Мироощущение - не что-то статическое и неизменное. Взгляды и оценки меняются при обдумывании произошедших событий. А когда их "проговариваешь" они закрепляются - при повторении утверждения оно вызывает всё меньше эмоций, протеста как к чему-то внешнему, и всё больше похоже на истину, если изначально в этом были сомнения.
Тот, кто "говорит" мало, больше усилий вкладывает непосредственно в обдумывание. А когда собственное отношение сформировано, его можно выразить любым способом. И вне зависимости от конкретного выразительного средства, это будет качественный, зрелый продукт, полезный заинтересованным слушателям.
А для того, кто много "говорит", собственное чутьё становится вторичным, подчинённым внешнему , а отношение к вещам - существенно зависимым от того, как конкретно оно выражено, и как оно воспринимается слушателями. Поэтому оно не получается цельным, сбалансированным, надёжным. Отсюда лукавство, бахвальство, показуха, модничанье и стадность - весь ворох презираемых качеств!
Переход от пассивной жизненной позиции ребёнка, когда выполнение некоторого набора обязанностей не подлежит обсуждению, к активной - относительно свободному существованию взрослого человека - требует формулировки своих текущих жизненных приоритетов.
Заниматься можно различными вещами, но лишь на некоторые из них возможно выделить время и силы. Поэтому самые важные действия должны выполняться бесприкословно, в первую очередь, а менее значимые - вообще исключены из практики. Если ребёнок ограничен извне, насильно, то взрослый человек просто обязан ограничивать себя самостоятельно, осознанно. Он САМ, СПЕЦИАЛЬНО стесняет свою свободу ради некоего собственного прогресса.
"И кормчий запел о смерти, и эта песнь была прекрасней всего, что я когда-либо слышал. Но и смерть не была чем-то самым прекрасным и возвышенным, и она не приносила утешения. Смерть есть жизнь и жизнь есть смерть, они сплелись навеки в безумной любовной схватке, и лишь в ней был последний итог, конечный смысл мира, и лишь из неё изливался свет, что озаряет сиянием любые несчастья, лишь из неё рождалась и тень,что омрачает любое блаженство и красоту. Но во мраке жарче пылает блаженство, и ярче светит любовь в этой ночи."
Что меня отталкивает от многих верующих - это их трепетание перед уважаемым человеком. Они настолько преувеличивают его значительность, что готовы заведомо растоптать, отвергнуть наличие какого-либо достоинства в самом себе. И вот так, снизу вверх, простирая руки к небу, они усиленно стараются подобрать нужные слова, самые лучшие, какие у них есть, чтобы пообщаться с "авторитетом".
Какой смысл, спрашивается, с ним общаться, если сами вы - безынициативное овечье стадо? Необходимо прежде всего АКТИВНО стремиться развивать добродетель в себе, и не чтобы КТО-ТО это делал, а САМОСТОЯТЕЛЬНО. И уже как следствие своего внутреннего стремления - принимать помощь посторонних уважаемых людей.
Учителям нужны ученики, а ученикам - учителя. Это взаимовыгодное сотрудничество. И вы, и ваш авторитет - вы оба получаете некую пользу от общения. Так что вы в какой-то мере - на равных. Уважать человека - вполне достаточно.
Да, в некоторых ситуациях я выгляжу очень прилично. Но я должен понимать, что всё моё преимущество, когда оно есть, только и заключается в немного повышенной дотошности. То, что другой бы уже давно бросил, я продолжаю продавливать усилием над собой. А изначально мои позиции почти всегда слабее. Так вот! Если я растеряю эту дотошность, то все мои "маленькие победы" закончатся. Этого ни в коем случае нельзя допустить!
Поэтому же мне не нравится, когда я слышу о себе положительные отзывы. Даже если нету причин подозревать корыстные цели, мне всё равно не отделаться от чувства, что похвалы произносятся специально, чтобы я расслабился и перестал и далее продолжать работать в том же духе. Не нужно мне мешать чувствовать свою неполноценность!
А если какой-то продукт делается специально, чтобы быть простым, легко усваиваемым, практически не требующим никаких усилий (Пр. "Смотрите, как просто!"), значит владение им не может считаться ценностью, это просто кусок материи - использовал и выбросил. Другое дело, что те, кто его предлагают - бесспорно имеют право спросить за него высокую цену, ведь они уже подумали за вас.
Получается, что приобретая этот интеллектуальный и простой в использовании продукт, человек не только не развивает себя, но ещё и доплачивает разработчикам и продавцам за то, чтобы ОНИ учились и развивались, а его оставили в покое.
Всё "дурное" именно потому и притягивает людей - потому что для приобщения к нему практически ничего не нужно делать. Нахождение в "дурной" среде или "дурные" действия - выбор человека, не желающего действовать, самосовершенствоваться, предпринимать усилия по изменению себя и мира вокруг.
Напротив, желание в каждый момент побороть свою инерционность, неповоротливость, пассивность - есть стремление к истине, настолько, насколько она может нам открыться. Это желание познать мир, каким он может быть в разных своих проявлениях. Это естественный интерес к познанию нового.
Есть ещё одна особенность. Оказывается, я перестаю вести себя замкнуто как только дело перестает касаться моей личности. То есть дело отвлеченное я могу исполнять свободно вместе с практически любыми людьми - обсуждать, спорить, противоречить без всякого смущения. Но как только оно начинает касаться моих личных особенностей, я опять захлопываюсь от мира.
Действительно, чужим людям абсолютно не положено знать, как я живу, с кем общаюсь, что делаю, о чем мечтаю и прочее. Это средство защиты от высмеивания. Этот хищный приём уж слишком многие взяли на вооружение, и используют его для возвышения себя за счет морального растаптывания других. Не давая практически никому повода для смеха, удаётся обезопасить себя от невоспитанности и предательства.
Возможно, такой поведенческий контраст даже сбивает кого-то из окружающих с толку. Может даже, кому-то я кажусь излишне нервным или неуравновешенным. Ведь обычно темперамент личности не разделяется на "личный" и "рабочий". Но я пока и сам не понял, какой я на самом деле - решительный или нет, целеустремленный или нет, настойчивый или нет.
С раннего детства мое поведение "дома" и "о обществе" было различным. Наученный благожелательным отношением в семье, среди чужих я чувствовал себя неуютно. По некоторым причинам мне довольно рано стала известна жестокость людей, поэтому среди них я стал вести себя исключительно усидчиво и замкнуто, и продолжаю вести себя так до сих пор. Наверняка, это заметно.
Преимущество в том, что время, которое "нормальный" человек посвящает бессмысленной в общем болтовне, у меня уходит на размышления, тоже не всегда полезные, однако этим я логически постепенно и мягко развиваю своё миропонимание, меньше отвлекаясь на проявления современной толповой (Прим. от значения "толпиться") массовой культуры.
Как только начинаешь делать что-то действительно стоящее, ценное - каждая деталь этого дела раскрывается перед тобой целым букетом мелочей, и каждую из которых непременно необходимо учесть, обдумать, согласовать со всеми остальными.
И вот, только что казалось, задача-то задача, взял и сделал, а не тут-то было! Чтобы охватить все детали на достойном уровне одного человека попросту не хватает. Очень бывает жалко, что не хватает! Уж такие мы мелкие людишки, барахтаемся в своих чувствах, копошимся без толку...
А дела приходится делать совместно с кем-то. Но перекладывая часть ответственности на коллегу, необходимо жертвовать и своим пониманием, как лучше сделать то или другое, каким способом достичь результата. Плюс время тратится на согласование действий.
А через некоторое время оглядываешься назад, вспоминаешь, "а что я тут такого особенного сделал-то?". И снова получается, что вклад твой можно описать лишь парой безобидных фраз.
Стоит признать, мне не чужда и эта черта. Я всегда очень скрупулезно собираю вещи, которыми пользовался в прошлом, и которые могут мне понадобиться в будущем. Вообще, очень трепетно отношусь к вещам, окружающим меня, и чем дольше ими пользуюсь, тем более ценны они для меня.
В каждой вещи я вижу не количество денег, потраченных на неё, а во-первых - кусочек природы, во-вторых - труд людей, приложивших усилия для соответствующей обработки исходного материала. Я не властен над вещами, они - как кошки, лишь рядом со мной, но не моя собственность. Их нельзя осквернять, этим мы оскверняем весь божественный замысел и самих себя.
Но к сожалению, не все испытывают этот "исследовательский интерес". У меня даже в голове не укладывается, как без этого вообще можно жить? Есть люди, которые десяток страниц в книжке мусолят в течение недели! И то из-под палки!
А вот если "войти в ритм", то познание нового становится постоянной потребностью. Ты жадно заглатываешь информацию большими кусками, иногда даже не пережёвывая, не полностью её усвоив - уже кидаешься к чему-то другому, совсем из другой области.
Тут возникает другая противная крайность - собирательство. "Коллекционеры" интересуются не самой сущностью вещей, а только их наличием. Хотя, в общем, такие люди тоже полезны, они систематизируют материал для других "исследователей".
Любое общение (Пр. вербальное, книги, интернет, телевидение), даже самое бестолковое, способно принести пользу. Пользу в том смысле, что человек получает некую мировоззренческую тренировку, исследуя чужие судьбы.
С одной стороны, неизвестность всегда таинственно заманчива, поэтому такой интерес естественен, с другой - следует понимать, что каждая новая идея способна в принципе пошатнуть сложившийся взгляд и оставить тебя у разбитого корыта с чувством досады за прожитые в неведении годы.
Я здесь давно не появлялся. Много всего произошло с тех пор. Что-то свершилось, что-то не удалось, что-то было отложено и забыто, но кое что осталось и по-прежнему актуально. Сейчас всё похоже на то, что я снова буду здесь писать достаточно регулярно. Так складываются обстоятельства.
Жизнь как уровень в компьютерной игре - можно собирать все монетки, а можно и не собирать - в конце ведь счёт всё равно обнулится, результат один. Даже уровень до конца проходят не все, и ничего. В общем-то - играть вообще незачем, всё одно, но если он уже игрок и осознает это достаточно рано, то, возможно, пожелает сделать действо интереснее для себя, и сочтёт нужным "побарахтаться", пособирать чёртовы бонусы. А чо?
И почему мы считаем, что свобода - это хорошо? К чему иметь все эти возможности, если они нам не нужны, тем более если ими все равно не пользуемся? Согревать себя мыслью "я всё могу", "мир у моих ног", "я Господь Бог, не меньше"?
Быть свободным - иметь возможность выбирать. Значит, нужно постоянно размышлять, как этим выбором распоряжаться. Отсюда бремя ответственности за неверные шаги в прошлом и опаска совершить их в будушем. И ещё за свободу нужно платить.
А если выбора нет, то нет и проблем. Смиренный человек почти счастлив.
Откуда вокруг такое всеобщее стремление к тупой недалёкости и презрение к посягнувшим двинуться чуть дальше усреднённого уровня? Чуть высунулся - нА тебе по шапке, в следующий раз подумаешь, прежде чем выпендриваться. А ведь мы живем здесь вместе, каждый делает свое дело, помогая жить другим и получая взамен средства на жизнь собственную. Неужели мы действительно настолько недалёки, чтобы не осознавать этого?
Некоторое время назад у меня в голове крутился вопрос - "а зачем люди тратят половину жизни на воспитание детей"? И вот теперь промелькнуло и другое - "а зачем люди тратят другую половину жизни на работу"? На второй вопрос я всегда отвечал примерно так - "мне нравится быть полезным, я считаю это благом, поэтому люблю работать". То есть всё сводится к ценностной ориентации. По аналогии отвечаем на первый - "мне бы нравилось воспитывать детей, если б я посчитал это благом". Но ЧТО такое благо и ПОЧЕМУ я считаю определённые вещи благом - объяснить не могу. Это аксиомы, за пределы которых я не выхожу.
Любое суждение - всего лишь одно из мнооожеста возможных, оно многогранно и многосмысленно. Суждения нельзя разложить по полочкам, ведь не бывает твёрдых ДА и НЕТ, не бывает БОЛЬШЕ ДА и МЕНЬШЕ ДА, БОЛЬШЕ НЕТ и МЕНЬШЕ НЕТ. Их нельзя сравнивать, примерять на себя или изучать.
В общем-то, суждения самого по себе, отдельно от всего остального - нет. Абсолютно всё связано, взаимовлияет на всё вокруг и само от всего зависит и притом меняется со временем. Сейчас можно рассудить так, а через минуту - по-другому.
И, что удивительно, оба предыдущих абзаца верны одновременно, при том что противоречат друг другу.