РУКИ-ВОДА

Лежу,
Заскучавшая…
Асфальтовая серость,
Прямо скажем.
Ну и ладно!
Так и надо…
Улица – я же.
И лежать бы мне
Дальше,
Заплетая
В косы
Трамвайные
Рельсы,
Да вот, поглядите,
Возник человек.
Седой.
С небольшим ведром
И руками-водой.
По камешкам
И ухабам
Моих
Худощавых плеч
Потекли руки
Медленно,
Отказываясь течь;
Холодный
Изведранный
Весенний поток
Поблестел
К скулам
Моих
Тротуарных ног…

Бывает,
Что и улица
Засыпает.
Спит, и чего ей
Только
Не снится:
То она,
Понимаете ли,
Птица,
То – машина,
По себе же
Мчится.
Да…
Только с ней
Необычного «чего»
Не случится
Никогда!
Ты улица?
Ну и лежи себе,
Серая,
Улицей!
Нечего
Выдумывать,
А то ведь
Снятся же потом
Всякие глупости…

Написано: Ramambaharoй.
[460x688]

ОДНАЖДЫ ПОЗДРАВИЛ


Сотый магазин.
На прилавках:
Диски,
Игрушки,
Тазы и сосиски,
Ботинки,
Подушки –
Свалка!

Я зашла;
Мне навстречу
Дядя печальный
В очках.
Я в сотый раз
Сказала:
«Мне бы книгу…»
Дядя, просияв:
«Книгу? Книгу! Ура.»

Побежал
По скользкому полу,
Придерживая на ходу
Руками голову,
И скрылся за стеллажом.
А я, пока ждала,
Ковыряла
Какой-то блестявый диск
Маленьким
Перочинным ножом.

Прибежал очкастый:
«Ждешь?» -
«Жду.»

Протянул мне книгу,
Улыбаясь.
Я сказала:
«Спасибо.»
А он не услышал:
«Ась?»
А потом понял,
Что произошло,
Медленно ко мне
Подошел
И шепнул мне
В самое ухо:
«Ты хорошая.
Поздравляю.»

Нажужживая
Что-то грустное,
Дядечка усталой
Пчелой
Ушел, за полки
Спрячась,
И заплакал,
Наверное,
От счастья.

Я у дверей
Подумала:
«Не плачьте…»
Но, почему-то,
Не сказала вслух.

А придя домой,
Вскипятила чаю,
Капнула собой
На скрипучий стул,
Раскрыла книгу –
Читаю.

Не читается:
В голове –
Дядиной песни
Рой.

Сижу вот теперь
Над раскрытой
И никак понять
Не могу:

Дядечка
То ли меня
Поздравил
С книгой,
То ли книгу
Поздравил
Со мной.

Написано: Ramambaharой.
[700x524]

НЕЛОШАДЬ

Устроились
На шее
У меня
Два
Кривоухих
Пня.

Один – ногой
Мне на макушку
Наступил,
А второй –
Какую-то
Гадость мне
На плечо
Пролил…
И размазал –
Зараза!

Я иду,
Согнувшись
Под жирностью
Старых пней,
Скребу носом
По земле,
Пресмыкаюсь
По ней.

Колени –
В кровь
Изрезали
Камни;
А они едут
Себе
Преспокойно
На мне.

Довольно!

И я ка-а-ак
Взбрыкну!

Попадали
Жирные пни,
Закричали
Мне вслед:
«Ну!
Не!
Ни!»
Побежали,
Разгрязнивая
Лужи,
Шлёпая щеками
Друг друга
По спине.

А я хохотнула,
Оттерла гадость
С плеча…
И поскакала
Дальше,
Всё ещё
Хохоча.

Написано: Ramambaharой.
[640x480]

В РУБАШКЕ

Средним
Утром
Один
Дядечка
Решил вдруг
Успешным
Стать.

Достал рубашку
Побелее,
Отгладил,
Надел поспешно.
В брюки вскочил,
Ботинки не стал
Зашнуровывать.

Вышел на улицу,
А там
Столько народу,
Что не видно
Напротив дом.
Люди подбежали,
Встали кругОм
И завопили,
МашА палками.

А дядечка стоял
В изглаженной
Белой
Рубашке
Под градом
Словесных палок,
И на него
Сыпалось,
На несчастного:
«Ты жалок!
Ты жалок!
Ты жалок!»

Глаза его
Округлились
И, не отпрашиваясь,
“Вышли на минутку”
На лоб
И заслезились
ПОтом
По лицу.

«Не надо было мне
Выходить на улицу!»

Рот окривел
И заплакал.
Грязный поток
Наимутнейших
Жалоб
Дядя сдержать
Не мог:
Упал на колени
В брюках;
Закорчился
И издох…
Умер.
И сразу
Противно запАх.

Люди
Быстренько
Позажимали носы
Пальцами:
«Фу-у!
Фу-у!»
Поглядели
Немножко
На труп
И разошлись.

Написано: Ramambaharaой.
[699x479]

КАК НАВАРИТЬ УХИ

Погрузились
В рыбу ногти.

Рыба,
Шамкая,
Зажевала руки мои
По локти.

А теперь вот
Лежит,
Потрошёная,
Ароматит
На всю квартиру.

Кот подлопатил
На кухню;
Уложил лапы
На
Стол:
«Дай рыбки,» -
Мол, -
«А?»

- Не, толстый!
Я уху варить
Буду!
Видишь,
Приготовила
Специальную
Посуду.

Котище заворчало
И потерлось по паркету,
Как старое мочало.

(Совсем совести нету!)

А я
На плиту
Взволоку кастрюлю…
Нет, ведро!
Лучше - корыто
Или котёл…

В общем,
Найду, что побольше;
Побросаю туда овощи,
Уложу рыбку.

Так, чего же еще?
Лист сельдерея
Для запаха –
Хорошо!

Соль осторожно
Несу на крае ножа.
Перца много
Тоже нельзя.

Блюдайте пропорции -
Выйдет уха!

Вы спросите,
Как из блестящей
Скользкости
Получилось это
Замечательное
Блюдо?
А я своих секретов
Раскрывать не буду.
Скажу только:
Для того, чтобы
Получилась уха,
Нужна стойкотвердость
И немножко ума.

Написано: Ramambaharoй.
На фотогрфии: незнакомец. очевидно, поэт.
[466x699]

БЕС КУЛЬТУРИЯ


В театре, говорят,
Постановка хорошая.
Дай, думаю, схожу,
Отдохну –
Буду на человека похожа.

Села на свой
Адцатый ряд,
Глазею на прожекторы –
Хорошо горят!
Кто-то по сцене
Бродит:
Туда, сюда…
Тут явно что-то
Происходит!

Лысый человечишко
Вдруг закричал:
«Халатова пропала!
Испарилась!» -
Поперхнулся
И замолчал.

Я к сцене
Спустилась,
Говорю: « Что такое?
Пришла культурно
Обогатиться,
А тут…»

Лысенький меня
За руку схватил,
Цокнул языком,
Кому-то швырнул:
«Сгодится!» -
И куда-то
Меня потащил.

«Вы… Вы – что?» -
Возмущаться пыталась…
Бесполезно.
Криворотый
Болезный
Прослюнявил мне
Скрипло на ухо:
«Войнуетесь?
Да вы не войну-
Йтесь!» - и
Пихнул меня
Прямо на сцену.

Что дальше?
Я ведь даже
Роль не читала…
«Люди…» -
Состорожничала, -
«Скажите, о чем спектакль,
Для начала.»

Недоуменные взгляды,
А на первом ряду –
Кусок сала:
Сидит, жует
Какую-то гадость:
«Играй! Я платил!»
Своими дмитровскими
Сардельками жену
Тощую, как палку,
За руку ухватил.

Слышу, кто-то
Шепнул:
«А спектакль-то
Про войну…»

Хорошо.
Покажу вам.

Глянула на эту
Мёрзлоликую
Толпу:
«Нет…
И молотком
Не выбьешь из них
Слезы…»

Тётки худые
(Или толстые),
Как недоенные
Козы:
Сидят, ждут.
Когда к ним придут?
Когда – вспомнят,
Когда – обратят внимание?

А эти, что мужчин
Носят наименование:
Выглядывают из
Щек,
Из-под умных
Морщин,
А думает-то
У всех не макушка,
А низ.

«Что» - говорю – «мне
Рассыпаться
Кровавыми головами
Тех, кто погиб,
Перед вами?
Может быть,
Мне самой
На войне
Побывать,
А потом
Живой относительно,
Приползти
И рассказать?
Всё, хватит!
Вам, козонизые,
Не понять!»

И я,
Обнебешенная,
Стряхнулась
Со сцены
И домой
Пошла…

А эти
Долго ещё,
Молча,
Сидели,
А потом
Одна тётка,
Осмыслив
Сказанное,
Взвизгнула:
«Это кого это
Она козой
Назвала?»

Написано: Ramambaharой.

[474x699]

[699x553]
ПРОСНИТЕСЬ


Вагон метро едет,
Качается,
А в нем куча народу –
Такое случается.

Старички в пухлых
Пальто
Отдают предпочтение
Общественному транспорту,
А не авто;
С книгами и газетами,
На носах – очки,
Шевелятся губы сплетнями
И советами –
Общаются старички.

Разные тёти и дяди
Сидят бок о бок,
Друг на друга не глядя,
Ждут команды:
«Станция… Ваша!»,
Чтобы мигом превратиться
В овсяную кашу и,
Горячими,
Плюхнуться на перрон.

Другие,
Как шпроты в масле,
Законсервировавшись
В вагоне,
На очередной станции
Жмутся опасливо
Ближе к выходу,
Чтобы, не дай бог, не
Пропустить свою.

И в этой
Овсяной шпротности
Девочка едет домой.
Она, наверное, спит –
Нырнула в свой шарф
Головой,
А руки висят, как колготки,
Сохнущие
На ветру.

И вообще, она вся какая-то
Слишком уж мятая,
Как от морковки ботва.
Бок-о-бок-сидящие
Отодвигаются,
Чтобы на них не упала
Её голова;
Мальчишки хихикают,
Тыча в уснувшую пальцами;
Остальные – просто пялятся…

Люди! А вдруг
Эта спящая - мертва?


Написано: Ramambaharой.

В АВТОБУСЕ

Я
Захожу в автобус,
А там – люди;
Морозовощекостью
Января
На шарфах
Пёстрого блюда
Лица лежат.
Только что
Изперчатными
Пальцами
Торопливо распечатывают
Пирожковые сальности,
А потом – поглощают…
Кушают?
Нет, едят.
Вон, в углу –
Женщина
С аккуратной
Бородкой:
Сидит холодцом,
А пахнет,
Почему-то,
Селедкой.
Напротив –
Мужчинка
С блестящим лицом.
Его голова
Хмурится:
Скукоживается на лбу
Морщинками.
На него таращится
Тётя-бородач,
А он – ничего…
Держится молодцом.

В общем,
Людей в автобусе –
Масса!
Я подхожу
К водителю:
«А куда посадите
Нас, а?»
Деревенски смехнув,
Отвечает:
«А вам, уважаемая,
Кажется, места
Не досталось…»
- Это как так? – спрашиваю,
- Что – нет места мне,
Обычному
Человеку?
- Не! Нема!
В этом автобусе,
Понимаешь ли,
Едут поэты
Двадцать
Первого веку.


Написано: Ramambaharой.
[700x450]

[588x573]
НАДЯ

Жила у меня Надя,
Странная такая девчонка…
У меня – горе,
А она сядет рядом,
В полосатом платье,
И улыбается…
А потом вцепится в мой рот
Своими пальчонками
И тянет, тянет –
Улыбку мне вылепить пытается.
А я на неё кричала, дурёха;
Не знала, как мне без Нади
Будет плохо…

УМЕРЛА

Была у меня Надя,
И вдруг – Нади не стало.
Вот оно, горе –
От обезнаденной жизни усталость.
В общем, вывод прост и предельно ясен:
Берегите своих Надь!
С Надями – мир прекрасен.
Нади не должны умирать!


Написано: Ramambaharой.

ОДНА ИСТОРИЯ


Март розоватенький…
Москва. Я по проспекту бреду,
А мне вдруг под ноги –
Старичок лохматенький:
То ли пьяный, то ли в бреду.
Плачет,
На ногах не держится.
Я его – за руки
И в квартиру волоком,
А он - не упирается,
Старенький,
Только поскуливает тихонько
Брошенным волком.

Дома,
В лёгкие мне щёки зарыв,
Плачет по жене-красавице…
Все причитания мне
В сердце высморкав,
Клянётся, что
Бросил бы курить,
Если б она
Обещала не стариться.
Да, что – курить?
Он бы и мусор с радостью б вынес…

Только поздно.
Февраль-разлучник
Слезливой гадостью вылез,
Встал возле дома,
Прислонился к стене,
Сплюнул на землю комой;
Протянул руку своей знакомой –
Старичка моего жене.
Старушонка с совком и веником
Побежала во двор,
Окну помахала
Синим шарфом,
А в окне –
Старик с понедельником…

Вспомнил февраль –
Погрустнел, загляделся
В квартиры даль;
Вынул бутылку –
Скрипки своей смычок:
Раскричался про жизнь,
Заревел старичок,
А потом, всё бросив,
Потащился по лестнице вниз.

А на дворе – Март.
И не злой этот месяц вовсе…
Стоит, ждет,
А в руках – синий шарф.
Старичок, утерев рукавом слёзы,
Улыбнулся мне.
С месяцем поздоровался,
Его за руку взял и пропал...

Написано: Ramambaharой.
[640x640]

[530x699]
***

Знаете,
Как бывает?
Кто-то
Своей
Когтистой
Лапой
Берёт ластик
И стирает
Прошлое
Ваше.
Улыбка его
В домино
Играет
С улыбкой
Вашей.
Она кричит:
«Рыба!» -
И падает
Ластик
На пол
С оглушительным
Писком,
Как будто
Любви
Вашей
Мышку
Посадили
На кол!

Написано: Ramambaharoй.

[397x524]
я и ПОЭТ

Иду я недавно
Ногами кривенькими
По скользкой улице,
Шевелю своими тощими извилинками…
А тут мне шепот
Из глазниц бессонницы:
«Постойте! Кажется
Совсем не читают меня.
Интересно, а кто-нибудь отважится
Сказать,
Что моя поэзия - ?»
Улица фыркнула: «Тоже мне…»
И отвернулась нечаянно,
А я простила голосу –
Услышала отчаянье.
Голос продолжил:
«Что? И бог не бегает
Со стихами под мышкой?»
- Да нет, что Вы..
Я недавно видела:
Рукой придерживая слипшиеся судороги,
Носится с Вашей книжкой…
А знаете, я иногда,
Хвостом виляя,
Глазами выкорчеванными
По афишам шагаю.
Происходящее – ужасает.
Это нормально?
- Желудки в панамах!
Мокрая, будто её облизали,
Толпа!
Россия – была двуликая…
Теперь – не та!
Стала пристанищем
Жителей, подымающих
Лебёдками пузы;
Пристегнувших
К штанам
Бока!

Мне так стало
От этих слов грустно,
Что хотелось завыть,
Мол, неправ!
Только знала я:
Масленых улиц
Не изменится жирный устав!
Я молчала с минуту,
Переваривая склизкие правды слова;
А потом,
Ежесловно смущаясь,
Прошептала моя голова:
«Не причешете ли Вы мне уши?»
Голос скользнул собеседника:
«Рыжая…» - и пропал.
А я, неспокойная, не выдержала
И звякнула ему вслед тихонечко –
Так, чтобы звук был совсем неброский:
«Послушайте!
Вы – гений!» - сказала я
И добавила:
«Дядя Маяковский.»

Написано: Ramabaharой.

[700x525]
СЛИШКОМ МНОГО НЕЖНОСТИ

Сладкой ваты огромный моток –
Нежности сладковатой комок.
Что с ней делать?
Её так много.
Целая комната
От окна до порога.
Руки-ноги –
Липкие.
Воды!
Нежность разватная
Заполнила
Городские
Пруды.
Двигаться сложно;
Дышать невозможно.
Я уже вся
В этой вате…
Нате!
Делюсь!
Я в этой пакости
Задохнусь.
Куда эту вату
Девать мне прикажете?
Но нет, вы не посоветуете…
Вы просто скажете,
Что, мол,
Нежность – такая штука,
Что её быть с лишком –
Не может!
А я посмотрю
На себя в вате
И отвечу вам
С грустным вздохом:
«Эх, что может быть
Глупости
Плоше…»


Написано: Ramambaharой.

[650x600]
* * *

Гололёд
На московских улицах.
Люди идут
С шарфами на лицах –
Им до льда
Дела нет.
Тётенька-
Мокрая-курица
Падает прямо в снег.
Люди –
Глаза на неё и –
Мимо.

А тётеньке
Снизу –
Небо
Видно.
Небо печально
Плывёт.
Тётенька,
Лёжа,
На небо
Смотрит
И, потихоньку,
Встаёт.

Тётя,
Хромая,
Домой
Ковыляет.
Медленно очень
Идёт.
Тётя обижена;
Небо печально;
Люди в шарфах:
На московских
Улицах –
Гололёд.

Написано: Ramambaharой.

ЗАРАЗА

Осень бордоволосая поднатужилась и…
Выродила, наконец, чудище!
Рыжее, землей измазанное,
Кровью политое, грязное.

Осень юбку одёрнула, оглядываясь,
И побежала в ноябрь, гадкая…
Бросила детище своё, развязная!
Хоть совестно тебе, Зараза?

А рыжее хрипит, от грязи отряхиваясь…
Я подошла: «Ты - что такое-то?»
Оно зашипело ветками голыми,
Плюнуло мне под ноги зубами кленовыми,
Поползло, по-змеиному извиваясь,
Кряхтя и постанывая.

А я смотрела на это, улыбаясь.
«Зима подрастает…» - думала я.

Написано: Ramambaharой.
Посвящается: ...
[699x454]

МОНОЛОГ МОЕГО Т.


… Ох, и побил бы я тебя,
Чем-нибудь прямо выстегал!
Чтобы дурь твою выбить
И глупость неистовую.
Ты бы легла на пол;
Слезы ладонями развезя,
Начала бы тихо плакать,
А я бы сказал: «Низ-зя!»
Я бы поднял тебя, красную,
Не хотящую встать на ноги,
И сказал бы тебе: «Ужасная
Погода сейчас. Зима наглая!»
Потянул бы тебя на улицу,
Накинув на тебя пальто,
А у тебя бы снова – слёзы по лицу…
И всё-то тебе – НЕ ТО!
Я бы тебя встряхнул как следует,
Чтобы волосы твои взлохматились,
И сказал бы: «Погода – жуткая.
Хватит дурью маяться,
Пойдём прогуляемся!»
Выволок бы тебя из квартиры,
Запихнул бы в лифт изгвазданный;
Толкнул бы в мороз сонливый
Тебя, падающую и заплаканную.
Окунул бы тебя в снег так,
Чтоб потёк он холодом за шиворот,
Да чтобы пара голодных собак
Смотрела в твой снежный рот.
Я б тебя уронил бы нечаянно
На дорогу, в грязь,
Чтобы ты, в грязи барахтаясь,
Встать пыталась отчаянно…
И встала бы потом,
Плача от боли и … СМЕЯСЬ!


Написано: Ramambaharoй.
Посвящается: моему Т.
На фотографии: ? (Filo) в роли Т. (немного похожи)
[700x464]

* * *


Дождь сопливый в окно стучится;
А мне бы чашкой стать,
Со стола упасть и разбиться –
Выплеснуть мой горький кипяток
На толпы босых волосатых ног!

Эх!
Мне бы ошпарить всех!
Заорут… Побегут масло облепиховое искать;
А я ухмыльнусь и продолжу по клеёнке стекать.
Буду капать на чёрный кафель я,
Делая из себя на полу моря.

И пусть
Из осколков моих соберут
Десяток фарфоровых груд,
А моря мои накроют тряпкой
Вонючей сырой и гадкой.

Всё равно
Я недавно была водопадом
И стучала горячим градом
По чёрному кафелю я,
Под столом собираясь в моря.

Написано: Ramambaharой.
[699x501]

* * *

Горячее какао на столе:
Большая чашка.
Дымится – пахнет вкусно.
Пьешь его. Оно
Обжечь пытается. Давно
Я не пила какао… М-м-м,
Теперь попью. Мне
Не хватает булки сдобной
С изюмом или просто так,
Пустой… Какао с булкой –
Хорошо… Тепло, уютно.
Бесподобно!
В ночи к столу поближе
Сесть;
Какао пить и булку
Есть.

RMB
[700x530]

ПЕНА В ГОРОДЕ

Тонны мыльной пены
С неба.
Да!
В этом городе
Я ещё
Не был
Никогда!

Люди падают прямо
В мыло!
Им
(Странные)
Мерзко,
А мне бы смешно
Было!

Пена – с неба;
Людишки – в грязи.
Нет.
Показалось мне…
Город знакомый,
А люди –
Свои.

Написано: Ramambaharой.

[699x485]

[650x650]
НЕ СУМЕЛ

Слова твои шпагами
В сердце мне.
Больно! – Молчи.

Молчанье верёвкой
Вокруг шеи.
Давит! – Кричи.

Да что говорить?
Всё равно мне.
Дай на тебя посмотреть!
Не наглядеться…

Кудри твои – не мои вовсе.
Прощай! Встречу тебя во сне.
Заскочил в уходящую осень ты.
Иди! Я остаюсь – не хочется мне.

Ты что же притих?
Передумал, нет?
Я не плачу. Глаза успокоились;
Рёв проглоченный – комком вниз.

Привет!
Снова встретились. Судьба? Простишь!
Оставайся на год. Будет осень ещё.
Сядешь на следующую. А я…
А я – с тобой! Может быть.

Написано: Ramambaharой.
Посвящается: телефону и шторам.