вздохнуть. Но даже самый густой туман рассеиваться. Рано или поздно. Ты сильная. посмотри в свои глаза. в них звезды. Так зажги их так, как ты зажигаешь свои фонари..и все будет. Знай. Никто: ни один монстр, ни один злобный карлик, ни один тасманский дьявол не отберут у [200x291]тебя надежду. А пока есть она, мы будем жить.Я закрыл глаза и посмотрел на солнце. 
Солнце, которое я не замечал, солнечные зайчики, за которыми я не бегал, смех, который я забыл и надежда, которую я потерял. Чтобы сново найти. Через неделю, год, через десять лет, но обязательно найти. Ведь надежда - самое важное, что есть в нашей жизни. Король говорил, что единственное, что заставляет нас встать на ноги после поражений, горя и потрясений и начать заново двигаться вперед - надежда.
Гастролирующий цирк давал повод выйти из дома. Гастролирующий цирк из Парижа, чтобы сново среди глаз клоунов искать твои. Ты можешь быть кем угодно: французским кондитером , парижским клоуном, марсельским наркодиллером или просто бедным сорбоннским студентом.  А может, живешь в Исландии. И когда я попаду туда, то проведу за свой счет твои похороны. Я буду прыгать на могиле и смеяться. Потому что ты точно так же смеялся , когда хоронил мое сердце. Ты вообще знаешь, кто я?
Ты подозреваешь о существовании больного существа в черном пальто? С лохматыми волосами и заспанным видом? С дорогими сигаретами и без гроша в кармане? Если хочешь, я пройдусь по волнам и не утону. Если хочешь, упаду с обрыва и научусь летать. Если захочешь, кинусь под поезд и остановлю его. Просто ты ничего не хочешь. Просто не от меня.
Если я сейчас засну, то проснусь только через десять лет. Пожалуйста, не дайте мне спать.

 

Это цитата сообщения Оригинальное сообщение

Без заголовка

Посмотри мне в глаза. Наверное,  это и правда очень глупо и наивно, может безрассудно и неправильно, может по-детски. Но суть ведь одна. Что бы я ни говорил, что бы ни делал, истина будет одна и никогда не поменяется. Сколько бы миль [250x323]я не прошел и через сколько бы горных хребтов не перевалил. Моя истина, моя правда будет жить . Я клянусь, я убивал ее, я мучил ее, сдирал с нее кожу, высасывал последнюю кровь, но она никогда не умирала, она зализывала раны, словно дворовая собака, и снова выходила на охоту. Ее не могли затопить мои слезы, сжечь мои гневные порывы, задушить ласковые объятья; она бессмертна. Я бы хотел.. я бы так хотел убежать.
Сейчас я бы пересекал океан, обливая слезами твою руку. Или глядел бы в окно последнего экспресса, смотря в твои глаза и нежные пальцы, ласкающие платок. Всю жизнь бы за тебя отдал.
Я бы сидел на бесконечном шоссе посреди оранжевой пустыни и провожал солнце. Я бы плыл по морю, не зная , куда забросит меня это судно и на какой бухте придет конец скитаниям. Я бы сидел на балконе альпийского домика и писал стихи. Я бы лежал на крыше дома и следил за созвездиями. Я был бы далеко. Где меня никто не знает. Я бы забыл всех, кроме тебя. Только потому что меня помнили бы все, кроме тебя.
Зачем я пишу об этом? Ведь ты никогда не узнаешь и никогда не придешь.
Пойду спать, не буду выдумывать трагедию.

Это цитата сообщения Koriza_ Оригинальное сообщение

_Два часа от заката и пять шагов до края света_

[300x400]**припасть щекой к щеке твоей – отражение твое-мое прекрасное в безупречной глади шелка воды, и пить слезу твою – жадную из жемчуга, глаза неясные перманентны в тоске. Голова ударяется, январским льдом заморозит навеки. Кожурой мандариновой поползет со стихами грусть, облака, словно солью, посыпают снегом вершины холмов. Лаской первой (ли?) заплачем. Луной новой рождаться – умирать заново. И на босых коленях прощения просить – за сказку с концом несчастливым, за жемчуг слез, за пурпур на щеках и музыку, такую грустную, что дрожат прожилки у старых, опавших листьев на дне.***Бесстыдно кривляться зловредной судьбе. Курить одну за другой, крепко взявшись за руки. Через весь Атлантический. Близорукие стеклышки бить, острыми словами, как снежками бросаясь, грязными, безграмотными. Пальцы колоть об ехидных ежиков. Листья ранние в трубочки сворачивать, как фантиками, стихами мусорить.Караулить «большую медведицу», ковшом небо черпая. Чай подливать в глазницы карие. Вместе. Останься. Мы будем сидеть, затаившись, вот так. Тихо-тихо.Потом будем смотреть, как дождь оставляет на лужах кольца и разбивает зеркало воды. Оставайся, будем сидеть, и шуршать тихо-тихо............NOEL'......моя NOEL'.........это тебе......спасибо.

Мальчик с соседнего подъезда сегодня в 6:00 совершил свой последний прыжок в небо.
Мне так мало надо. Какие-то пустые три взгляда и теплый запах твоих волос. Я никого не держу, просто мне немного тоскливо и будет тебя очень не хватать. Наверное, ты знаешь, что такое тоска. Я не буду лишний раз объяснять.. Просто дай мне руку.
Не дал. И его поцеловал ангел.
Почему-то меня никто не хочет слушать. А пьяный волшебник плакал у меня на коленях. Я гладил его по седым волосам, немного помог ему поплакать и напоил чаем с лимоном без сахара. Потом он сел  на полярный экспресс и обещал вернуться. Но меня так легко обмануть... А я верю эльфам, всяким гномам, звездочетам, часовщикам, верю , как ребенок, которому обещали показать настоящего льва. Верю слепо, даю бескорыстно, дышу, но всегда натыкаюсь на гильотину. Постепенно взбираюсь на эшафот и через пару мгновений обретаю свободу. Как на смертной казни: ты со всеми, но все - против тебя. И так много раз, пока я не закроюсь совсем и не сяду с Джеком играть блюз. А я не хочу закрываться, я хочу дышать. Только жаль, что мой воздух очень тяжел для восприятия. Вы думаете, что дышите, а на самом деле только захлебываетесь.
Сам же я могу дышать полной грудью только в одном месте. Но оно далеко, забыто, потеряно и безумно много выплаканно. Оно никому не нужно, кроме меня... Но знаете, я был там недавно... И даже там воздух испортился. Почему? Потому что... Потому что только меня оказалось мало...
Прости меня за все. Ты же знаешь, как мне тебя не хватает. Хотя, нет. Ничего ты не знаешь.

 

[300x303]

Слушать этот музыкальный файл

Мое сердце имеет грустное свойство разлагаться. Чем больше оно разъедается, тем острее я чувствую всякое негативное влияние на него, и скоро оно совсем перестанет кровоточить. Но тем не менее, оно обладает просто магическим свойством забывать, стирая горбатые силуэты, размазанные улыбки и тонущие корабли. А еще сердце имеет грустную привычку бешено колотиться, когда играет любимая песня, и равнодушно стучать, подобно метроному, когда вершатся судьбы. Но есть также грустная особенность у этого печального органа: в самые тяжелые моменты оставаться пустым, останавливаясь.
Оно пустое, когда ты провожаешь последний поезд и знаешь, что человек в нем никогда уже не вернется.
Оно пустое, когда ты понимаешь, что жизнь уже никогда не примет другого поворота, оставив тебя прозябать в темной квартире с неоткрывающимися ставнями.
Оно пустое, когда у тебя есть все, но нет никого.
Мокрые ладони закрывают лицо, которое постарело за два дня, покрылось глубокими морщинами и стало так же жалко, как дворовая собака.
Просто тяжело очень. И не говорите, что все будет хорошо. Это же неправда. И мы с вами прекрасно это знаем. Лучше не раздражайте моего и без того раздраженного героя. Пусть он немного поплачет.
[475x229]

В тот вечер я махнул на все рукой и пошел на карнавал. Наверное, странно видеть одного среди множества веселых, ярких людей худого молодого человека с запутанными волосами в выцветшем коричневом пиджаке. Но меня это нисколько ни смущало. Где-то с час я сидел в парке и вдруг увидел вывеску о гастролирующем цирке. До начала оставалось пять минут, и я помчался, бросив все конфеты, к красному сооружению. Представление уже началось, и пришлось сесть рядом с костлявым пареньком, который, кажется, спал, и женщиной, держащей его под руку. Происходящее мне казалось странным: клоуны плакали, акробаты, взявшись за руки, молча стояли на арене, укротители львов отсылали животных в заповедники, а фокусники исповедывались в церкви за обман.
Вдруг я резко взглянул на паренька слева. Он смотрел на меня своими зелеными глазами, которые обжигали меня, и без того дрожащего всем телом.
-Такое представление. Но они не видели ее,-его тонкий голос.
-Чего не видели?-и мой дрожащий.
-Обратной стороны этого гребанного представления.
Он костлявыми руками обхватил голову и истошно закричал. Потом все эта суматоха с ним закончилась только тогда, когда его вывели из цирка. С минуту длился шум, но после ко мне подбежала та самая женщина, которая сидела с ним:
-Простите, если он напугал вас, я вызвала врача.
-Да.. да нет, что вы... не стоит..
-Это трудный ребенок.
-Ребенок?.. Я просто...
-Понимаете, он больной мальчик. У него развитие на 5 лет, и он не умеет разговаривать.
Мои нервные пальцы начали дрожать.
[300x227]

Никогда бы не представил, что так рано придется закрашивать седину. Встаю каждое утро со взлохмоченными волосами, захожу в ванную и смотрю на свое отменно некрасивое лицо. Некрасивое до такой степени, что мне становится себя жалко. Потом я начинаю смеяться... почему-то всегда смеюсь, когда смотрю на себя в зеркало... это настолько некрасиво, что кажется смешным. Да что я о лице.
Утром в 9 он каждое утро встает и смотрит на свое отражение, смеется, запирается на кухне с сигаретой и кружкой. Большой кружкой кофе со сливками. А потом.. а потом начинается новая глава его жизни. Он измеряет время зимами, читает каждое утро Moscow Times, перебирает нервными пальцами струны только спокойных, душевных песен, молчит так часто и много, что иногда мне становится не по себе. Любит звонить мне в 2 часа ночи и молчать в трубку с полчаса. Потом он обязательно вздохнет, скажет спасибо и пойдет спать. Я так люблю, когда он спит. Он спит так красиво. И когда просыпается, смотрит в зеркало и смеется.
А еще я часто ухожу в себя, невнимательно слушаю людей, и на меня из-за этого многие обижаются... я не хочу, это само так выходит. Вы уж не подумайте. Да, мне интересно с вами. Думаю просто много. Есть много о чем думать.
Пора открыть глаза. You're just too good to be true.

[358x177]

[200x267]

Перед рассветом эти синие улицы в своей мертвой тишине встречают меня поцелуем обреченности, пряча петлю в складках моего шарфа. Они ведут меня прямо в бесконечность серых зданий, но внезапно заворачивают в тупик. Заставляют кричать, уверяя, что меня никто не услышит. Заставляют стучаться в двери, уверяя, что никто не откроет. Заставляют ждать, уверяя, что никто не придет. Они кидают меня на нары и забрасывают ко мне соседа, который считает себя Богом. Они заставляют меня дрожать от холода в этих тесных серых подвалах, но из жалости к "Богу", отдавать свое пальто ему, получая взамен информацию о том, что неделю назад построили антенну для общения с умершими; вчера поняли, что улыбка седьмого гнома затмила улыбку Моны Лизы, а сегодня маяки передали, что у тихоокеанских пиратов закончился ром. Кстати, это я от него узнал об Островах Потухших Маяков, которые погасли , когда убили великого капитана самого большого пиратского судна, и закопали его сердце у одного из маяков. Раздалась сирена, маяки потухли, а Острова уже имеют право посещать только пассажиры полярного экспресса, но билеты на него, как вы помните, достаются не всем. Я был там.
Потом сосед поведал мне о плачущей морской звезде, о русалке-самоубийце и о тибетских монахах. Устав рассказывать, он замолчал, и мы сидели в этой тишине так долго, что я потерял счет времени. Мне было холодно, страшно, я хотел спать, но все никак не мог дождаться рассвета.
Вдруг, нарушив гробовую тишину, "Бог" заплакал. В голос. Я не стал его утешать, я просто заплакал вместе с ним. И как только моя слеза упала на каменный пол подвала, прояснилось небо.

Когда нет возможности сказать, я выхожу на пустое шоссе и кричу в бесконечность, надеясь, что ветер донесет слов [200x272]а.
Когда нет возможности видеть, я выхожу с бутылкой на балкон и собираю мозаику из звезд.
Когда нет возможности прикоснуться, я обнимаю бутылку и целую последние сигареты.
Никогда нет возможности. И так мало людей, которые смогли  понять исповедь самоубийцы, который увидел образ из звезд, донес до слуха тех нескольких свою исповедь, унесенную ветром, и в компании Друга и сигарет нажал на курок. В мгновение от спуска курка до щелчка он увидел запредельную мечту, цена которой - жизнь.
Сколько весит моя душа? Больше твоей, ведь я слишком много думаю, она слишком много видит, я слишком много переживаю за других. Даже простой фонарщик понимает больше твоего, потому что читает дешевые детективы в бумажном переплете. Он всегда ждет моих работ и я уже неделю забываю ему принести обещанного Вольтера. На этой же аллее, месте работы фонарщика, я встретил как-то раз художника. "Береги то, что у тебя внутри и не давай никому. Не поймут, плюнут, затопчут, а тебе будет больно".
Тысячи пустых слов, тысячи бессонных ночей. И ты думаешь, кто-то смотрит на эту луну вместе с тобой и вы ближе? Ты думаешь, кто-то думает о том, что ты не спишь и хочет не спать вместе с тобой? Ты один на один с ночью. Тебя все бросили.
Он умер от разрыва сердца, когда узнал, что Вторая Мировая Война давно закончилась.