Птица летела,
Чтоб искупаться в небе.
Всё вверх, вверх,
И ещё вверх,
И ещё немножко.
Люди кричали: "Стой!
Это же воздух, а за ним –
Космос! Сгоришь! Нет, замёрзнешь!
Задохнёшься! Окстись!"
Птица пролетела ещё немножко
И нырнула. Прошло полминуты,
Птица вынырнула, радостно закричала
И нырнула снова.
А что ей, право? Она глухая,
К тому же дура.
А кричащие люди, так те и не люди вовсе –
Сплошной литературный штамп.

Она стреляла в него
Из пистолета, в упор, в живот.
А он был близкий, но не родной;
А она отзывалась во мне состраданием.
Сейчас он в больнице,
А я – даже не помня его лица –
Должен за ней, чтобы не сделать хуже
Невмешательством;
И – я сам в это верю? – отомстить.
Быстро, быстро, тайники, укрытия,
Дома, машины, первый этаж
Частного дома. Солнечно.
Я догоняю её, а у неё в глазах – боль.
Судорожно, объятия двоих случайных,
Глупо человечных и снова
Порознь, а между – пистолет
В её руке. Сирены.
Смотрит и не стреляет,
Смотрит – и та же боль.
Кажется, она жестока.
Кажется, действительно виновна
И уже научилась убивать.
Но я был готов барахтаться
Слабея, в собственной крови;
Там.
Во сне.
В солнечной прихожей двухэтажного дома,
Где слабо пахнет освежителем воздуха и
Зайчики от стеклянной двери замерли на потолке,
Чтобы дать ей ещё несколько часов или дней,
Пока её не загонят.
Приходить на её могилу и
Навсегда остаться тем,
Кто не смог выстрелить:
Единственным, кого бы она простила
Как человек – зверя, убившего, но не упивавшегося.
Проснуться и брезговать жить.
Дальше?

ЦЕПОЧКИ

- Смотри: на камнях пляжа
старость лежит.
Твоя старость.

*

Старость и смерть.
Светлое будущее
всего прогрессивного человечества.

*

- Погляди: вон давешний камень лежит.
Такой круглый.
Почему же он все еще здесь?

*

- Видишь - паук
ходит среди камней.
Какой молчаливый!

*

... Я тут.
Я близко.
Я где-то совсем рядом!

*

Однажды
смерть перестает
казаться жизнью.

*

Красавицу Смерть
старуха Любовь
ведет - посмотри!

*

Дети -
они тоже умрут.
Что же им, не смеяться?

*

День за днем, день за днем
море гонит волну.
Редкостное занудство.

*

Почему это - море
всегда побеждает гору?
Горе не хватает гибкости.

*

Горы - это история.
Море - дипломатия.
- А ты кто такой, паршивец?

*

- Это ты, любимая?
- Нет.
Уже - нет.

*

Муравей раздавленный.
Как жаль беднягу! Как грустно.
Для того и давил.

*

- Ты все еще здесь?
А меня уже нет.
Как все это печально!

*

- А ты записался добровольцем?
- Нет,
что ж я, дурак?

*

Солнце с горы скатилось.
Камень тоже скатился.
Но он уже не взойдет.

*

- Год живешь. Десять.
Семьдесят пять.
И как только не скучно!

*

Два камня: мягкий и твердый.
Они одного размера.
Твердый намного старше.

*

Как жаль муравья: он так корчится.
Но надо же, как живуч!
Знал бы - стукнул сильней.

*

Вот это облако очень красиво,
но очертания его -
они отвратительны!

*

- Ты знаешь,
я бы умер,
но зачем?

*

Муравей раздавленный.
- Это не я раздавил!
- Да не все ли равно? Ему-то!?

*

Любовь, любовь,
как ты благоуханна,
дитя гормонов!

*

Вот - муху убил.
Ее не жаль.
И удовольствия нет никакого.

*

Любовь, любовь,
как ты щедра,
идиотка!

*

- Пишешь, пишешь, пишешь!
Когда тебе надоест?
- Я и сам об этом с ужасом думаю.

*

Любовь, любовь!
Липкая росянка,
сотрясаясь, мусолит жирную гусеницу.

*

- Откуда взялось это одиночество?
- Разве ты сам не знаешь?
Просто встретились два одиночества.

*

- Это ты написал?
- Нет.
Но это мною написано.

*

Кто вам сказал,
что жизнь сложна?
Она просто запутанна.

*

- Муза моя,
ты мне изменяешь.
Только вот с кем?

*

- Быть или не быть?
- Интересно!
Он еще и перебирает!

*

Кто вам сказал,
что жизнь прекрасна?
Знал бы - убил!

*

Стихи, стихи,
вы снова со мной,
ночь моего разума.

*

Что мне Гекуба,
что до меня Гекубе!
И кто она такая, вообще!?

*

Покой нам только снится,
и это нас не может
не беспокоить.

*

Кто вам сказал:
- Жизнь дается один раз. -
Она один раз отнимается.

*

Можно отдать
жизнь за идею.
Даже за мертвую.

*

Знамя -
это идея государственности,
которая держится на палке.

*

- Я бы отдал жизнь,
но скажите,
кто ее может взять?

*

Далеко-далеко корабль,
светлая твоя ладонь,
сложенная лодочкой.

*

- Ты полагаешь?
Как же ты ошибаешься!
О чем бы ни шла речь.

всё, теперь мне скрываться не от кого) заходите, рад буду.

http://chesshirskiy.livejournal.com/

Священная Книга Племени Знаточегов
...И познали шаманы Автокореябус, и дали людям огонь, и рекли, - "На, разводи уже костёр, надоело от тебя спички прятать!". И не стало Автокореябуса.
Читать далее...

очень хорошие стихи. если ничего не путаю, они никогда не были опубликованы при жизни поэтессы и к изданию их она никогда не готовила. так исследователи и мучаются - сами тексты обычно дают нумерованным списком, по примерной хронологии.

410

День умер. Ночь пришла --
И -- значит -- пережить
Смогла я худшее. Ура!
Душа, ты хочешь петь?

Она в ответ: смычок
Разбит и нити струн
Разорваны. Увы! -- пришлось
Чинить мне их. К утру

Я справилась. И тут
Настал огромный День --
Как два вчерашних -- выплеснул
В глаза мне из бадей

Весь ужас свой... О, кто
Хохочет? Чьи слова
Невнятны, как тифозный бред?
Узнай лица овал!

Но это я сама --
Такая же -- и нет,
И до сих пор в ушах тот смех...
Безумье, ты ль -- ко мне?..


229

Репей вцепился в мой подол.
Его ль
Винить мне в том?
Нет, виновата я -- прошла
Там, где Злодея дом.

За пятна тины на туфлях
Болото стоит ли ругать?
Оно способно изрыгать
Лишь Грязь -
Забрел туда - утрись!

Обида - признак Мелюзги.
Коль ты во мгле не зришь ни зги -
На Горизонт смотри!

377

Страшней утратить веру,
Чем деньги потерять -
Разбогатеть возможно вновь -
Но чем же возместить

Наследство Вдохновенья --
Отписанное нам?
Кто издержал хоть грош один,
Останется нагим.

1205

Бессмертие - лишь слово -
Мы им не дорожим,
Но, из виду вдруг упустив,
Стремимся к встрече с ним.

О райской жизни в Небесах
Заучены азы.
Без Жадных Рук из вышины
Рай был бы и внизу.

1564

Тебе назначил встречу Свет -
И боль огнем нас жжет.
Ты перепрыгнул Тайну вмиг,
А мы все ищем брод -


[ Написано на смерть Гилберта, 8-летнего племянника Эмили Дикинсон, сына ее брата Остина. ]

1732

Два раза я прощалась с жизнью.
Теперь лишь ждать осталось мне,
Пока отдернется Завеса -
И Вечность разъяснит вполне
Все то, что дважды не смогла я
Постигнуть много лет назад.
В Прощаниях есть сладость Рая,
Но все же их придумал Ад.

- Мисс Смит считает, что хорошая книга, это книга о мальчике и его собаке, гоняющейся за большим красным мячом, - сказала Мисс Сьюзен. – Мои дети приучены отдавать предпочтение сюжету. Ничего удивительного, что они выказывают нетерпение. Сейчас мы читаем «Страшные Сказки».
- Как грубо с твоей стороны, Сьюзен.
- Нет, мадам. Это довольно мягко с моей стороны. Грубо было бы сказать, что для таких учителей, как Мисс Смит оставлен круг в аду.

- Я думал, вы хотите посмотреть, какую обувь носят ангелы, - сказал
Медведь Здравоумный. - Просто из любопытства. Между прочим, я ничего не
пытаюсь доказать. Я ученый и знаю, что такое доказательства. Но я называю
себя детским прозвищем, чтобы напомнить себе, что ученый должен
уподобиться ребенку. Если он что-то видит, он должен честно в этом
признаться, независимо от того, ожидал он это увидеть или нет. Сначала
наблюдение, затем анализ и, наконец, испытание. Но наблюдение - прежде
всего. Иначе вы будете замечать лишь то, что ожидаете увидеть. Большинство
ученых забывают это правило. Позже я покажу вам нечто для подтверждения
своих слов. Итак, вторая причина, по которой я называю себя Медведь
Здравоумный, заключается в том, что меня считают дураком. Это позволяет
мне, когда я что-то вижу, честно говорить, что именно я вижу. Ученому
нельзя обижаться на то, что его считают дураком. Так или иначе, я думал,
что вам интересно на это посмотреть.

Когда ты видишь перед собой чистый лист и взглядом Микеланджело буравишь его, собираясь отсечь ненужное от мизерного полезного пространства под буквами, то обычно это не потребность высказаться, а необходимость облегчиться, физиологическая потребность культурного тела, столь же естественная, как для тела некультурного удовольствие, доставляемое смачным пафосом экстрадиции шелухи семечек за пределы организма.

Через два часа зелёная змейка проглотит меня и потащит на чёртову гору.

Сирень под вечер выбирала
И мыльным веником несла.
Лицом к земле она цвела
И я ее не уважала,

Таща домой – вниз головою –
Небезупречное живое.

Усну ли пьяная в кустах,
Очнусь глухой и безобразной –
И прянешь ты лизнуть в уста,
Как пудель ласковый и грязный.

* * *

Перемогаясь госпожой
На даче стылой и чужой,
Боюсь преступников захожих,
Зверей, ревущих во лесах,
Сухих травинок в волосах
И ссадины на нежной коже.

В полудни на земле лежу,
Как свежевыловленый омуль,
Колени тонкие кажу
И живота глубокий омут.
И так деревьям я гадка,
Личинка блеклая, бессильная,
Прикрытая тряпицей синею
До червоточины пупка.

* * *

Я вчера на кладбище ходила,
Восковым веночком любовалась,
Взглядом по воротам проводила,
Разве только на ночь не осталась.

Нам куда ж от кладбища деваться?
Напроситься с милым погулять,
За крестом железным целоваться,
Принужденно плечи оголять,
Впалой кошкою вжиматься в тело,
Как стакан, в минуту опустеть –
Чтобы равновесье налетело
Бурей, как пристало налететь.

* * *

Слоем пыли, не упоеньем духа,
Жира тонкой пленкою, золотистой
Ты, любовь, в квартире расположилась,
Разлеглась, разъелась, выкатив брюхо.

Ты, тетрадь, уныла, – плохой соложник.
Разве что ладонь на тебя положишь,
Чтоб глядеть в прозрачные донья страсти
Хоть от всей души, но уже с балкона.

так вот ты какой...
[204x214]

О букве "Ё". Автор вопроса написал бессмысленно-пародийное одностишие
"Нет, я не ПРОПУСК, я тупей".
Ответ злобно напечатал курсивом. Напишите два возможных варианта его прочтения.

upd: не обращайте внимания, это для мимопробегающих ЧГКшников.)

14*5/10+10

Елена Шварц. Сон
Н.Сайтановой

В печи сияющей, в огромном чреве
Нерожденный Пушкин спал -
Весь в отблесках огня и отсветах светил,
Два месяца всего назад зачатый -
Уже он с бородой
Или как после тифа был.
В черном, стриженый, сквозящий,
И как пирог он восходил,
И широко раскрытыми глазами
Смотрел в огонь, лежал, кальян курил.
Шумели ангелы, как летний дождь, над ним,
Вливались в уши, вылетали в ноздри,
Ленивый демон прятался в углу,
Их отгонял, как мух, как туча звезды.
Он зорок был, бессонен - потому,
Чтоб с цепкостью ко тьме младенец шел во тьму...

А ты помнишь, Neieva? Всё одно ж в жж не заглянешь, здесь дублирую.

Из темноты без страха шла на свет
Неторопливой поступью печальной –
Уже не ты, но тонкий силуэт
Пронизанный слепящими лучами.

Свет ждал. Не преклонилась голова,
Не тронули морщины лик твой чистый
Когда в лопатки впились два крыла,
Когда лоб стиснул обруч золотистый.

Мир трепетал, как огонёк свечи,
В молчаньи завершали круг светила.
Вдруг что-то, позабытое почти,
Кольнуло. Сердце сжалось и заныло;

Он был лишь миг с тобою. И тоска
Его тоска не знала расстоянья;
Солёной став, горит твоя щека,
Прощальное почувствовав касанье.

- А в какой руке нужно держать бубен? В левой, или это не имеет значения?
- Что значит "не имеет значения"? Метеорология - это точная наука!

(с)Смешарики

ЛАМПОЧКА


Не всё ли равно, про кого говорить?
Заслуживает того каждый из живших
на земле.
И.Бунин "Сны Чанга".


Представь себе: он лампочка в уборной -
Общественной, не знавшей белизны.
Лишь мухи бьются тупо и упорно
В стекло его загаженной спины.

Над ним - неровным небом потолок.
Под ним - исподов сокровенный выгул.
И беспокойный провод, как вьюнок,
Ведёт к рубильнику с дилеммой ВКЛ и ВЫКЛ.

Мир перевёрнут, переломан цоколь,
И прошлое - невнятный полумрак,
И нету силы думать о высоком,
Но не светить ему нельзя никак.

Внутри него - каких-то сотня ватт,
За ним - сопротивленье ом так в двести.
Но ведь никто, заметь, не виноват
В так странно высвеченных времени и месте.

И где бы дух твой безмятежный не носило,
И кем бы ни был ты на том и этом свете,
Сейчас ты - лампочка, что светит в четверть силы
В забытом Богом привокзальном туалете.

Она была улыбкой на обложке
Красивого рекламного журнала.
Её всегда встречали по одёжке,
А большего она и не желала.

Но был лишен красивости финал,
И закатилось яркое светило -
Её до дыр засмотренный журнал
Осел в кабинке привокзального сортира.

Теперь гляди, как нестерпимо туго
Случайность натянула тетиву,
Когда они увидели друг друга -
Без всяких предисловий, наяву.

И искры пронеслись по проводам,
Детектор зафиксировал ошибку.
А он подумал: «Что же я отдам,
Чтоб осветить её погасшую улыбку?»

И кем бы ни были мы в настоящей жизни,
И что бы в будущей себе ни заказали,
Но в этот миг мы перестанем быть чужими
На переполненном разлуками вокзале.

А ты? Ты коротаешь ночь в вагоне,
Поёшь во сне неписаные песни,
И что тебе до двух чужих агоний,
Замешанных в рифмованные смеси?

Но гулкий взрыв уснувших оглушил -
Горит сарай на станции промозглой.
И, видишь, там две слипшихся души
Сигнальным пламенем летят к далёким звёздам...

Какие б токи сквозь тебя ни проходили,
И по каким бы ты ни мыкался дорогам,
Будь ты хоть оттиском, хоть лампочкой в сортире, -
Ты не забыт ни электричеством, ни Богом.

"Признаковый член упомянутой корреляции содержит в свою очередь корреляцию, членами которой являются формы "страдательного залога" (признаковая категория) ~ "возвратные формы". Формы страдательного залога указывают на то, что действие производится не субъектом, а переходит на него извне. В словосочетании "девушки, продаваемые на невольничьем рынке" на "пассивность" указывает причастие; если же мы в этом словосочетании на место слова продаваемые подставим слово продающиеся, то "пассивность" будет выражена только контекстом, так как форма как таковая обозначает лишь непереходность. Ср., например, словосочетание "девушки, продающиеся за кусок хлеба", где страдательное значение отсутствует вовсе, так как контекст его не подсказывает"
за что люблю лингвистику, так это за примеры)

Они всегда со мной; и когда они оставят меня, я умру. Они настолько вросли в меня, что без них я провалюсь внутрь, сложусь картонной коробкой взорванного старого дома. В той амёбообразной сущности, которая есть я обычно, перед собой и только перед собой будучи абсолютно честным, только они и есть каркас – сцеплены, сплетены друг с другом неразделимо, они проросли меня насквозь и уходят.
Если бы я был поэтом, истым, настоящим, я бы давно отпустил их, дав обратный билет в вечность, пусть даже она была бы для них безразлична. Я писал бы о них стихи и знал бы, что оставляю их жить после себя, заставляю их быть со мной всегда и остановлю время. Я врал бы вдохновенно, прекрасно, зная, что только ложь достойна их, а правда - никогда и нигде, недоступная ни мне, ни им самим. Неукротимый портретист, коверкал контуры, забывал самое важное гонясь за деталью, и находил её и был велик воистину.
Я же уродец и требую внимания правом паяца. Я обещаю развлечь вас – или дать вам возможность лягнуть шута изящной ножкой (точёной, великолепной, ослепительной, сияющей, стула).

Мир с удовольствием препарирует нас, и заживо, мы живём и, не замечая того, оказываемся разобраны на части и разложены по кафелю, неизбежно стерильному – только нет этого ничего. Это абстракция, как язык, как верность. Все наши знакомые, все близкие друзья настолько, чтобы не быть беспристрастными растаскивают, рвут на части и делают из этого себя, и делают из этого нас. У меня нет ничего своего, ни вещей, ни мыслей, все они украдены у меня или мной, они – снаружи. Я не знаю, что у меня внутри и есть ли что-то, но чувствую только пустоту, огромную настолько, что я даже не могу бояться. Она кажется мне совершенной и единственно законченной во вселенной. Энтропией. Тем, чем всё оборвётся.
Храм-человек, чем больше он и значительней, чем дальше и дольше он нужен, тем больше внутри него пустоты, которую он заполняет многоголосье тысячной толпы, песней застольных друзей, которые завтра проломят друг другу головы по дурости и пьяной злобе, эхом ударов собственного сердца.
Они были больше меня, нужнее, я скакал вокруг слонов Моськой и лаял и скулил от отчаяния. Я не мог вместить их и они остались снаружи, я лишь соврал себе ещё раз и сказал, что это действительно они – те образы, которые я уменьшал, упрощал, стилизовал, засовывал в прокрустово ложе своего оплывающего жиром мозга.
Люди, которых я не надеюсь увидеть хоть когда-нибудь. Главные герои моих великолепных ненаписанных произведений.
Живе.