Эту статью я опубликовал в 2000 году в "Огоньке". Журнала у меня не сохранилось, поэтому привожу ее в авторском варианте. Думаю, многим будет интересно.

ОТ НАНКИНА ДО ХИРОСИМЫ И ОБРАТНО
Когда 24 июля 1945 года прездент США Гарри Труман сообщил Сталину об изобретении атомной бомбы, он, наверно, меньше всего думал о том, какие долгосрочные последствия это событие будет иметь для Японии. Долгосрочные последствия это должно было иметь и имело для отношений с СССР, а Японию надо было побеждать немедленно, желательно даже до обещаного союзником вступления в войну.



Долгое время рассуждать о каких-то иных последствиях бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, кроме многочисленных жертв, продолжавших умирать от онкологических заболеваний, казалось верхом цинизма. Однако не стоит забывать, как часто интересы государства и одного отдельно взятого человека бывают диаметрально противоположны. Япония как страна выиграла от атомных бомбардировок, хотя люди, родившиеся через десятки лет после них, будут страдать и умирать от их последствий еще очень долго. Впрочем, человеческая жизнь всегда была пренебрежимой величиной для государства, особенно на Востоке.
Прощай, оружие
Прежде всего, атомные бомбардировки дали Японии возможность относительно безболезненно расстаться со своим военным гонором. Они спасли честь японских генералов, которые уступили силе такой огромной, что ее можно было считать потусторонней. Для страны, вся политика которой веками основывалась на бусидо, кодексе воина, это было очень важно. До 1945 года в японской пропаганде все время повторялись слова о том, что японская армия не проиграла ни одной войны. Как почти всякая пропаганда это было полуправдой. По крайней мере одно, но крайне унизительное поражение в японской истории было, и именно оно в конце концов аукнулось в Пирл-Харборе.
В 1853 году один пожилой, но лихой янки, Коммодор Мэтью Перри, подплыл со своей эскадрой к побережью Японии и несколько раз для острастки пальнул, до смерти напугав местные власти. Тем самым он открыл наглухо задраенную консервную банку, которую представляла из себя эта страна. Уже двести лет Япония была закрыта для остального мира и не делала никаких попыток нарушить этот порядок вещей. Пушки Перри были для этого оазиса средневековья чем-то столь же страшным, как и атомная бомба почти сто лет спустя. В результате угроз и шантажа Япония в 1854-58 годы подписала кабальные Ансейские торговые договоры с Америкой и другими странами. Как часто бывало в истории, поражение и унижение обернулось бурным развитием страны, что ни в коей мере не мешало ненавидеть тех, кто это развитие навязал извне. Тем не менее долгое прощание Японии со своим воинственным средневековьем началось именно тогда, но прежде чем уйти в прошлое, оно дало последний кровавый бал, продолжавшийся более чем полвека и завершившийся только в 1945 году.
Трудно представить себе нашего летчика времен Великой Отечественной войны, который, уходя на задание, брал бы с собой отцовскую именную шашку, тем более, если бы он брал ее вместо парашюта. А японские летчики поступали именно так, с той только разницей, что вместо шашек у них были самурайские мечи. При всем пренебрежительном отношении к человеческой жизни в Советской России на наших истребителях И-16 впервые была применена бронеспинка, а конструкторы змечательной серии японских истребителей, известных под общим названием “Зеро”, о безопасности летчика думали в последнюю очередь. В результате длительной войны кадровые летчики были постепенно выбиты, а для неопытных пилотов почти никак не защищенный “зеро” не очень подходил, и они стали гибнуть в массовом порядке, хватаясь за рукоятки самурайских мечей, когда их подбитые машины уходили под воду. Вскоре этим ребятам нашли достойное применение, сделав из них камикадзе. В основном они летали на тех же “зеро”, но в самом конце войны их стали сажать на маленькие реактивные самолеты, представлявшие собой, в сущности, очень примитивные управляемые крылатые ракеты или пилотируемые бомбы. Дальность полета у них была так мала, что очень часто они не долетали до целей, кораблей американских ВМС, и падали в воду.
Камикадзе смогли ощутимо увеличить потери американцев, но стратегического результата не дали. Американские суперкрепости B-29 утюжили территорию Японии и превращали все в песок. Атомные бомбардировки были не нужны для достижения окончательной победы, но японское командование приготовилось воевать до последней капли крови своих солдат. Описывая все ужасы атомных бомбардировок, историки не так часто задавались вопросом: а какими были бы человеческие жертвы с обеих сторон, если бы атомных бомбардировок не было? А если задумывались, то часто лицемерили. Все разговоры о том, что Япония была готова капитулировать и искала лишь возможности сделать это, сохранив лицо, - это рассуждения сытых людей, которым ничто не угрожает и которые не несут никакой ответственности за жизни сотен тысяч своих солдат. И потом можно ведь посмотреть на это и под другим углом: неужели Сталин или союзники не использовали бы атомную бомбу против немцев, если бы она у них была, скажем, в марте 1945 года? И стали бы мы так уж осуждать их, если бы они это сделали?
Видимо, японскому военному руководству действительно нужен был благовидный предлог для капитуляции, который как бы снимал с них ответственность за признание поражения и реабилитировал в собственных глазах. Атомная бомбардировка сделала это как нельзя лучше. Они были готовы превратить хоть все мужское население своей страны в камикадзе ради спасения национального престижа, но воевать с помощью камикадзе против атомного оружия - это примерно то же, что и бороться с танками при помощи лука и стрел. Они получили тот предлог, который был им так нужен. Интересно, какое количество жертв они сочли бы достаточно благовидным предлогом, чтобы прекратить сопротивление, если бы не было бомбардировок Хиросимы и Нагасаки?
Великая индульгенция
“Слова не могут передать ужасающий запах, исходящий не от трупов, а от обгоревших, но еще двигающихся мертвецов. Легко раненые и уцелевшие клали этих обожженных умирающих людей на носилки и одеяла. Появлялись бесконечно длинные ряды безликих существ, напоминающие сгнивших рыб. Если даже кто-то из них умирал, живые не сразу это замечали”.
Это еще далеко не самое красочное описание Хиросимы после атомной бомбардировки. Читать их долго невозможно, если вы обладаете хоть зачаточным воображением и пытаетесь представить себе, как все это выглядело на самом деле.
Время переставило все акценты, и о Хиросиме и Нагасаки мы теперь знаем несоизмеримо больше, чем о том, что, например, творили японские оккупанты в Китае или как они обращались с многочисленными военнопленными. Кто и что теперь знает, например, о Нанкинской резне? А ведь по количеству жертв это событие как минимум сопоставимо с атомными бомбардировками и еще неизвестно, какая смерть хуже.
Японские окончательно захватили Нанкин 13 декабря 1937 года, и несколько последующих недель превратились в один непрекращающийся кошмар. Количество жертв, как всегда в подобных случаях, точно установить невозможно. Один из ведущих японских военных специалистов по войне на Дальнем Востоке Хата Икухито опубликовал в 1986 году книгу под названием, на котором следует остановиться особо - “Нанкинский инцидент”. Интересно представить себе, что бы сказали японцы, если бы на Западе вышла книге об атомной бомбардировке Хиросимы под названием “Хиросимский инцидент”. В своей работе Икухито пытается вопреки многочисленным фактам доказать, что на самом деле погибло всего от 38 до 42 тысяч человек, при этом он, однако, прямо заявляет, что массовое убийство военнопленных не входит в это число и не может подпадать под определение “резня”. Кстати, именно книга Икухито была признана японским министерством образования в качестве официального исторического источника.
Международный военный трибунал, однако, в свое время пришел к совершенно другим выводам: “За шесть недель в Нанкине было убито более 200 тысяч гражданских лиц и военнопленных. В это число не входят те, чьи тела были сожжены, сброшены в реку Янцзы или уничтожены японцами еще каким-либо образом”.
Резня не закончилась через шесть недель, и общее число жертв оценивается как минимум в 300 тысяч человек. Об этом же говорит и сохранившийся документ за подписью тогдашнего министра иностранных дел Хирота Коки, который он послал в японское посольство в Вашингтоне 17 января 1938 года. Там в частности говорится: “Согласно результатам расследования, более 300 тысяч китайцев были убиты”. Для сравнения - в Хиросиме и Нагасаки погибли, по японским данным, полученным по горячим следам, 101903 человека. Число жертв постоянно росло, и многие историки утверждают, что на самом деле погибло в 2-3 раза больше людей. Может быть, так и есть. Однако японцам, чтобы убить такое же число людей, большая часть которых тоже была мирными жителями, атомной бомбы не понадобилось.
Тем не менее на тысячу человек, котрые знают о Хиросиме вряд ли найдется один, кто хоть что-нибудь слышал о Нанкине. В значительной степени это результат глупейшей ситуации, сложившейся в Западной Европе в 60-70-е годы, когда неприязнь к Америке, круто замешеная на ревности и обиде за окончательную потерю мирового лидерства, привела подавляющее большинство интеллектуалов и значительную часть населения европейских стран к левым взглядам, причем, временами в своих самых идиотских проявлениях. Именно тогда сложился взгляд на атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки исключительно как на военное преступление и о них стали говорить больше, чем обо всей остальной войне на Тихом океане вместе взятой. Великобританию эта истерия, однако, захватила в значительно меньшей степени, так как там не простили чудовищного отношения японцев к британским и американским военнопленным, 27 процентов которых в плену и погибли.
Тем не менее та индульгенция за военные преступления, которую японцы давно сами себе выдали, была подтверждена большой частью мирового сообщества. Нанкин, как и другие жертвы японской агрессии на Дальнем Востоке, прочно забыт не только в Японии. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки многие стали воспринимать как месть за Пирл-Харбор, при этом сравнивалось количество жертв и последствия этих событий и говорилось о неадекватном возмездии. Разумеется, принимая решение об атомных бомбардировках, Труман, наверно, меньше всего думал о жертвах Нанкинской резни, но кроме далекоидущих планах, он думал также о спасении жизни американских солдат, что вряд ли можно рассматривать как преступление.
А японцы тем временем пользуются когда-то выданой им индульгенцией и продолжают рассматривать себя почти исключительно в качестве пострадавшей стороны. Никакого раскаяния за содеяное в годы Второй Мировой войны японское общество в своей массе не ощущает. Впрочем, если это плата за отказ от милитаризма, то, может быть, так оно и должно быть. История гораздо чаще бывает сурова, чем справедлива.