В колонках играет - Lumen - "Сид и Ненси"Настроение сейчас - ОбычноеТут я собрал множество высказываний и отрывков из романа Эриха Марии (Пауля) Ремарка "Три товарища". Тут много интересных изречений, которые я подчёркивал при прочтении романа.
Перепечатывал минут 40, так что буду очень рад, если потрудитесь прочесть и прокомментировать)
Кстати, за опечатки просьба сильно не ругать 0=) - текст то объёмный, да ещё и приходилось выискивать среди подчёркиваний что-то стоящее)
(
Жирным шрифтом выделено, наверное, самое главное)
- Скажи, Фердинанд, ты не станешь постепенно меланхоликом в таком окружении?
Он пожал плечами:
- Нет, разве что циником.
Меланхоликом становишься когда размышляешь о жизни, а циником – когда видишь, что делает из этой жизни большинство людей...
Хорошо, что у людей ещё остаётся много важных мелочей, которые приковывают их к жизни, защищают от неё. А вот одиночество – настоящее одиночество, без всяких иллюзий – наступает перед безумием или самоубийством.
- В баре ты мне как-то о своём друге Валентине. После войны он всё время он всё время думал: какое счастье – жить. И в сравнении с этим счастьем всё казалось ему незначительным.
- Ты всё правильно запомнила, - сказал я.
- Потому что я это очень хорошо понимаю. После болезни я тоже легко радуюсь всему. По-моему, я очень поверхностные человек.
-
Поверхностны только те, которые считают себя глубокомысленными.
- А вот я определённо поверхностна. Я не особо разбираюсь в больших вопросах жизни. мне нравится только прекрасное. Вот ты принёс сирень – и я уже счастлива.
-
Это не поверхностность – это высшая философия.
- Может быть, но не для меня. Я просто поверхностна и легкомысленна.
- Я тоже...
Я охотно позвонил бы ей, но заставлял себя не делать этого.
Мне не хотелось думать о ней так много.
Мне хотелось, чтобы она была неожиданным подарком, счастьем, которое пришло и снова уйдёт, - только так.
Я слишком хорошо знал – всякая любовь хочет быть вечной, в этом её вечная мука.
Но ведь нет ничего прочного, ничего...
(Прим. влад. днев.: Позже позвонил... а мнение изменил через неделю и на годы...) ;)
Фердинанд выудил из своего бокала мотылька и осторожно положил его на стол.
- Взгляните на него, - сказал он. – Какое крылышко! Рядом с ним лучшая парча – грубая тряпка! А такая тварь живёт только один день, и всё. – Он оглядел всех по очереди. – Знаете ли вы, братья, что страшнее всего на свете?
- Пустой стакан, - ответил с ехидной ухмылкой последний романтик Ленц.
Фердинанд сделал презрительный жест в его сторону:
- Готтфрид,
нет ничего более позорного для мужчины, чем шутовство. – Потом он снова обратился к нам: -
Самое страшное, братья, - это время. Время. Мгновение которое мы проживаем и которым всё таки никогда не владеем.
Он достал из кармана часы и поднёс их к глазам Ленца:
-
Вот она, мой бумажный романтик! Адская машина! Тикает, неудержимо тикает, стремясь навстречу небытию! Ты можешь остановить лавину, горный обвал, но вот эту штуку не остановишь...
- И не собираюсь останавливать, - заявил Ленц. – Хочу мирно состариться. Кроме того, мне нравится разнообразие.
- Для человека это невыносимо, - сказал Грау, не обращая внимания на Готтфрида. – Человек просто не может вынести этого. И вот почему он придумал себе мечту. Древнюю, трогательную, безнадёжную мечту о вечности.
Готтфрид рассмеялся:
- Ферднанд,
самая тяжёлая болезнь мира – мышление! Она неизлечима!
- Будь она единственной, ты был бы бессмертен. – ответил ему Грау. – Ты – недолговременное соединение углеводов, извести, фосфора и железа, именуемое на этой земле Готтфридом Ленцем.
Готтфрид блаженно улыбался. Фердинанд тряхнул своей львиной гривой:
- Братья,
жизнь – это болезнь, и смерть начинается с самого рождения. В каждом дыхании, в каждом ударе сердца уже заключено немного умирания – всё это толчки, приближающие нас к концу.
- Каждый глоток тоже приближает нас к концу, - заметил Ленц. – Твоё здоровье, Фердинанд! Иногда умирать чертовски легко.
Грау поднял бокал. По его крупному лицу как беззвучная гроза пробежала улыбка.
- Будь здоров, Готтфрид! Ты – блоха, резво скачущая по шуршащей гальке времени. И о чём только думала призрачная сила, движущая нами, когда создавала тебя?
- Это её частное дело. Впрочем, Фердинанд, тебе не следовало бы говорить так пренебрежительно об этом. Если бы люди были вечны, ты остался бы без работы, старый прихлебатель смерти.
Плечи Фердинанда затряслись. Он хохотал. Затем он обратился к Пат:
- Что вы скажете о нас, болтунах, маленький цветок на пляшущей воде?
Кестер гнал всё быстрее. Я укрыл Пат пальто. Она улыбнулась мне.
- Ты любишь меня? – спросил я.
Она отрицательно покачала головой.
- А ты меня?
- Нет. Вот счастье, правда?
- Большое счастье.
- Тогда с нами ничего не может случиться, не так ли?
- Решительно ничего, - ответила она и
Читать далее...