Это цитата сообщения
Avine Оригинальное сообщениеМинифик
болезненно. Отчаянно.
Я иду на работу и вглядываюсь в витрины, смотрю на своё отражение и врезаюсь в прохожих на улицах, потому что не вижу ничего вокруг.
Я боюсь за него слишком сильно. Остро.
Я покупаю все газеты, журналы, надеясь прочесть хоть где-то что-нибудь, последние новости, любые слова, упоминания его имени.
Я скучаю по нему чересчур часто. С обидой.
Я не понимаю, как можно было передать мне лишь короткую записку, записку, которая не говорила ничего. Почти.
Я помогала в годы войны Ордену Феникса всем, что было в моих силах. Я привыкла беспокоиться, отчаиваться, это состояние врезалось, въелось в кожу, я не ложусь спать, пока не выкурю сигарету, сидя на подоконнике. Послушайте, должна же в этом мире быть справедливость?
Ночи длиной в три-четыре часа сна. Крики, сумасшествие, убийства. Я практически не помню, я держу в руках чашку зелёного чая и говорю себе, что «Джинни, солнышко, ты же вцепилась в эту свою влюблённость в Гарри, как чёрт знает во что», а потом призываю себя же «Давай уже, остынь. Он – общенародная ценность».
Война закончилась. Во всяком случае, основная часть. Гарри победил Волдеморта; прекрасно. Небо снова синее, солнце опять светит ярко, все вспомнили, что значит просто жить. Кроме меня.
Рон и Гермиона пришли однажды в парк, мимо которого я обычно хожу на работу. Они молчали – он курил, она нервно теребила в руках серебряную цепочку. Я давно, очень давно ждала этого. Я прождала их почти пять лет. Я бесилась от бессилия, я спрашивала, почему мне было нельзя, я кричала, что лучше умру с ними.
Гермиона вздрогнула, когда я осторожно подошла к ним. В глазах Рона была вековая усталость.
- Я просплю две недели, - поделился он со мной своими соображениями по поводу дальнейших действий. – Мы победили, понимаешь?
- Да, - просто ответила я и удивилась, когда поняла, что плачу.
Гермиона улыбнулась краешком рта.
- Гарри сказал, что ему надо пока никого не видеть. Но он вернётся, правда.
- Он просил передать тебе записку.
«Постарайся понять». Чудесная записка. Я пытаюсь понять уже пять лет, пять пустых чертовых лет. Я выкурила, кажется, миллиард сигарет. Я выпила полужизненный запас зелёного чая. Я съела горы грейпфрутов. Я чуть не рехнулась. Я говорила с чайником. Я рассказывала ему, что всё это дерьмо – мой личный Азкабан. Он меня понимал, вроде бы.
- Да, - согласилась я.
- Гарри тоже скучал по тебе, - проницательно глядя на меня, заметила Гермиона.
- Да, - повторила я. – В штаб-квартиру?
- Мы там уже были, - Рон пожал плечами и достал ещё одну сигарету. Дурацкие у него сигареты были, кстати. – Теперь на отдых. Мы же предупреждали заранее, что вернёмся.
- Я знаю, - я тоже пожала плечами. – Тогда что сейчас?
- Всенародный праздник. – Мне только показалось, или Гермиона действительно сказала это с ненавистью? – Гарри поэтому и сбежал.
- Что, Тёмный Лорд был герою предпочтительнее обезумевших от радости волшебников? – зло прищурилась я.
- Да, - серьёзно ответил Рон. – Да, Джинни.
И я ему поверила. И опять заревела.
Я люблю его слишком отчаянно. Я привыкла любить его так. Я привыкла ждать его, беспокоиться о нём. Это единственное постоянство в моей жизни. Наверное, я и люблю Гарри именно за это.
Я хочу, чтобы он вернулся. Я работаю на автомате.
- Джинни! – громко говорит мне Фред. – Тебе ещё не надоело?
- Да, Фред прав. – Джордж улыбается. – Сколько можно уже?
- Пожизненно.
- Да ну тебя! – Они отмахиваются от меня одновременно. – Жизни надо радоваться, понимаешь? Ты помнишь, что значит радоваться?
- Наверное. – Я смотрю на глубокий шрам, перерезавший Фреду всю левую щеку. На левую руку Джорджа – на ней недостаёт двух пальцев. На выцветшие волосы. Только глаза такие же яркие. Это немного примиряет с действительностью, хотя и не спасает. Я вспоминаю могилу Чарли, улыбку Билла, когда ему разрешили переехать жить во Францию, седые волосы отца, заплаканное лицо матери – да, я хорошо знаю, что значит радоваться жизни.
Всё это кажется мне не таким страшным. Гарри не было уже два месяца. Я чувствовала себя так, будто меня раскрошили на мелкие кусочки. Я хотела выгрызть звёзды и сыграть ими в любимые шашки Рона. Мне хотелось заменить себе сердце.
Мне хотелось увидеть его.
Может быть, я бы поняла, что моё помешательство того не стоит.
- Наверное, - Фред фыркнул. – Надо тебя развлечь. Ммм… алкоголь?
- Ты что, - с напускным негодованием сказал Джордж, - она и так Клондайк вредных привычек. Эй, Джинни, ты куда?
- Пойду проткну себе голову пером. Может, от этого станет веселее?
- Не думаю, но попробовать можно, - бодро отозвался Фред.
- Удачи, - пожелал Джордж.
***
Я хотел написать ей.
Мерлин, да я и писал ей. Длинные тоскливые письма, а потом бросал их.
Я хотел увидеть её. Я запрещал себе это постоянно.
Рон и Гермиона смотрели на меня сочувственно; иногда я готов был их задушить. За то, например, что они почему-то всё же вместе.
Читать далее...