«РАССКАЗ БЕЗ НАЗВАНИЯ»
Я проснулся в два часа дня с мрачной мыслью о том, что к четырем часам мне нужно быть в студии. Контракт с "Мелодией" обязывал меня выпустить последний в этом году сингл не позже, чем к 12-му ноября. Откладывать дальше некуда.
А вообще, я ужасно устал. Год выдался чертовски напряженный: сначала гастроли по Австралии в вместе с Керосиновым контактом, долгая, вымотавшая все нервы работа над очередной долгоиграющей, затем ряд не очень-то удачных концертов здесь, в Ленинграде с новой, ни к черту не годной группой, опять гастроли, но уже по Украине и Белоруссии ; дрянные гостиницы, душные залы, примерзкие автобусы, потом опять работа в студии и опять гастроли. О репетициях я уже не говорю.
А сегодня нужно писать еще один сингл - к Новому году. A ночью придется сниматься в ТВ-шоу. Что за жизнь! Бросить бы все и махнуть куда-нибудь в тепло, к морю...
Однако было уже пора ехать. Я зачехлил свой Лес Пол и акустический Мартин и отнес их в машину. На улице было холодно и пасмурно. "На дорогах гололед", - сумрачно проверещало радио и заиграло последний хит Виктории "Пирамиды". Я нырнул в уютный теплый мирок своего Роллс-ройса, закурил и стал выруливать к Кировскому проспекту.
Наконец-то боссы с "Мелодии" удосужились построить приличную студию звукозаписи в Песочном, на природе, вдали от шума городского. Правда, на хороший аппарат их раскрутить так и не удалось, но 16-ти трековые "Сони" тоже недурны.
В студию я приехал в пол-четвертого. В контрольной комнате сидели мальчики из Н.Л.О. и мучились с микшированием какой-то очередной суровени. Конечно, ребята записывались в студии впервые и слишком много на себя взяли: решили обойтись без продюсера, а оператора им подсунули, прямо скажем, не самого лучшего. Я знал их давно, они играли неплохой жесткий рок и многие ИХ вещи мне очень нравились. Я надел наушники и они два раза прокрутили мне свою "Смерть в 24 часа".
- Что же, недурно, - важно заметил я, чуть кривя душой, - но действительно, пустовато. Попробуйте пустить в качестве фона 12-ти струнный акустик и сделать бэкинг вокал чуть громче.
Джанки слегка удивился и, прикусив губу и закатив глаза к потолку, стал расхаживать из угла в угол, судя по всему представляя себе как это все будет звучать.
- А что, - в конца концов сказал он почесав в бороде, - надо бы попробовать, а?
- Ну-ну, только не сейчас, - ответил я весьма покровительственным голосом. - Ваше время, господа, истекло. По расписанию я должен сидеть здесь до десяти и писать свой новый сингл. Вы уж не обессудьте, но я вас выгоняю. Потерпите до завтра. Если я понадоблюсь, звоните.
Мы попрощались. Я закурил и стал ждать Кевина - басиста Аэрозоля и моего ко-продюсера,
который клятвенно обещал сегодня быть вовремя и привезти с собой какого-то супербарабанщика и двух юных и, судя по всему, весьма прытких особ, которые, кроме всего прочего, делают хороший бекграунд вокал.
Кевин, тем не менее, опаздывал. Я настроил свой акустик и для начала стал писать простенькую, но миленькую балладку "Она не знает, что такое сны". Одди, мой оператор, знал свое дело отлично, мы работали с ним вот уже третий год, а кроме того он съел собаку, записывая Анестехию и Россиян, так что дело у нас пошло быстро и основной трек был готов минут через двадцать. Потом мы наложили еще два акустика и занялись голосом. Здесь все дело заморозилось. Мне пришлось подняться в буфет, выпить пива, а потом минут пять орать рок-н-роллы. После этого все встало на свои места, оба вокальных трека удались, мы с Олди перемикшировали все пять дорожек и остались довольны результатом.
Тут потянулся Кевин вместе с упомянутым барабанщиком, но без девочек. От обоих явно пахло джином. Прослушав готовую запись Кевин принялся убеждать меня в том, что на все это занудство сию же минуту необходимо наложить бас, барабаны, а лучше всего, симфонический оркестр.
- А иди-ка ты в задницу, - возмутился я. - Никаких басов и ударных, а если хочешь смычки, то валяй, но только за свой счет.
- Ну ладно, не горячись, - обиделся тот, - давай-ка лучше писать вторую феню.
- Ха, давай писать! А ты приехал пораньше, чтобы отрепетировать ее как следует, а ты помнишь в какой она тональности играется? Феня! Да ты, поди, забыл, как она называется!
- Ты чего, - удавился тот, - сейчас раза три прогоним, да на третий и запишем. Вот этот чувак, - показал он на разглядывающего мой новый "Премьер", ударника, - сейчас тебе такое слабает! Кстати, его Флиндером зовут. My ладно, распиши-ка лучше гармонию.
Я написал атому мерзавцу цифровку мрачного, но кайфового рок-н-ролла "Марина мне сказала" и я стал настраивать свой Лес Пол, а заодно и Кевиновский Пресижн бас , поскольку он вместе с Флиндером пошел наверх пить кофе, причем, скорее всего, с коньяком.
Однако, вернулись они довольно скоро и даже принесли мне большую четвертную и 50 граммов армянского "5 звездочек". Тут мы, естественно, закурили, и начался пространный разговор из той серии разговоров, которые могут часами течь сами по себе, в то время, как рядом
Читать далее...