Выявление ложных исторических гипотез происходит путём приложения к ним всех имеющихся данных, – самих по себе и сведений, соображений в составе альтернативных теорий. Выдуманная схема держится на подборе фактов, удобных только для неё. Жизненность и подлинность результатов исследований подтверждается последующей историографической традицией. Яркий тип ложной, в принципе недостоверной традиции является весь разнородный, полемичный до враждебности, советский историографический блок. В СССР изначально ставился ряд истинных положений, вокруг которых дозволено “танцевать”, пользуясь противоречиями пятидесяти пяти томов псевдополного собрания сочинений Ленина, расхождениями генеральных линий партии и “ленинских курсов” руководств и кланов разных лет. В любом случае «руководящая и направляющая роль в развитии советской исторической науки принадлежит Коммунистической партии Советского Союза», «партия определяет научные и идейно-политические задачи изучения истории и пропаганды исторических знаний» [«История и историки». Историографический ежегодник. 1975. М.: Наука, 1978, с.5].

В силу этого в СССР ряд основополагающих фактов и концепций подлежал запрету. Несостоятельность основ советского строя привела к крушению СССР, но кадры советской исторической “науки”, пережив ряд связанных с декоммунизацией неприятностей, из удобства, в силу инерции мысли и зашоренности кругозора, взяли круговую оборону большевицкого наследия. Советские традиции русофобии и монархоненавистничества они подкрепили, объединившись, наконец, с западной, тоже разнородной, но тем не менее традиционно либеральной (наряду с советской – демократической и революционной) школой. Озлобленное единство против Империи демонстрирует, к примеру, международный научный коллоквиум 1-5 июня 1998г. с участием историков Санкт-Петербургского филиала Института российской истории РАН и их американских, немецких, французских, британских коллег [«Россия и Первая мировая война» СПб.: Дмитрий Буланин, 1999].

В непрестанных нападках на “неумелую” политику “царизма” наблюдается сразу и непонимание личности Николая II, и неумение проводить сравнения, и пристрастие к неграмотным революционным словечкам от презрения к идее, героям и достижениям Самодержавия. Не отдельные историки, но целые учреждения – академии, институты, филиалы на содержании у демократических режимов оказываются примерно в том же положении, что и при ЦК КПСС. Разница в том, что при либеральном строе работники институтов и филиалов могут сказать о своей зависимости от правящей “партии” лишь в частных разговорах, а не в официальной печати.

В силу этих обстоятельств особое положение занимает монархическая традиция. Она является естественным проводником достижений национальной мысли при Империи, в Русском Зарубежье и РФ – ныне находясь вне зависимости от руководящих и направляющих властных институтов. Кроме того, монархическая традиция, будучи подлинно национальной, обладает антисоветскими преимуществами западной, и антидемократическими былой советской историографии. Академии и институты РФ сейчас так же не способны порочить демократию, как АН СССР – Ленина и КПСС. А история требует того и другого.

Вот почему на примере трактовки личности Сиднея Рейли можно продемонстрировать достоинство именно монархической традиции. Современная версия ритуального убийства Царской Семьи кардинально изменила роль Рейли в событиях 1918г.

Сидней Рейли принадлежал к людям того типа, которых князь Н.Д. Жевахов, ссылаясь на евангельское выражение, звал сатанистами (дьявол человекоубийца и отец лжи). Карьера сатаниста началась с отравления – он заполучил жену с богатым наследством. Будучи химиком, занимался подделкой денег, средневековых документов. Убийства, ненависть, обман – его образ жизни. Родившись в России, он изменяет ей. Первые подозрения на этот счёт связаны с Японской войной, когда Рейли, работая на контору крупнейшего еврейского коммерсанта на Дальнем Востоке, М.А. Гинсбурга, провёл ряд торговых операций, доказывающих его осведомлённость о скором нападении Японии. Ряд историков считает, что Рейли работал на японскую разведку. Он покинул Порт-Артур одновременно с бегством китайского шпиона, работавшего на японцев. Япония напала на Российскую Империю, финансируемая и снабжаемая из Соединённых Штатов и Англии. А Рейли получил английский паспорт ещё в 1899г., после чего въехал в Россию уже как великобританский подданный римско-католического вероисповедания.

Дальнейшая коммерческая деятельность Рейли сводилась, по определению его английского биографа, к непревзойдённым «закулисным играм», даче взяток должностным лицам и журналистам. Однако взлёт Рейли приходится

«История не более определённа и мертва, чем будущее. И прошлое не дальше, чем ваш последний вздох» (Р.Хобб «Миссия Шута»)

Интернет наводнён статьями о генерале Краснове – преимущественно из-за реабилитационных процессов. Им нет числа, потому не берусь судить, перевешивают ругательные статьи или защитнические. Все они одинаково коротки и пересказывают один набор событий с советских или монархических позиций. Статьи советско-демократические (не буду показывать пальцем) повторяют распространённейшие глупости о предательском сотрудничестве с «фашистами» в 1943 г., стремлении Краснова к отделению казачьих областей от России в 1918 г. и всенепременно – об аресте в Гатчине и отпущении советской властью под честное слово в 1917 г.

Монархисты в иных двух словах отрицают попугайские дубли большевицких агитационных штампов, но в обоих лагерях приводятся не необходимые доказательства, а декларации. С «преступным предательством» (1943) и «сепаратизмом» (1918) проще – за отсутствием состава преступлений, предательства и отделения от России. Понятные даже не всем монархистам, эти простые истины заслуживают не перепасовывания отрывками, а самого подробного объяснения. Здесь только один рецепт поможет: «Мой друг писатель. Будь сильным. Сопротивляйся зову сирен. Не пиши посты. Пиши книги» (Р. Хобб «Вампиры в Интернете»).

Осенью 2007 г., написав первый вариант главы «Честное слово генерала», я справедливо решил, что опубликовывать её слишком рано. Целый ряд вопросов остался неразрешённым. За минувший срок добавились новые и со всеми удалось разделаться. Вероятно, со всеми – не до конца.

Есть несколько описаний похода П.Н.Краснова на Петроград, но, насколько мне известно, ни в русской эмиграции, ни в СССР, ни в РФ, ни один историк не разбирал степень достоверности легенды о честном слове, данном генералом Красновым Совету народных комиссаров. Полуфантастическая книга А.А.Смирнова является ущербным исключением ввиду краткости, узости и несерьёзности тематического эпизода.

Сделав честное слово Краснова объектом исследования, пришлось начать настоящий детектив в поиске свидетелей и вещественных доказательств – воспоминаний и документов. Шёл поиск свидетельств, положенных в основу легенды, выяснилась личность первого человека, заявившего об освобождении генерала Краснова под честное слово. Удалось отследить этапы развития легенды во времени и в определённой историографической традиции. Главной задачей являлось выяснение достоверности легенды в последовательности её распространения.

Проблема реальности честного слова генерала Краснова находилась в прямой зависимости от выяснения обстоятельств пленения П.Н.Краснова. За правду об аресте генерала никто раньше не воевал, как и за истинность честного слова. Легче обстоит дело выяснения роли Краснова в побеге Керенского из Гатчинского дворца.

В истории «мятежа Керенского-Краснова» запутаннее всего начало и конец. Старт затемнил Керенский, развязку – Краснов. Казалось, невозможно распутать противоречия показаний пяти главных действующих лиц о ночи с 25 на 26 октября в Пскове и полностью разрешить загадку века о честном слове генерала Краснова. Расследование не закрыто, но, право же, хочется, чтобы в деле не обнаруживалось новых неожиданных поворотов, способных опрокинуть воздвигнутую схему доказательств. Смею надеяться, опрокинуть её невозможно; еж ли только проковырять...

Публикация последней редакции «Честного слова генерала» тоже может оказаться преждевременной, да и несколько неуместной ввиду того, что она представляет собой не первую, а четвёртую главу биографии Краснова (вернее, истории

Первый «Проект Россия» произвёл на меня очень сильное впечатление. Опять же, не сообщая ничего нового (включая очередной Закат Европы), ПР-1 казался очень ценным продуктом современной монархической мысли. Фантастические тиражи радовали и обещали массовый эффект. Завораживала неизвестность автора и сама книга. – «Психотропщина»,  – как теперь выражаются “сторонники” ПР. Я в то время сразу подобрал другое сравнение: книга обладает определённым порогом подавления воли, как у Лукьяненко в романе «Лорд с планеты Земля». Казалось, это неплохо. ПР-1 подводил к Монархии постепенно, искусно, не ударом в лоб. Если огромными тиражами не издают Солоневича, пусть его задачу выполняет ПР. Так можно было радоваться до появления второй книги.

Её отказ от Монархии оказался совершенно неожиданным ударом. Отрицая Самодержавную систему, ПР-2 пришёл к тезису: «Все старые модели изжили себя. Новый мир породил новые условия, которых не было за всю известную историю человечества». Воспользовавшись почтовым адресом в конце второй книги, я накидал письмо автору, представляющее собою мой обычный ответ на заблуждения о Самодержавном типе монархической власти и отправил его 31 октября 2007 г. Не получив ответа, 5 ноября я решил поместить его «на форуме сторонников и противников» в разделе противников 2-й книги http://prevedrussia.ru/discuss/viewtopic.php?t=15

Через 34 минуты мне пришёл ответ от project2008@mail.ru на письмо (с добавлением личного обращения к Проекту) от 31 октября.

 Привожу текст ответа полностью с сохранением опечаток:

«Все варианты власти можно поджелить на два типа, от Бога и от иных источников. Из всех возможных вариантов власти от Бога монархия определяется как самая низшая форма власти, но дело даже не в этом. Дело в том, почему нужно сразу из всего многообразия власти от Бога сразу выбирать низшую форму, так сказать, боготерпимую форму власти, ниже которой уже начинаются богопротивные. Чем хуже власть Церкви? Власть Пророков? Власть Бога, наконец? На каких основания нужно отвергать более высокие формы организации общества? В угоду традиции? Или есть анализ, доказывающий преимущества монархии перед властью Церкви или пророков и прочее?
С уважением, Проект Россия»

Об этом письме я, конечно, помнил, читая недавно появившуюся 3-ю книгу. В её начале нынешний поднадоевший кризис представляется предсказанным ещё в первой книге. Мантия пророка надевается на автора между строчками. Только тогда подумалось: получается так, что кроме них на «Власть Пророков» никто претендовать не может. Как «Протоколы Сионских Мудрецов», «Проект Россия» постулирует, что кроме них, никто не понимает происходящих процессов («ПР» вдобавок ищет “понимающих” людей). До 3-й книги такая мысль «из другого мира» (ПР-3) не возникала из-за гипнотического убеждения обеих книг в бескорыстности намерений автора и Жанн-д-Арковском сверхпатриотизме.

 Исходя из сего, написал ответ на письмо ко мне, подразумевая под Церковью и Пророками не кого-нибудь... а Церковь и Пророков.

6 ноября 2007 г. я отвечал Проекту:

«Для начала, мне неизвестен анализ, который доказывал бы, наоборот, преимущества власти Церкви или пророков, перед монархией; тезис о монархии как низшей из боготерпимых властей основывается на единственном источнике

Теперь бросается в глаза общее.

1) Неизвестный автор.
2) Расчёт на верхи государства, первоначальное распространение среди действующей элиты, затем в массах.
3) Направленность против монархистов, но такая, чтобы увлечь их за собой и скомпрометировать.

Настоящий составитель Сионских Протоколов до сих пор неизвестен. Не знаю, кто пишет Проекты через столетие, но процесс можно сравнить.

«Протоколы сионских мудрецов» принесли идее Монархии вреда, вероятно, больше любого другого революционного документа ввиду текучести агитматериала. В основной массе антимонархической литературы «Протоколы», безусловно, теряются, – по объёму и произведённому эффекту. Но они примыкают к агиткам, названным Красновым дурацкими листками [«Павлоны». 1938 г.]

Предлагаемый подход к «Протоколам» не очень распространён ввиду узурпации информационного пространства борцами со старым режимом, охотниками за провокаторами и прочими “джедаями”. Бурцевы и Сватиковы воображали, будто отыскали создателя «Протоколов» в лице П.И.Рачковского – начальника заграничной агентуры Департамента Полиции. Не имея прямых доказательств, сии борцы за еврейское счастье рвались разоблачить замысел кровожадных монархистов по изничтожению евреев. “Джедаи” изначально взяли ложный след, воюя с ДП и А.Хитлером: лопух Бурцев в подзаголовке своего «Доказанного подлога» поместил: «Рачковский сфабриковал «Протоколы сионских мудрецов», а Гитлер придал им мировую известность».

Член меньшевицкого ЦК Б.И.Николаевский, пользующийся заслуженной славой историка и знатока масонства, писал 30.8.1964 г.: «Самая тщательная проверка обвинений, которые тогда [на Бернском процессе] выдвигали против Рачковского, показала их необоснованность»,

«Весь анализ общей обстановки решительно говорит за полную неграмотность утверждения о Рачковском как авторе или покровителе “Протоколов”»
[«Евреи и русская революция» (ред.-сост. О.В. Будницкий). М., 1999, с.223-225].

О Бурцеве лучше и не скажешь. На обложке «Доказанного подлога» (Париж, 1938) помещено высказывание председателя Бернского суда В.Мейера: «Я, судья, считаю «Протоколы сионских мудрецов» подделкой, плагиатом и бессмыслицей». Версию Сватиковых и Бурцевых иначе как бессмыслицей назвать и нельзя.

Иной уровень понимания проблемы можно найти у Николаевского, интервьюера ряда руководящих лиц русского масонства. К сложному переплёту рассчитанных интриг вокруг «Протоколов» он относил направленность их «против Николая II». Более подробным рассмотрением деталей и выводов Николаевского я занимаюсь понемногу, напишу много позднее.

Пока можно согласиться в главном: фабрикацией «Протоколов» наносился удар по Государю и Верным ему. «Протоколы» не составляли монархисты. Рачковский, никогда не увлекавшийся еврейскими заговорами, был не так глуп, чтобы создать легко разоблачаемую фальшивку. Рачковский – близкий друг И.Л.Горемыкина и, подобно ему, всегда верно служил Империи.

Плохо завуалированный плагиат «Протоколов» метил сразу в двух русских зайцев:
А) Завести монархистов в фантастические дебри.
Б) Дать “джедаям” обвинить монархистов в новом “кровавом навете”.

Последователи Нилуса при всём желании не смогли представить ничего в пользу «Протоколов» и их распространения. Зато по ним видно как «Протоколы» настраивали монархистов против Имперского правительства, дозволявшего еврейские вольности и не желавшего класть в основу своей политики ложные «Протоколы», – чего хотелось Нилусу и его сторонникам [Стрижев А.Н. «Сергей Нилус: тайные маршруты» М.: Алгоритм, 2007].

Таков был замысел: в составлении «Протоколов» использовались приёмы, убедительные для монархистов. В них содержались совершенно правильные утверждения – иначе нельзя было увести монархистов... в пропасть. При всей разнородности «Протоколов» и «Проекта Россия» они схожи не только процессом появления и нацеленностью (по крайней мере на первом этапе).

Как и «ПР», «ПСМ» “мыслят” столетиями и континентами. Говорят о разрушении государств развращением и разложением их населения.

Обрывки из «Протоколов»:

«Наша цель уже в нескольких шагах от нас»

«Когда этот цикл окончательно

Сочинители исторических романов продолжают ставить себе в заслугу то, что своими фантазиями они “оживляют” персонажей прошлого. Так прямо хвалится Хинштейн, смешивая и взбалтывая красочные домыслы с документами ФСБ. По моему убеждению, такие приёмы, напротив, убивают настоящее в людях, превращая их в овощи воображения. Нераздельность версий и вымысла в таких случаях всегда сочетается с игнорированием точно установленных сведений: Хинштейн родил Краснова в 1889 году и возвёл его в генерал-лейтенанты, в довершение назвав «едва ли не самым оголтелым последователем фюрера». Видимо, Хинштейн равнялся на сирену Керенского и Корнилова Фёдора Баткина, записавшего Краснова в без пяти минут как военспеца РККА [А.Е. Хинштейн. Подземелья Лубянки. М: Олма-пресс, 2005].

Сочинения на историческую тему в пропагандистских целях практиковались в СССР, и ещё более на мутной перестроечной волне, как её зовут сталинисты, держась за «правдивейшие» текста вождя народов. В волне попадались и самые симпатичные изображения генерала Краснова в Гражданской войне в качестве атамана – С.Ю. Рыбас «Пепелище» (1990), но чаще встречались нечистые силы Пикулей, разновидности мерзостей Юлиана Семёнова («Синдром Гучкова»), продолжателем дела которых решит стать Радзинский. Не касаясь Краснова, они задавали моду и правила игры. В волне выбивались и пересекались всякие течения, в 1990-м – пик увлечения Троцким, продолжающаяся мания реабилитаций, недолгая мода на масонов. Переиздания не обходятся без модных поправок в комментариях. Борются с тяжёлым наследием старого режима: Будённого нельзя и похвалить, чтобы бдительные историки не напомнили о ложном культе личностей и заслугах Думенко и Миронова [И.М. Калинин. Под знаменем Врангеля. Ростов н/Д.: Кн. изд-во, 1991].

Вот среди всех этих различных течений и погоней писателей за модой только и могло родиться «это». – Е.Ф. Лосев. Миронов. М.: Молодая гвардия, 1991. В ЖЗЛ, оказывается, выпускали исторические романы. Ибо это точно не документальная повесть, даже при обилии документов.

Ф.К. Миронова реабилитировали ещё в 1960-м, но он теперь фигура популярная, отсюда старания попасть в струю перестройки. Сочинение вышло презабавное по полёту фантазии автора, влезшего в голову красного командарма и путешествующего по его воспоминаниям куда только вздумается. Фантазия Евгения Лосева то опускалась из отрочества Миронова на грешную землю опровергать клевету Будённого, будто Миронов не вёл революционную работу в 1906 г., то отрывалась в пределы свободного художественного вранья, и  налетела на Краснова.

Е.Ф. Лосев в очередной раз переместился к «Фильке», перегонявшему в степи скотину, и вдруг разглядел «в лиловатой дымке» пароконную подводу. И появился из лиловатой дымки «подросток, Филькин ровесник» – «принц» Краснов (на три года старше Миронова) и его 12 летняя сестра – пришельцы «из другого мира». Красновские лакированные голенища Миронова прямо ослепили, а от фуражки с офицерской кокардой, военного френча с золотыми пуговицами он ошалел. Кучер Красновых распряг лошадей, чтобы напоить их рядом с мироновским «табуном» коров.

«Кукольно разодетая» сестра Краснова захотела вишен из чужого сада, и поскольку «братик» за ними лезть не захотел, то «Филька» нарвал ей полную фуражку и поспорил с Красновым по поводу, «кто же вишни моет» и в такую жару носит сапоги – «это не по-хозяйски». В ответ Краснов расхвастался:

« – Да у меня таких сапог – десять, сто, тысяча пар... Я могу ими одеть полк, два полка... Ты разве не слышал про косяки коней и отводные земли Красновых? Мой отец...»– дальше Миронов прослушал, увлечённый попаданием вишен в «розовые губы».

Наступающее 380-летие г.Красноярска обязательно будет отмечено праздничными мероприятиями и культурно-массовыми программами. Традиционно, каждая круглая дата в истории города отмечается выходом в свет научных работ, рассчитанных предоставить наиболее полную информацию о прошлом и настоящем Красноярска.

Особенности подходов авторских коллективов, претендующих не только на историзм, но на последнее слово в науке нашего города, удивляют явной несамостоятельностью мышления. Заметно, что официальных красноярских историков отличает приверженность старым советским схемам, предубеждённость и применение двойных стандартов. Эти нежелательные особенности городских хроник получили широкое распространение. К примеру, их можно выявить по книге, выпущенной к 375-летию Красноярска под патронажем КГПУ и городской администрации: «Красноярск: этапы исторического пути» издательством «Буква», 2003.

Написание беспристрастной и неполитизированной истории было невозможно в годы существования СССР. Это положение сохраняется до сих пор в изменённом варианте, когда партийный и марксистский подходы к историческому материалу разбавляется апологией демократических реформ.

Доктора (и кандидаты) исторических наук, совместным трудом создавшие официальную историю города, настаивают на строго научном характере исследования и добросовестности авторов. Под наукой подразумевается атеистический характер статей и рассмотрение тенденций развития города и страны единственно сквозь призму борьбы классов, “прогрессивных” демократических взглядов исторических личностей и общественных групп, “освободительного” движения и безудержной критики “царизма” и Российской Империи. Привязанность к советским шаблонам и зашоренность мышления не позволяют взглянуть на людей и события в реальных обстоятельствах времени и места, приводят к примитивизации истории. Создатели официальных «Этапов исторического пути» односторонне представляют картины из жизни города, вызывая неприязнь к Красноярску в России, чтобы показать небывалый прогресс Красноярска в СССР. Вызывая антипатриотический эффект, непорядочные историки не опускаются до подмены фактов, а используют двойные стандарты.

У докторов наук только при Российской Империи уклонение от уплаты налогов, склонность к их занижению, говорит о социальном протесте против государственного строя. Вечный характер таких уклонений не даёт основания для подобного рода “доказательства” общественного недовольства, но если авторы посчитали этот критерий научным, его необходимо было бы применить для характеристики Красноярска в Российской Федерации. Разумеется, для демократии такую характеристику государства авторы не использовали. Зато такие же подтасовки сделаны для Российской Империи в случае со взятками и бумажной волокитой чиновников: неужели доктора наук считают, что это пережиток “тёмного прошлого”? Или что только при монархии наблюдается неприличное поведение скороспелых нуворишей, заодно нещадно эксплуатирующих (не предоставляющих рабочие места, эксплуатирующих, и точка) народ? Демократических аналогов историки не приводят, зато неприлично много места уделяют рукописным обличениям властей, общества, капитализма и людских пороков, чревоугодия даже. В наши дни подобные рукописи заменяет Интернет, однако близки к нулю шансы на то, что творчество оппозиции XXI века займёт столь же видное место в истории Красноярска, как либеральные метания XIX в. Двойные стандарты показывают не только антиисторический характер создаваемой ретроспективы жизни красноярцев, но и бесчестность обличений и обличителей.

Эти же авторы так переходят к революционному перелому: «С победой Советской власти начинается новый этап в истории Красноярска. Вместе со всей страной город прошёл через эпохальные преобразования, превратившие Российскую империю из страны с преимущественно аграрным населением в могучую индустриальную державу, открывшую для всего мира новые формы для социального и политического творчества масс» (д.и.н. В.И. Фёдорова). Главы о новой жизни и великих достижениях советской власти написаны на таком искусственном контрасте. Создаётся впечатление, что наши доктора наук даже не слышали о русском экономическом чуде начала ХХ века, когда можно было усмотреть недостаточность развития России в сравнении с самым коротким списком “передовых” стран по уровню жизни и объёму производства. Ни о чём подобном нельзя и мечтать теперь, после применения новейших и “самых прогрессивных” форм общественного устройства. Красноярские историки, занимаясь героизацией поведения горожан в эпоху СССР, указывают на громадные человеческие и исторические издержки и вместе с тем надеются примирить читателя с коммунистической эпохой.

Несколько порадовала книга А.С. Гаспаряна «ОГПУ против РОВС» М.: Вече, 2008, новейшее исследование по истории Белой эмиграции и продолжению её противостояния с советской властью. Действительно хорош непредубеждённый разбор личности генерала Скоблина, его поступков и окружения. Сравнение с предыдущими работами, где рассматривается деятельность РОВСа (Гончаренко «Белоэмигранты между звездой и свастикой», «Незримая паутина» Прянишникова) выходит в пользу Гаспаряна. Ему удаётся доказать, что нет никаких достоверных доказательств измены Скоблина. По совокупности аргументов, от лёгких до неопровержимых, выходит, что со Скоблина должны быть сняты категорические обвинения, а возможно, и полностью восстановлено его честное имя. Следует надеяться на появление новых материалов к данному расследованию.

Обращает на себя внимание факт, что если всё касающееся РОВСа подробно и предельно убедительно обосновано и доказано, то объяснительные заметки о всём Корнилове и всём марте 1917 года вызывают одни недоумения. Задерживаюсь на этом, поскольку РОВС – не совсем моя специальность, а 1917 год самое то. Так как книга не о революции, то вступительные разъяснения Гаспаряна с мартом и Корниловым носят не основной, а вспомогательный характер, своего рода “бесплатное приложение” к основному детективу «ОГПУ против РОВС». Корнилов и Март нужны, чтобы показать истоки конфликта Гражданской войны, выявить патриотизм и самоотверженность Белых генералов, показать особое значение Скоблина как командира Корниловского полка. Не сомневаясь в том, что Гражданскую войну вызвало свержение монархии, Гаспарян касается этой первопричины и не выдерживает правил и принципов, положенных в основу его исследования. Автор ставит целью отбить обвинения в соучастии в революции и демократическом разрушении России двух генералов, основоположников Белого движения – Алексеева и Корнилова. Сделать это вообще не представляется возможным. “Снимать” обвинения с Корнилова и Алексеева Гаспарян предпочитает не как с РОВСом и Скоблиным, т.е. разбором всех источников и логической проверкой на достоверность, а поношением других исторических персонажей и выдвижением на первый план самых сомнительных фактов.

Хорошо бы уточнить насчёт «простого вопроса»:

«а что стало бы с Царской Семьёй, преданной всеми, если бы в Александровский дворец ворвались «революционные солдаты», остановленные «генералом с красным бантом в петлице»?»

Какие сведения есть насчёт того, что Корнилов кого-то останавливал? Нигде не приходилось такого встречать. К примеру, в последней биографии Корнилова (Ушаков А.И., Федюк В.П. Лавр Корнилов. М.: Молодая гвардия, 2006. ЖЗЛ) тщательно разобраны обстоятельства ареста и проверены на достоверность все существующие версии. Биографы называют «слухами» то, что толпа собиралась расправиться с Императрицей и Её Детьми. В связи с этими слухами Корнилов и Гучков посетили Государыню 5 марта, а арестовали 8 марта, уступив давлению Совдепа.

Дело не только в этой т.н. “измене” Корнилова, а в связи с заговорщиками до Отречения и в его особом революционном рвении, которое не ослабнет даже в кубанских степях (вне зоны действия общественного психоза). Множество примеров приведено в статье «Стежки-дорожки Лавра Корнилова» (http://www.pravaya.ru/look/13467), дополнительные факты есть у меня в «Триумфе» и не только там. Из них Гаспарян опровергает всего один – с галлиполийскими палатками, и ничего более ему не удаётся. Конечно, и в «Стежках» Фомин передёргивает, отказывая в подвиге белогвардейцам – нельзя ставить в пример офицеров, оставшихся в стороне Гражданской войны тем, кто отдавал свои жизни за Россию в неравном бою с советской властью. Ещё неожиданно слабо осведомлены авторы указанной биографии Корнилова, склоняющиеся, что он был и остался монархистом. Так у любого исследователя можно найти недоработки. Вернёмся к «ОГПУ против РОВС».

Запись капитана Булыгина, приводимая А.Гаспаряном

«После ареста Государыни я сказал своим близким, что в случае восстановления монархии мне, Корнилову, в России не жить. Это я сказал, учитывая, что придворная камарилья, бросившая Государя, соберётся вновь. Но сейчас, как слышно, многие из них уже расстреляны, другие стали предателями. Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я – казак. Казак настоящий не может не быть монархистом».

– Во-первых, не самая правдоподобная запись. Для оправдания Корнилова после его гибели можно было записать что угодно. Но дело даже не

Самодержавный тип монархической власти отличается от других типов, деспотического и абсолютистского, рядом особых качеств. Ведущие авторы государственных теорий на основе богатого исторического материала вывели основные различия между ними, преимущества, недостатки и закономерности. В несколько упрощённом виде их можно представить в таблице с тремя типами власти:

                                                              Абсолютизм            Деспотия                 Самодержавие
Система Престолонаследия                       -                              +/-                              +
Подготовка Наследника                              -                                -                                +
Законность                                                   +/-                             -                                +
Подчинение Монарха Богу                         +/-                             -                                +
Верховная Власть Монарха                        -                               +                               +

Абсолютная монархия мало чем отличается от диктатуры: этот строй, обычно не отличается долговечностью, диктатор носит титул монарха, но не обладает качествами подготовленного Государя, не может передать эти качества. Решающую роль играют свойства личного характера коронованного диктатора, роль большую, нежели национально-исторические начала. Примерами служат римские императоры; особенно характерны Наполеон и Пётр I: у последнего было престолонаследие, но он его уничтожил, а Наполеон, напротив, всеми силами пытался установить свою династию – и тоже ничего не вышло. Понятно, что у обоих государственная система основывались на личных особенностях, без которых не могла существовать, и оба национальным путём не шли – один рождён революцией, второй возлюбил Европу.

Деспотическая монархия – самовластная, не ограниченная идеалами и законами, ставящая целью благо правителя, а не умножение достояния нации. Престолонаследие здесь возможно, но монарха не обучают искусству

Русское монархическое сознание начала ХХ века (по материалам периодической печати)
.

Образ монархического строя, при котором существовала Россия от своего образования на протяжении столетий и во многом благодаря которому она сохраняла свою самобытность, ускользает от современных представлений общества. Притом, что история России фактически является историей монархии, недопустимо обхождение установленными прежде советскими оценками, предубеждённый настрой которых не допускает объективности. Демократические оценки внесли мало нового, поскольку считается выгодным исключить монархические идеи и саму вероятность государственного устройства, противоречащие принятым в большинстве стран мира трафаретам. Между тем, такое понимание прошлого принижает ценность всего цивилизационного хода Русской государственности и культуры.

К началу ХХ века Русское монархическое правосознание и его представляющая государственная форма пережили множество стадий эволюционного процесса, отклонений в развитии (что выражалось ослаблением власти Государей и децентрализацией управления страной, либо насильственной централизацией и заменой самодержавия абсолютизмом) и органического возврата к естественному. К этому времени принципы монархического правления, которыми продолжали руководствоваться русские монархи, были теоретически обоснованы (Н.И. Черняев, Л.А. Тихомиров, П.Е. Казанский и др.).

Это эволюционно-эмпирически достигнутое сознание из всех политических течений России в начале ХХ века закономерно выделялось именно наличием знаний, умений и навыков, выращенных на национальной почве, не перенятых у иноземных государств, их теоретиков. Монархическое сознание было в первую очередь религиозным, исторически осмысленным, патриотическим не по моде, а через видение в России того, что действительно вызывает любовь. Всё это вместе составляло национальное, шире говоря – монархическое сознание, требовавшее, что «любовь к Царю, народу русскому и родине, эта святая – чистая таинственная связь с Родиной, с Царём богодарованным, должна бы особенно всеми чувствоваться» [«Сусанин» (Красноярск), 1907, №1].

Целостность и творческая жизнеспособность каждого элемента триады «Вера. Царь, Отечество» обеспечивались доверием нации к Власти, исповеданием идей, издревле определяющих национальное мышление и нестяжательной работой на местах. Носителем всех прочих политических течений, безусловно, являлась интеллигенция. В свою очередь, «русский интеллигент лишён национального самосознания, ему чуждо русское национальное чувство… Его ежедневное чтение – левые инородческие газеты. Ими он услаждается, от них заимствует свои воззрения» [«Сусанин», 1910, №8].

Несовместимость с монархическим сознанием закономерно привела к непрекращающемуся противостоянию с властью, самым различным способам её дискредитации, создания нездоровой атмосферы т.н. называемого общественного мнения. Монархомахические настроения политических партий не оставляли места ни созерцательной работе, ни достижениям мирного средообразующего характера, ни упрочнению идейных связей групп общества.

Русское монархическое сознание начала ХХ века упорно отстаивало идеи национализма, утверждая русскую самосознательность. Монархисты понимали принятие чужих, не национальным идей за отказ от личной творческой работы и духовного родства с собственным народом. Лев Тихомиров в «Московских ведомостях» писал: «Наша личная работа, всё равно, одобряется она или не одобряется, даёт ли “популярность” или приносит только брань и преследование, – становится с того момента национальною, производит действие, входит в капитал национального развития»  [Л.А. Тихомиров "Христианство и политика" М.: Алир, 1998].

Текст исследования "Конкурентоспособность монархической идеи в современном обществе", с которым я выступал 28 марта 2007 года на Всероссийской научно-практической студенческой конференции, посвящённой 55-летию КрасГАУ. По счёту, моя конференция №7. По социологии - первая. Без этого опроса называлось бы что-то вроде "основные непонимания монархии". Размер текста ограничен форматом конференции. Надо сказать, больше всего в опросе надеялся на вопрос о ненужности Г. Думы и партий. Так и вышло - 87% считают их не нужными! Цифра получилась близкой к реальности. На выборах в законодательное собрание Красноярского края по официальным данным проголосовало 37%. А когда подсчитывали по ходу дня к 17 ч. было 20%. Можно подумать, ещё половина ломанулась вечером, - в это время на выборы почти никто не идёт. Повод для радости - отказ от выборов есть отказ от демократии.

КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ МОНАРХИЧЕСКОЙ ИДЕИ В СОВРЕМЕННОМ  ОБЩЕСТВЕ

В современном сознании широко утвердилась мысль о превосходстве демократических идей и республиканской формы правления. Демократию представляют как власть, превосходную по сравнению со всеми остальными её видами, и универсальную, годную для всех стран и наций. Однако для того чтобы выяснить, действительно ли демократия обладает такими качествами, необходимо провести сравнительный анализ с другими формами правления и через всегда обеспечивающую развитие конкуренцию  доказать (или подтвердить) её значимость, улучшить сравниваемые показатели.

Разбору этого вопроса посвящено следующее социологическое исследование. В качестве альтернативы представлен монархический принцип, наиболее ярко отличающийся от демократического.

В опросе, проведённом в ноябре 2006 г. в нескольких районах Красноярска приняли участие 100 респондентов в возрасте от 15 до 72 лет. Результаты исследования показали, что в вопросе о необходимости реставрации монархии в России 51% опрошенных ответил утвердительно: «да, России нужен сильный правитель» и только 31% - что монархия устарела и Россия нуждается в демократии. В вопросе о Верховной власти сложились в те же 30% считающие, что она должна принадлежать всему населению, как в настоящее время.  За династическую монархию высказались только 3% опрошенных, 20% считают необходимым авторитарный тип власти с выборным, но пожизненным правителем, а 42% за вариант конституционной монархии – когда Верховная власть поделена между народом и не выбираемым правителем. Более того, 78% респондентов считают Государственную Думу, работу политических партий и их выборы нецелесообразными: «партии работают на себя», 13% убеждены, что партии обеспечивают развитие России, а 9% не определились в этом вопросе. Если исключить  из общественно-политической жизни Госдуму, партийные выборы, то из демократических институтов и ценностей останется фактически только президент и его выборы, а также пакет многочисленных свобод: слова, печати, совести, собраний. При этом, если исправить явную необразованность населения по части преимуществ династической самодержавной власти по сравнению с президентской, то в вопросе о государственном строе монархия способна предоставить альтернативу республиканской форме правления в своём идеологическом, научном и практическом содержании. Система престолонаследия, в отличие от президентских выборов, не ищет подходящего правителя, не выбирает (значит и не может ошибиться в выборе), а  создаёт всеми имеющимися средствами и силами лучшего правителя. Популярны упрёки в опасности такой передачи наследнику, независимо от его талантов и способностей, но в подобных утверждениях не учитывается, что подготовка наследника превышает уровень готовности любого кандидата в президенты, не обладающего опытом государственного управления; кроме того, престолонаследие не передаёт власть кому бы то ни было по старшинству в династии, главным назначением династической системы при самодержавной монархии является передача власти лучшему, наиболее приближённому к идеалу правителю. В случае же рождения неспособного править (шансы на что чрезмерно малы), такой не будет править, т. к. не будут соблюдены все монархические принципы и правила.