пособие для уных лётчиков))))))))
[500x375]

Фотографии enamoured_of_Gothic : Notting Hill Carnival

[464x698]
Кровь из глаз стекает по щекам,
Нож со звоном разбивает пол...
Я убью, убью себя...
Лишь бы рядом был он...

Пусть заглянет в глаза на прощанье
И прошепчет:"Не уходи..."
Пусть прочтёт по холодной улыбке
Мою горькую просьбу:"Прости..."

Но живём мы в мире без сказок.
Я лежу на холодно полу...
Одиночество душу мне режет...
Не скажу я о чувствах ему... никогда...

Настроение сейчас - никакого
В колонках играет - In Flames - Сome Сlarity

Дур Дом!!!!!!!! Неужели во всём Лондоне нет ни одного нормального цветочного магазина! Даже цветы купить нереально...

[541x699]
Непонимание... Опять!
Ну сколько можно всем орать,
Что я другая! Не как все,
Что не поймут меня нигде!
Опять скандал. Опять удары.
Невыносимы эти кары...
Живу как зверь в закрытой клетке,
Весь мир я вижу через сетку,
А выйдя ночью на свободу
Попытки вывести а чистую воду
Тех, кто не даёт мне жить свободно,
Мне обрывают и опять
Бросают в клетку умирать.
Вся жизнь кошмар... Непонимание...
Обречена я на страданья...

Настроение сейчас - мрачное
В колонках играет - The 69 Eyes - Never Say Die

[305x253]
Удар сердца!
Один, второй...
Пусьл - 100 ударов в минуту,
Но вдруг наступает покой,
И он (пусьс) стремиться к нулю...

Туман в глазах...
Ты падаешь со стула...
И звон в ушах,
Как будто приставили дуло...

И вдруг сильный удар,
Как будто нож в спину
И поднимаешься назад
На место, откуда свалилась...

И так будет вечно,
Пока на смерть не решусь...
Ну ладно, хотя это нечто,
Из этого мира я ухожу...

Настроение сейчас - ............
В колонках играет - ор попугаев

Фотографии enamoured_of_Gothic : Лондон

Фотографии enamoured_of_Gothic : Лондон

[434x700]
Недавно откопала шикарную художницу "Victoria Frances", до сих пор не верю что человек способен такое нарисовать...

Настроение сейчас - ужасное
В колонках играет - Epica - Chasing the dragon

Непонимание, страданья,
Совсем не чужды они мне,
И не прерывные скитания
Мне облегчают жизнь уже.

Я не понятен никому,
Ни человеку, ни вампиру.
Я в одиночестве живу,
Не суждено любить дампиру.

Борьба с собой- моя судьба,
И кем мне быть я должен выбрать,
Но зверь живёт во мне всегда,
Он ЗЛО не даст мне выгнать...

Настроение сейчас - депрессивное
В колонках играет - 40 Below Summer - Letter To God

[700x525]

Зима в душе и холод в теле,
А за окном стоит жара,
Но жаркие лучи не греют,
Ведь льдом наполнена душа.

Его теперь вряд ли что-то растопит, (PS:в смысле лёд)
Это способен сделать лишь он,
Но скорее его он лучше утопит,
Чем услышит сердца звон.

Звон, раздавшийся от боли,
Которую я не смогла стерпеть,
И осколки всего-лишь доли
Того, что поможет мне умереть.

А он не сможет на это смотреть,
Смотреть, как любовь умирает.
Он тоже захочет со мной умереть,
Не зная, как сердце страдает.
[700x525]

Как страшно и холодно в комнате тёмной,
Тоска пожирает и разум, и душу,
И в голову мысли полезли о чёрной
Безумнейшей твари, кричащей мне в уши

О том, как ничтожно моё существо,
Что жизнь моя просто игра.
О том, что я в мире просто ничто,
И что судьба моя только слова

Очень красиво написанной книги
В которой я просто герой,
И жизнь мою пишет простой сочинитель,
Способен лишь он распорядиться судьбой.

Теперь мне понятно, что незачем жить,
Что вся моя жизнь напрасна.
И я лишь могу автора молить
О смерти в конце рассказа.
(16.05.07)
[500x423]

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубрав.
Меж листьев жёлтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нём, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он.
Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,
И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей.

Тихий край когда-то был,
Где давно никто не жил, -
Все пропали на войне;
Только звезды в вышине
Зажигались в поздний час,
И дозор их нежных глаз
Охранял с лазурных круч
Там цветы; и солнца луч
В душных травах целый день
Нежил сладостную лень.
Но теперь исчез и след
Безмятежных тех примет -
В том краю покоя нет! -
Один лишь воздух, недвижим,
Словно во сне, застыл над ним.
Нет, то не ветер, пролетев,
Тревожит голоса дерев,
Шумящих, как студеный вал,
Вокруг пустынных скал!
Нет, и не ветер то влечет
Шуршащих облаков полет,
Неутомимый, непрестанный!..
А степь фиалками полна,
И плачет лилия одна
Там над могилой безымянной!
И плачет вечно, с лепестка
Роняя капель жемчуга.
И жжет слеза, на стебли трав
Росой бессмертною упав.

Как то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Меж томов старинных, в строки рассужденья одного
По отвергнутой науке и расслышал смутно звуки,
Вдруг у двери словно стуки – стук у входа моего.
"Это – гость,– пробормотал я, – там, у входа моего,
Гость, – и больше ничего!"
Ах! мне помнится так ясно: был декабрь и день ненастный,
Был как призрак – отсвет красный от камина моего.
Ждал зари я в нетерпенье, в книгах тщетно утешенье
Я искал в ту ночь мученья, – бденья ночь, без той, кого
Звали здесь Линор. То имя... Шепчут ангелы его,
На земле же – нет его.
Шелковистый и не резкий, шорох алой занавески
Мучил, полнил темным страхом, что не знал я до него.
Чтоб смирить в себе биенья сердца, долго в утешенье
Я твердил: «То – посещенье просто друга одного».
Повторял: "То – посещенье просто друга одного,
Друга, – больше ничего!"
Наконец, владея волей, я сказал, не медля боле:
"Сэр иль Мистрисс, извините, что молчал я до того.
Дело в том, что задремал я и не сразу расслыхал я,
Слабый стук не разобрал я, стук у входа моего".
Говоря, открыл я настежь двери дома моего.
Тьма, – и больше ничего.
И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий,
Полный грез, что ведать смертным не давалось до тою!
Все безмолвно было снова, тьма вокруг была сурова,
Раздалось одно лишь слово: шепчут ангелы его.
Я шепнул: «Линор» – и эхо повторило мне его,
Эхо, – больше ничего.
Лишь вернулся я несмело (вся душа во мне горела),
Вскоре вновь я стук расслышал, но ясней, чем до того.
Но сказал я: "Это ставней ветер зыблет своенравный,
Он и вызвал страх недавний, ветер, только и всего,
Будь спокойно, сердце! Это – ветер, только и всего.
Ветер, – больше ничего!"
Растворил свое окно я, и влетел во глубь покоя
Статный, древний Ворон, шумом крыльев славя торжество,
Поклониться не хотел он; не колеблясь, полетел он,
Словно лорд иль лэди, сел он, сел у входа моего,
Там, на белый бюст Паллады, сел у входа моего,
Сел, – и больше ничего.
Я с улыбкой мог дивиться, как эбеновая птица,
В строгой важности – сурова и горда была тогда.
"Ты, – сказал я, – лыс и черен, но не робок и упорен,
Древний, мрачный Ворон, странник с берегов, где ночь всегда!
Как же царственно ты прозван у Плутона?" Он тогда
Каркнул: «Больше никогда!»
Птица ясно прокричала, изумив меня сначала.
Было в крике смысла мало, и слова не шли сюда.
Но не всем благословенье было – ведать посещенье
Птицы, что над входом сядет, величава и горда,
Что на белом бюсте сядет, чернокрыла и горда,
С кличкой «Больше никогда!».
Одинокий, Ворон черный, сев на бюст, бросал, упорный,
Лишь два слова, словно душу вылил в них он навсегда.
Их твердя, он словно стынул, ни одним пером не двинул,
Наконец я птице кинул: "Раньше скрылись без следа
Все друзья; ты завтра сгинешь безнадежно!.." Он тогда
Каркнул: «Больше никогда!»
Вздрогнул я, в волненье мрачном, при ответе стол
"Это – все, – сказал я, – видно, что он знает, жив го,
С бедняком, кого терзали беспощадные печали,
Гнали вдаль и дальше гнали неудачи и нужда.
К песням скорби о надеждах лишь один припев нужда
Знала: больше никогда!"
Я с улыбкой мог дивиться, как глядит мне в душу птица
Быстро кресло подкатил я против птицы, сел туда:
Прижимаясь к мягкой ткани, развивал я цепь мечтаний
Сны за снами; как в тумане, думал я: "Он жил года,
Что ж пророчит, вещий, тощий, живший в старые года,
Криком: больше никогда?"
Это думал я с тревогой, но не смел шепнуть ни слога
Птице, чьи глаза палили сердце мне огнем тогда.
Это думал и иное, прислонясь челом в покое
К бархату; мы, прежде, двое так сидели иногда...
Ах! при лампе не склоняться ей на бархат иногда
Больше, больше никогда!
И, казалось, клубы дыма льет курильница незримо,
Шаг чуть слышен серафима, с ней вошедшего сюда.
"Бедный!– я вскричал,– то богом послан отдых всем тревогам,
Отдых, мир! чтоб хоть немного ты вкусил забвенье, – да?
Пей! о, пей тот сладкий отдых! позабудь Линор, – о, да?"
Ворон: «Больше никогда!»
"Вещий, – я вскричал, – зачем он прибыл, птица или демон
Искусителем ли послан, бурей пригнан ли сюда?
Я не пал, хоть полн уныний! В этой заклятой пустыне,
Здесь, где правит ужас ныне, отвечай, молю, когда
В Галааде мир найду я? обрету бальзам когда?"
Ворон: «Больше никогда!»
"Вещий, – я вскричал, – зачем он прибыл, птица или демон
Ради неба, что над нами, часа Страшного суда,
Отвечай душе печальной: я в раю, в отчизне дальней,
Встречу ль образ идеальный, что меж ангелов всегда?
Ту мою Линор, чье имя шепчут ангелы всегда?"
Ворон: «Больше никогда!»
"Это слово – знак разлуки! – крикнул я, ломая руки.
Возвратись в края, где мрачно плещет Стиксова вода!
Не оставь здесь перьев черных, как следов от слов позорны?
Не хочу друзей тлетворных! С бюста – прочь, и навсегда!
Прочь – из сердца клюв, и с двери – прочь виденье навсегда!
Ворон: «Больше никогда!»
И, как будто с бюстом слит он, все сидит он, все сидит Читать далее...

Готика- наша стихия,
Страдания- наша судьба,
Романтика- эйфория,
Не спасающая от зла...
(26.05.07)