Ох уж эти американцы! Наивные романтики с извечными улыбками. Что они знают о России? Неужели больше, чем мы сами? Что хотят они от нас, эти довольные жизнью янки?
Парадокс, но сознательные американцы хотят возрождения православной России. Факт: к православной церкви в Соединенных Штатах проявляется большой интерес. Сотни и тысячи американцев приходят к православию. Объяснимо это духовным кризисом Америки. Так, западные люди пытаются найти нравственную опору, когда вокруг, благодаря либерализму, стираются границы добра и зла, добродетели и греха. И закономерно: обкушавшись сладкой свободы, испортивши желудок, непременно побежишь в больницу за горькими лекарствами и строгой диетой. В нашем случае, больницей (правильнее сказать, Врачебницей) становится Русская Православная Церковь.
Но оставим американцев: они не так важны сами по себе, сколько их отношение к нам, РПЦ и России. Далее рассказывать буду, опираюсь на беседы игумена Германа (Подмошенского), друга и сотаинника иеромонаха Серафима (Роуза), редактора журнала "Русский паломник", между прочим, все-таки русского, хотя и живущего в Калифорнии с детства. Отец Герман приехал в Россию Великим постом и проводил встречи-беседы в православном кафе "Альфа и омега" в г.Железнодорожном МО (бывшее "Ямское поле" на м.Белорусской).
Начну издалека. В молодости, уже в Америке отец Герман, а тогда просто Глеб Подмошенский, понял одну истину и следовал потом ей всю жизнь. Истина была следующей: если хочешь вести добродетельную жизнь, нужно не давать себе спуску, нельзя быть расслабленным и жить, как хочется. Надо заключить всего себя в духовные рамки. И такие выводы были сделаны, когда в Америке зарождались движения "битников" и хиппи.
Вскоре в жизни будущего игумена появились двое - архиепископ Иоанн Шанхайский и Юджин Роуз. Будущий святитель ходил босиком, не брился и ничего не одевал под рубашку или мантию. Спал под иконами, а когда его будили на утреннюю службу, окатывал себя с головы до ног прямо в рубашке бочкой холодной воды и шел так в алтарь. При этом с него стекали настоящие ручьи. В алтаре архиепископ Иоанн горячо молился и от этого высыхал.
Молодой Роуз, коренной янки, не признавал автобусы и вообще общественный транспорт, кроме поезда. Ходил пешком даже в дождь, с зонтиком. Не позволял себе носить свитер без галстука и всегда чистил ботинки. Еще он любил Баха и искал безмолвия.
Архиепископ Иоанн представлял собой древнее благочестие, а Юджин - истинное аристократическое благородство. А Глеб Подмошенский был смиренным помощником и того и другого.
И тогда...
- У нас будет миссионерский монастырь, - в задумчивости бродя из стороны в сторону, произнес архиепископ.
- У нас будет миссионерский монастырь! - подтвердил он сам свои же мысли.
Монастырь появился. В Калифорнии по молитвам. Небольшой, но издательство в нем было.
Через некоторое время с кипой номеров "Русского паломника", с горем пополам отпечатанных в монастыре, отец Герман приезжает в долгожданную Россию, к которой все трое стремились и для которой и предназначался журнал. И что же видит американский игумен в постсоветской родине?
Кислые унылые лица, бутылка пива в руке как необходимый атрибут, казино и игровые автоматы, попкультура, американская попмузыка, забвение... А где же?.. Стойте, а где же Тихон Задонский? Не знаете такого? А Паисий Величковский? Неужели не знаете? - Не знаком. - Ну а Феофана Затворника знаете конечно? - А кто это? - М...Неужели и Тургенева не знаете? Он у вас в городе жил, когда "Записки охотника" писал. - Не разу не встречала. - А как вас зовут? - Катя. - Екатерина? А отчество? - Зачем оно? Не хочу и вспоминать о своем отце.
Игумен был в ужасе. Вот тебе и Святая Русь! Вот тебе и древнее благочестие! Это невозможно, это было похоже на страшный сон. В России столько святых, такая культура, такая история, - и все это богатство, которым не обладает никакая другая страна, было похоронено и забыто. В самом деле, какой Паисий Величковский, если семью кормить не на что.
У нас вырвали почву из под ног. Но вместо того чтобы вернуть забытые ценности, мы пытаемся утопить в вине свои скорби, которые оттого и происходят, что не на что опереться в огромном жизненном океане. У нашего корабля нет якоря, нет и берега, к которому он могу бы пристать. Вернее, берег, конечно, есть, только мы не знаем о его существовании. Вот так, живем, как некто, ходящий по земле и не знающий, что в ней спрятаны несметные сокровища.
- Мы ждем от России нового слова, - говорит отец Герман. Но какое слово, о чем речь? Нам бы самим как-нибудь выжить. Страна вымирает, культура гибнет под гнетом западноевропейских и их же, американских, ценностей, а они будто издеваются, слово им подавай! "И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме" (Мф 5:15) А мы ставим. Мы зарываем свой талант в землю.
Каждый христианин – миссионер. Это его долг. Как выполняем мы свой долг, если даже не помним о том, кто мы есть на самом деле?
Человек не может существовать в отрыве от
Читать далее...