Сегодня прогулялся по полосе отчуждения, имея целью отрезать там палец. Необходимость в этом назрела наглядно. Долго тряс всем скелетом, предвкушая как мне предложат отрезать еще чего-нибудь, что им приглянется.
- А ну- ка, скажут они мне , - подсигивая от нетерпения
- Давай-ка отрежем тебе хуй , - что-то он нам не нравиться. И тут мне примутся резать хуй без наркоза. А потом еще чего-нибудь.
Так я думал пол-дня, и в этом преуспел, Воображение то , как у больного ребенка. А все оказалось наоборот.
Закрыв за собой дверь в отрезальню я сел без спроса, куда захотелось и глянул мучителю в глаза
Я так привык поступать и всегда так делаю.
-Перестаньте меня гипнотизировать, - заявило мне мое отчаянье и ночной бред, повозив под столом плоскостопыми ногами
- Вы чего, легко поддаетесь гипнозу и боитесь? - поддал я
Несвежий белый халат, чего- то промямлил про охрану.
Я постарался остаться в рамках юридического поля, и зачел пару пунктов из свежеподписанного договора об медицинском обслуживании меня. Попутно я заметил, что люблю драться именно с больничной охраной. Приятно дать оглушительной пизды военным пенсионерам, которые сидят между дверьми и качают права старухам с кульками.
Разговор завился винтом вверх и задымил.
Я предложил для разнообразия заняться все же делом, ради которого пришел и которому они якобы служат.
Делом занялись, недовольно оглядывая друг друга, и оно выяснилось довольно быстро.
И я пошел себе, потому что тут не режут а пиздЯт и пишут, а я то думал.
- А взгляд у меня такой всегда,- сказал я на прощанье.
- Ничего личного тут нет.
-Я устала сегодня, с утра сижу на приеме. Извините и вы, - пригорюнилась моя бойкая старуха.
Думаю, мне предстоит еще много интересного.

День получился совершенно выходной. Выходов, собственно, всегда немного, не зря нам об этом предупреждают на каждой двери, куда входим.
Но я нашел. Будучи не дома, взял да и позвонил себе домой. Трубку подняли с двадцатого звонка.
Я спросил Александра.
- Его нет, сказали мне.
Обычно этих слов уже не слышат.
Выходной день.

- Очередной подход к снаряду, - гремит в зоне, озоне или в мегафоне
И мы подходим, смотрим на себя в упор. Там все прекрасно. Чистая футболка, глаза полные желания и ноги тоже ничего. Хорошо, ага. Загар. Зуб акулы висит на груди красиво.
А теперь попрыгаем.
Пошла скакалочка. Повернулись руки и свистнула, плеть ложась под ноги А они, умелые поджались, прыгнули, пропуская ее под собой
Поехали. Тут конечно и пошатало и попривыкнуло. Однако веревочка свистит и дисциплинирует.
Поехало, пошло, сам ведь этого хотел
А, да я и хотел. И руки сами крутят ее все быстрей. Еще быстрей, прыгай, лови ритм
А-а-а-а, воет веревка в воздухе и в такт прыгает тело,
Слушайте, уже больше не могу
Так ведь ты этого хотел
Да,я хотел
Прости меня, плеть моя, это минутная слабость
Вертись веревочка быстрее

Ну, зачем люди ездят отдыхать.
Трали-вали, семь пружин, - отвечал на такие идиотские вопросы один мой знакомый дед. И в общем был прав.
Насчет семи пружин у меня получилось невнятно. А вот трали-вали вышло, да , вполне отчетливо. Нанырявшись и навалявшись, я соскучился по всему. Все отсутствовало, потому что сломался телефон, часы и настольная лампа , в которою я кричал, пытаясь связаться с миром. Кстати египетский ром, который я пил перед этим, тут абсолютно ни при чем.
Поразмыслив утром, я вынужденно признал некую приятность существования в отсутствии пространства и времени. И принялся извлекать из своего положения толк, окунувшись в гущу египетской жизни.
Гуща сказала мне много чего человеческим голосом
Вот основные местные трали-вали:
- у моей хабибы очень большие сиськи
- у моего брата в испании свой бизнес
- мубарака свергли мы
Обзавидовавшись на счастливых обладателей хабибы с большими сиськами, брата со своим бизнесом в Европах и че-геварским успехам лавочников я спросил в отместку:
- А где тут можно купить хорошую землю под отель. Думаю все же построить свой отель в Египте.
Тут, как писали в старинных романах сделалась пауза.
Выдержав ее , как хороший актер до дна, я добил душителей мубараков и сискомечтателей так:
- А может быть и не в Египте куплю. Здесь похоже народ не больно сообразительный.
И вышел весь в белом. Белым на мне были трусы, в кармане которых лежали все мои сбережения в местной и иностранной валюте. Фунтов пять никелем и еще два доллара бумажками.
В общем, отдохнул на славу.

Солнце, солнце, солнце,- думает этот весь утренний солнечный и песчаный котик. А потом трогает воду и думает ее. И слушает, как постукивают друг о друга , поднимаясь к черте воздушные пузыри. И думает их, сколько хватает воздуху.

Тепло, тепло, тепло,- думает этот уже вечерний весь солнечный и песчаный котик. И запускает лапу в песок, горы и машет ей лениво в горячем воздухе. Тепло и лениво везде, подтверждает лапа, а она знает лучше всех.

Thank,s, Danke sсhon, zwei Glas bier, - автоматически отмахивает целый день лапа и действительно привыкает чувствовать то, к чему привыкать не стоит. Но не думает этого совсем. Не слушается, от рук отбилась. Живет себе сама. Вчера вернулась домой под утро, пьяная.

- Ну, что с ней делать с этой лапой. Оторвать ее надо и бросить. Пусть тут полежит на песке до утра и подумает сама, что она такое, - странно думает котик.
С этой мыслью он не засыпает, а просыпается. Паническая атака, она и в Египте паническая. И тоже утром.

Все это не важно конечно.
Вот ты отремонтировал комнату, где живешь и вся она стала стерильная, белая и с черными мебелями , где надо. А вот с утра вам голубые джинсы и рубаха от кого надо. Туфли под цвет рубашки , или под цвет куртки. Над эти всем приятно подумать и с приятностью подобных размышлений выбрать, чего одеть. И, черт возьми пойти в этом на работу, или еще куда. И так вроде хорошо, что...

-Важно не это, важное то - это говорит черт под утро, когда не разберешь кто говорит правду.
Он, нежно позвякивая стеклом, наливает. А потом выдержав нужную паузу трогает лапой струны бас гитары. Грохает тут безумный рокн-ролл, в котором нищие артисты кричат в проводах и микрофонах правду всем, кто ее слышит .

А кричат они о том, что вот этот вот взял ,да и сыграл так так хрен забудешь. Другой пробился в прямой, пусть маловажный эфир и там брякнул что думает. А вот та, глядите, над ней все смеялись, написала книгу и ее издали на бумаге.
И черт, кстати с ними .

Плюнь, - говорит мой черт, ударившийся головой о батареею и обернувшийся котиком. У тебя же есть любимая, ну так и люби ее. Все эти модные плащи, рокн-ролы, книги и прямые эфиры не стоят одного ее взгляда. Разве нет..

Важно не то. Важное это...

Вчера я решил финишировать, случившуюся у меня замену дверей в квартире. И сделал это на славу. История умалчивает о причинах, подвигнувших меня на замену дверей. Не будем противопоставлять себя истории движения дверей во времени и пространствах. Просто скажем, что двери надо было заменить и все тут. Другого выхода из создавшейся ситуации не было.
Последняя из дверей, а их всего было пять, притворилась ручной и установилась легко. Впрочем, может я уже набил руку. Оглядев горизонты, я возгордился и решил шлифануть результаты, заполнив монтажной пеной, образовавшиеся щели.
Так делают все установщики дверей, а потом обрезают излишки и получается красиво и здорово.
Вот и я решил сделать красиво и здорово. В конце концов, чем я хуже.
А хуже я оказался тем, что сильно экономный.
В прежнем баллончике с пеной еще что то булькало. Соотнеся слабое бульканье со временем закрытия ближайшего строительного магазина я понял, что успею за следующим баллончиком , если не буду медлить. Медлить я не стал. Не снимая красивой футболки и голубых джинсов я утвердил предыдущий баллон в руке, принял позу самсона в петергофе и нажал на спуск.
Раздался негромкий взрыв, и что-то мягкое облепило меня.
Правый глаз открылся сразу, а левый никак. Я решил на это наплевать и смотреть на мир левым. Ноги привели меня к зеркалу(ноги целы, уже хорошо) и я глянул.
Ну-с, что можно сказать... В инструкции к пене сказано, что она распределяется равномерно. К инструкции, кстати много вопросов.
Например, почему вся пена выплеснулась мне на плешь. И почему на дверь попало мало, а на футболку и на джинсы много.
К этому времени я уже сумел связно рассуждать о взрыве и даже открыть руками левый глаз. И тут я понял, что дело мое сильно хуево, потому, что завтра на работу. А там люди смотрят как я себя веду и во что одет.
Ну, штаны то можно переодеть, а вот что делать с головой...
На мое счастье в доме оказалось немного великорусского лекарства. Я принял его, как подобает и мы принялись действовать неторопливо.
Прежде всего я плюнул на то, что и как обо мне думают и начал работать на результат. То есть я встал, и как был , пошел в магазин за следующим баллончиком с пеной, чтобы доделать дело.
В магазине на меня посмотрели странно, но я им повелел на хуй , и они пошли, куда деваться.
Свежим баллоном я довел дело с дверями до конца, а потом взял и постриг себя сам. Получилось кстати не так хуево, как это мог бы предположить человек с воображением.
Теперь я смотрю на все это и думаю, что в жизни мне больше всего не хватает решительности. Верней хватает, но как то не во времени. Вот расскажи мне такую историю, о себе заранее, так я бы спрятался под стул.
А так и ни хуя. Даже гордый какой-то

Я заметил, что в моих творениях, которые я публикую на блядь сайте, где работаю, все больше иронии и все больше неведомого никому
смысла.
За тем, чтобы там была правда, я слежу и стараюсь
Работаем оперативно, ага
А, вот кто будет следить за тем , чтобы у меня оставались силы на иронию и неведомые смыслы. И вообще кто будет отвечать за весь этот рок,н ролл, который мы затеяли.
Ну, допустим, я знаю кто это будет делать.

Так вот. И вот так вам всем.

И еще , мне хотелось бы знать, кто будет контролировать мое чувство иронии во всех его проявлениях.

А ведь мы - средство массовой информации, с охуенной посещаемостью, блядь.

Недавно я забрел в стенной шкаф. Там у меня много чего храниться. Например резиновые бахилы, коробка с дореволюционными пластинками, кожаная куртка в которой отец шлялся на фронте и всякие книжки, хрен знает какого времени. Есть граммофонные пластинки с надписью «Брызги шампанского». – интересно бы послушать, только не знаю как.
И кстати есть еще офицерские сапоги. Причем размера этак 35, немецкого пошива. Видно батька поймал на войне маленького фашиста и вывел в расход. А сапоги, как это принято в таких случаях, снял. И припер трофей в победный ленинград. Напялить их нифига не возможно, как ни старайся (я хотел на работу в них сходить). И вообще в шкафу интересно, но пыльно и я редко туда захожу.
А тут зашел. И на меня сверху сразу упала книжка, ударила меня по голове, и я схватил ее, привычно выругавшись и привычно впиваясь в печатный текст на лету, отравлены мы этим, куда деваться. И это оказалась всем знакомая дочь монтесумы небезызвестного автора. И конечно она открылась в руках моих на нужной странице. И я влетел в текст, как в любовное свидание, то есть безотчетно и бесповоротно.
А там, на этой странице, индейская принцесса отоми ложится на жертвенник со своим английским приятелем. Чтоб их убили вместе, вырвав их сердца, потому что по-другому она не хочет никак. Тут все понятно, конечно. Ну, молоденькая индейская принцесса, Ну влюбилась, бывает. Ситуация в стране сложная. А тут является фрукт с заграничными глазами, лезет не в свое дело и раздает недругам страны красивых пиздюлей. Тут влюбишься, даже если ты принцесса. А уж если женщина чего захочет, так тут отходи, а то прилетит. Хоть под жертвенник лезь. Или в стенной шкаф.
Я увлекся, и читал стоя. Выходить из стенного шкафа не хотелось, это было самое место и время для этой историй такого рода.
И я там прочел и понял, что ей не захотелось считать подаренные и потерянные царства и государства, золотище и челядь. Хотя такой вариант в принципе в виде выхода был возможен. А захотелось ей умереть вместе с любимым. И я этой истории почему-то верю
Конечно, я мысленно перебрал всех своих прошлых настоящих и будущих женщин, примеряя ситуацию.
И я сильно подумал о принцессах, стоя в стенном шкафу. Чего делать им, в принципе понятно. А вот чего делать претендующим на престол…
Видимо попытаться напялить на себя фашистские сапоги 35 го размера

Жила-была на свете одна девочка, которая больше всего любила порядок и ловить рыбу. Эти занятия, вроде несовпадающие по смыслу, прекрасно совпадали в ее душе. В ее доме, который стоял у самого моря, каждая вещь знала свое место и любила его, так как умеют любить неодушевленные ответно, то есть, спокойно и навсегда. А рыбы, конечно, жили в ее море и их трепетные и таинственные тени наполняли его глубину и тревожили ее всякий раз, как она сматывала прозрачную леску с загорелого пальчика и ждала их, хотела и замирала. Беспечные рыбы, между тем, обходили ее ловкие крючки, и в ответ на немые вопросы редких знакомцев девочка всегда отвечала обычным
- Сегодня не клюет,-
И шла в дом, где дружелюбные сковородки, медлительные и ласковые шкафы и строгие, но скромные диваны уже ждали ее, чтобы признаться в своей любви и утешить ее обиженное рыбами сердце. Глубина этого сюжета потрясала его невольных зрителей своей хрупкой гармонией и сочетанием в душе девочки незыблемости основ и вечного предчувствия отчаянной и острой разбойничьей удачи.
И так было долго, если не сказать всегда. А уж лучше того, что бывает долго и представить себе нельзя. Лучше чем долго может быть только навсегда.
Но вот однажды девочка вернулась домой и сказала дому прямо в широко открытые его стеклянные, деревянные и плюшевые глаза страшную вещь
- Здесь рыбы нет,-
На этом вся эта история и закончилась. И закончилась, в общем хорошо. Могло быть и хуже.

В твоих глазах вся красота мира. Мир жесток. А костер, на котором сгорают наши желания еще жестче и жарче. Вот они и сгорели все, аминь, собирайте вещи, выход не здесь, и не надо прислонятся к дверям, и не поднимайтесь по неисправному эскалатору, это не поможет.
И вообще выйдите отсюда вон.

Поэтому я буду прислоняться к дверям, входить в вагоны после запрещения и вообще заходить за линию, обозначенную белой краской во время прибытия поезда.
Кстати в отбытие поезда я пока не верю, хоть это и очевидно.
Вот какие глаза у тебя, и вот какая ты есть. А ты еще спрашиваешь, почему.

Позвонил тут приятель и пожаловался на сложности в бизнесе. Приятель давно уж миллионер. А я все, блядь журналист.
Ну, я вник , написал и опубликовал на тему. У нас кстати больше тридцати тыщь посещений в день так что слово весомо и стоит дорого. Ну приятель же ...
Наивный я ждал комментов от заказчика и его блядей. Их не было. А тема горячая, весь северо запад горит от таможенного беспредела. Бизнес приятеля горит тоже.
Я не выдержал, позвонил и спросил, какого хуя блядь молчим.
И знаете , что мне сказали.
Нам некогда заниматься хуйней, мы работаем
В этой стране жить нельзя.

Без запятых, конечно и с маленькой буквы. Так лучше, потому что.

стальное небо сделалось желтым
слушая как в игрушки играя
его берут в рок н рольные руки
и небо взмахнуло хвостом попугая
плясали наотмашь разные звуки
цветы открывали горячие пасти
они говорили о том, что не будет
и крыли хуями со сцены о счастье
а счастье сидело и думало глупость
когтями держась за соседнюю крышу
а может в оттаявшем небе летало
все дальше и дальше, все выше и выше

Интернет я до сих пор чувствую, как большое влажное чудовище, в котором есть мистический смысл и гипноз. Я думаю, что он смотрит на нас и пьет нас, запоем.
А может и не пьет, безучастное божество не бухает. Мы все, в том или ином смысле пьяницы, только пьянеем от разного, и я его иногда понимаю. То есть не понимаю, конечно. Для того, чтобы понять бога надо им стать. Может он пьет равнодушно, как и подобает по рангу, а может, толстея от этого, а может, хохоча или плача, как женщина во время оргазма. Когда я пытаюсь объяснить эти штуки програмерам, с которыми разделяю пространство и время – те тоже стонут и хохочут. Это те, которые поумней. Те, что поглупей, слушают, молча, и возражают аргументировано.
Интернет…. Говорят они, – это очень просто. И тут же доказывают свои слова, набирают свои крючки и палочки, и зеленое становится красным, а черное - белым. Все легко же можно сделать, говорят они мне свою глупость. Это же просто компьютер.
А я не верю, и до сих пор замираю, когда отправляю любимой письмо. И глажу пальцем зеленый квадратик «отправить», потому что не знаю, что он с этим сделает. И обмираю, когда непослушная рука набирает
z k.,k.nt,z/
И строчка прыгает вверх, потому что не там нажал, или дрогнула рука. А потом не заметил, потому что сердце молотит как бешеное, а уже отправил. После таких ошибок надолго останавливается время. А компьютер становится не просто компьютером, хоть богом ему и не стать.
Но зеленое, никак не становится черным
F k.,jdm yt ghtdhfoftncz d rh,xrb b gfkjxrb

Дело, которому я неумело служу, потребовало моего присутствия в одном малопочтенном органе. Орган, как и положено ему по определению, расположен в ебенях, где ж ему еще быть то. Дорога в ебеня, как известно всем, нелегкая. Но я пошел туда, через все снежные лавины, равнины, и вообще, ни шагу назад, колени дрожат, а мы рубим ступени.
Дорога моя не была скучной. Примерно посреди ее госкомунальные руки ( не путать с гомосексуальными, это важно) и механизмы воздвигли снежную гору. А детские руки усовершенствовали ее, чтобы весело ездить вниз на попе.
Получилось ничего себе, я имею в виду гору. Я бы вот с такого изделия в жизни бы трезвым не съехал.
Видимо не один я такой, потому что на вершине айсберга копошились тени, которые, судя по доносящемуся ржанию и молодецким выкрикам, сильно употребили внутрь.
Теперь им требовалось утвердить себя в мужестве, что один из них, видимо наиболее отчаянный и сделал.
Все произошло на моих глазах медленно, но как–то стремительно одновременно. Хороший режиссер, видимо ставил эту картинку. Драматургия была до предела обострена тем, что на вираже, скользящая с горы тень и летящий барс не справились, как пишут в протоколах, с управлением своего тела и разума, и скользкой рыбкой мелькнули в хуй знает куда.
Тут я сразу узнал, как тень зовут. Нет, мне не было некробиотической телепатограммы.
Имя смелого человека сообщил мне оставшийся в живых, закричав с вершины,
-Ты чего, колян, охуел.
Я пошел глянуть на смелого коляна, вечно я лезу туда, куда не надо.
коляна мы искали долго, вместе, и мы его таки нашли, причем довольно далеко от того места куда он должен был бы упасть по законам физики. Впрочем, у смелых свои законы.
Его лицо, как пишут в романах, было искажено до неузнаваемости. Искажено оно было всяким говном и снегом, этого в романах не пишут, но это было именно так. Потому что это мужественая, а следовательноэто чистая правда, суровая проза , а не роман хуилы какой женского, извините рода.
Мы оттерли лицо извлеченного нами от неуместных природных излишеств его собственной шапкой – пидораской. Стерли нанесенный природой грим, так сказать. Отчего оно, конечно, сделалось еще гаже. Так бывает чаще, чем наоборот, с природой хуй поспоришь. Потерпевший кораблекрушение молчал, хоть и дышал, это было очевидно. Молчание это сгустилось как капля смолы, и пауза затянулась неимоверно. Да и руки уже замерзли. Надо уже было ее нарушить, и кому как не ему было это сделать. И он это жуткое молчание разрушил.
- Ты водку не разлил, спросил он у взволнованного друга,
Друг суматошно охлопал крыльями свои затрапезные одежды.
-Не, ты чего, сказал он, явно успокаиваясь и предъявляя продукт.
-Это хорошо, сказал новообретенный колян и потянулся к сосуду и плюнул, оживая.
А я тоже плюнул и потянулся домой

Публика все слышит, она умная, хоть и не без глупостей, конечно. Ей режет слух любая неправильная нота, на сделанном тобой соло. Здесь сфальшивит нельзя. Это сразу будет услышано. И публика освищет. А ты уйдешь бухать в свою гримерку под свистки, но бухло не поможет.
И не помогут даже деньги, которые ты получил за этот концерт, они быстро кончатся.
А поможет желание взять правильную ноту. И длить ее, сколько хватит сил.
И вот это желание, взять ноту правильно, возбуждает меня сильней всего на свете.

Джимми Хендриксон

Он такого, кстати, не говорил. Или говорил. Ну, не важно, я думаю, он бы одобрил.

У меня тут случилось небольшое, но широкоформатное и цветное горе, известное в узких кругах. Собственно говоря, круги эти - я сам и есть. Ну, еще пару человек может быть есть, аудитория небольшая. Авторское кино такое, не для всех снятое. Это, кстати правильная судьба всякого произведения малопонятного автора и режиссера - малая посещаемость отснятого шедевра. Но я не об этом.
Авария произошла из-за того, что кончились деньги. Они кончились совсем, и еще я немножко должен. Деньги я кстати честно потратил, чтобы завовать любовь хорошего человека. А теперь я временно беспомощен, увы.
И мой хороший человек, теперь тоже сделался беспомощен, прочем всерьез и надолго. Он, как умная женщина, заметил мое состояние неуверенности в себе гораздо раньше чем я сам. Ну и сделала соответствующие неправильные выводы.
В итоге все получилось достаточно смешно.
Потому, что, беспомощный беспомощному не помошник. И оба при этом вовсе не беспомощные

У меня тут случилось небольшое, но широкоформатное и цветное горе, известное в узких кругах. Собственно говоря, круги эти - я сам и есть. Ну, еще пару человек может быть есть, аудитория небольшая. Авторское кино такое, не для всех снятое. Это, кстати правильная судьба всякого произведения малопонятного автора и режиссера - малая посещаемость отснятого шедевра. Но я не об этом.
Авария произошла из-за того, что кончились деньги. Они кончились совсем, и еще я немножко должен. Деньги я кстати честно потратил, чтобы завовать любовь хорошего человека. А теперь я временно беспомощен, увы.
И мой хороший человек, теперь тоже сделался беспомощен, прочем всерьез и надолго. Он, как умная женщина, заметил мое состояние неуверенности в себе гораздо раньше чем я сам. Ну и сделала соответствующие неправильные выводы.
В итоге все получилось достаточно смешно.
Потому, что, беспомощный беспомощному не помошник. И оба при этом вовсе не беспомощные

По меткому выражению моей подруги я " Взялся наконец за ум..."
То есть, желая изменить жизнь свою, и не свою к лучшему, я принялся работать по 10-12 часов в сутки.
И все вроде правильно, но вот эта фраза , которая в заголовке не дает мне покоя.
Звучит она во мне низко, как звучит полное одиночество или нота "до" на бас гитаре. И я все думаю, какое слово в ней ключевое.
"Взялся"
"ум"
Или "наконец"?
Поперставляем словечки, сохраняя все буквы оригинала, это важно. Интересно, чего выйдет.
Лучше всего звучит "Ум взялся за конец, На..."

Зашел тут в храм Лежащего Будды. Есть у нас такой, и он там лежит, весь золотой, метров сто длинной. Или роста, не знаю как правильно в этом случае. А где он есть, не скажу, хоть режьте. Бросил последнюю свою тайскую монетку в бронзвый горшочек, чтоб он услышал.
В ответ под сводами потек хрустальный звон, умные люди храм строили.
-Так и так, говорю. Беда у меня. Как жить дальше?
Будда медленно открыл тяжелый золотой глаз.
И сказал, не открывая рта:
Главное в тебе - твое желание. Пока оно живо, жив и ты
Любить трудно. Не любить невозможно
Самый правильный поступок - самый добрый
И глаз закрылся, действие монетки кончилось. Тяжело Будде объяснять из века в век, то что и так должно быть понятно. Устал он от этого.
Мне не жаль своей последней тайской монетки. Да она, вроде не последняя.