[показать]

Иногда, казалось бы, самые незначительные и обыденные жизненные моменты вызывают на удивление острый и щемящий внутренний отклик. Как будто оживает в памяти что-то утраченное и подзабытое, но, в то же время, столь близкое и важное; проступают яркие штрихи сквозь поблекшие и запылившиеся краски, и вот оно, как будто вновь перед тобой, рядом, и хочется прикоснуться рукой, почувствовать тепло и сохранить его внутри себя.

Скажем, начало октября, сухой и слегка уже морозный воздух, с каждым вдохом которого словно вбираешь в себя немного разлитого вокруг солнца, столь яркого, но одновременно столь холодного и отстраненного. И лишь игра солнечных лучей на сухих осенних листьях наполняет все окружающее жизнью, словно возрождая некое ощущение прошедшей радости, наполняя его ровным и спокойным светом...

Или листья гербария, откуда-то еще из записей в шестом классе на корке тетради со словами “летнее задание”. Случайно выпавшие из открывшейся не на той странице, пыльной и немного подвыцветшей энциклопедии. Ломкие и хрупкие, словно воспоминания, которые когда-то давно были столь мучительно задвинуты в область невидимого, а теперь вновь задели за провисшую душевную струну, безвольно и беззвучно.

Или холодный, колючий, с иглами льда ветер, безжалостно кружащий где-то около проволочного и невыносимо квадратного забора помятые, затоптанные листья, уже заждавшиеся тяжелого снега и успокоения. Словно лежащие мертвым грузом мысли и ощущения, которые продолжает бередить неумолимая память.

А может, шорох сухих листьев по лесу? Лучи света, простреливающие сквозь крону деревьев, каминный треск сухих веточек под ногами и радостная, вырывающаяся изнутри тишина. И кажется, что эти всепрощающие краски говорят, о том, что все еще будет, что достаточно сделать шаг, протянуть руку, улыбнуться.

И вот ты берешь один из листьев в руку, поворачиваешься вполоборота, чтобы, прищурившись, взглянуть на солнце, бросаешь мельком пару слов... И вдруг ощущаешь то сладкое и одновременно леденящее ощущение déjà vu, мурашками вскарабкивающееся по позвоночнику, и неожиданно осознаешь, что именно ради этого момента и стоит жить.

И это и есть то самое “пронзительное ощущение жизни”. Возможно не самое простое и легкомысленное, не самое удобное и правильное. Но где-то именно в нем прячется та неуловимая жизненная суть, играющая солнечным бликом на окнах соседнего дома. Достаточно лишь протянуть руку...

...когда едешь в автобусе где-то в New Jersey по пути из DC в New York под размеренное парящее звучание исландцев Sigur Rós. Проносятся мимо фары безразличных грузовиков, за окном проплывают безысходно оранжевые огни фонарей и холодный флуоресцентный свет автозаправок. И никуда не деться от внутреннего одиночества, не убежать от себя и не спастись в суете. Остается лишь монотонный шум трассы, тени машин и ровное, спокойное ощущение каждого мгновения жизни...

Expect sounds both timeless and modern, ethereal and earthy from this defining voice in European jazz"

Для меня Лондон практически начался с прошлогоднего джазового фестиваля. Хотя нет; конечно, не с этого... Но после непонятной надежды и чужого запаха лаванды на стеклянной пластинке освежителя воздуха, опрометчивой самоуверенности по-глупому новой каждодневной деятельности и дезориентирующего неожиданного удара мучительной тишиной и обжигающим холодом, лондонский джазовый, с его легкостью Орегоновской мысли и захватывающим гитарным отрывом Марка Рибота, оказался примиряющим жестом со стороны города. Смутно обещающим и обнадеживающим.

И вот сегодня, прождав, замирая при каждом едва слышном сквозь двери саксофонном всплеске напряженного гарбарековского сопрано, штрафных минут двадцать дождевого опоздания и прокравшись на балкон под потолок Royal Festival Hall, уже к середине концерта я бессильно сполз по креслу от бестолково жизнерадостного нагромождения простых трезвучий, словно вышедших из саундтрека к King Lion. И даже тот надрыв давяще плотного звука, от которого всегда сжимается что-то внутри, давно забытое и неутешное, хоть и прорезался иногда всхрипом верхних нот, но почти сдулся чуть ли не до политкорректного полировочного Кенни Ж'шного воркования. Обида разочарования почти как от премьерно новой глупо-филиппоглассовской вещи New Tango Orquesta с давешнего октябрьского концерта в Москве.

Но дело ведь вовсе даже и не в норвежцах. Просто, может, счастье - оно и вправду бывает только когда-то тогда... в прошлом... в сентябрьском зябком ветре по босым ногам... в далеких огнях самолета в ночном небе... в блике солнца на бинокле смотровой площадки и даже в невыносимой пронзительности баховского ламенто. И, самое главное, непонятно, годовщину чего именно с подкашивающим ужасом сейчас осознавать.

[показать]

Отмучил вчера Kronos Quartet, тянувший жилы из Terry Riley'вской всебританской премьеры очередной минималистической авангардщины и бесконечного до ломоты в зубах Третьего квартета Gorecki. И все бы ничего, даже специально приглашенная китайка Wu Man с пипой (и вовсе это даже национальный китайский инструмент такой ;) не сказать, чтобы была ни в ухо пяткой, но вот когда в центральной части этого самого Райли, посвященной гнетущей хрупкости детского мира, в одном из засэмпленных автором для пущего сценического эффекту шумов детских игрушек неожиданно прорезалось за'muffled'ное "...и каждая дворняжка...", которое почему-то в программке было обозвано Russian Folk Song'ом, ощущение реальности происходящего стало давать очевидную слабину. Не говоря уж об том, что для достижения состояния окончательного бредоватого сюра бедного Чебурашку под занавес приложили еще и предсмертной трындцой того же мотива на вышеупомянутой злополучной пипе. Жалко, что какой бы то ни было записи оного еще не существует в природе - trip еще тот...

[показать]

Адажио из до-мажорной Токкаты, адажио и фуги Баха. Мерный ход времени в каплях баса. Неизбежность ниспадающих секвенций и боль щемящих задержаний. Предрешенность хрупкого просветления и обреченность кульминационного взлета.

А также далиевский шок Сикстинской мадонны, холод витражно-органных церквей, пронзительная обсыпавшаяся штукатурка дрезденских обугленных стен, скрытность ночных фонарей, тепло пронизываемого ветром Wartburg'а и солнце крыш Веймара.

Вглядываясь в поблекшие цвета цифрового шума фотографий, ловишь себя на мысли, что, на самом деле, тяжелые краски этого предгрозового неба никогда и не были настоящими; что непосредственная незамутненность восприятия давно уступила место изображению на экране камеры и черно-белому маршруту в путеводителе; что солнечному лучу не пробиться через пыль на стекле между тобой и гроздьями капель холодного летнего дождя. И лишь неожиданная всепрощающая отрешенность органа мучительно просквозит холодом вечности и обожжет подсознание ощущением невыразимого утраченного воспоминания.

Зябко.

Ilmenau - Leipzig - Dresden - Eisenach - Weimar - Erfurt

http://picasaweb.google.ru/aliusmodi/ISWI2007

Мне нож по сердцу там, где хорошо,
Я дома там, где херово.

(c) БГ

[показать]

Не ожидал. А ведь казалось бы - и Royal Albert Hall с бесплатными входными билетами, снятый на деньги большого буддистского друга БГ, и сам БГ с недавними ужасающими сестрами Хо, и русскоговорящая Лондонская тусовка... А зацепило. Несмотря даже на выползший под занавес буддо-славословящий хор с вытьем "Bo-o-o-oris Grebe-e-e-e-enshikov".

Иногда достаточно одного созвучия, одного слова... Глотка свежего ветра в окно, едва уловимого аромата прошлогодних листьев... На самом деле, это очень тонкая грань - между хрупким равновесием обыденного существования и глухим отчаянием, между равнодушным разговором ни о чем и криком в безмолвие, между безразличием каждодневной мысли и холодом неожиданно разверзнувшейся под ногами бездны времени. Намного тоньше, чем стена непонимания, разделяющая людей.

"Gie me a spark o' Nature's fire; That's a' the learning I desire." (c)

Появился новый повод для снобства - научился правильно пьянствовать и ценить настоящий шотландский виски. Easter break well spent.

[показать]

Edinburgh - Loch Lomond - Aberfoyle - Trossachs - Stirling

- А ты это... С какого города-то будешь?
- Таки ж с Самары мы... Русланд, типа.
- Врешь, ушастый. А почто акцент британский?

(Из разговоров с Дутками)

Неистребимый запах горелого кофе и сигаретного дыма. Тяжесть в ногах и легкость в спутанных мыслях. Будильник для каждой тридцатиминутной поездки на поезде и часовой сон на кухне случайного хостела. Скрип педалей велосипеда по ночному городу. Неожиданно пробивающийся из глубины души европейский пофигизм. Привычное разочарование в себе и усталость от людей. Море и пронизывающий ветер. Аромат гладиолусов и лепестки сакуры.

В сухом остатке - тот самый правильный отпуск, после которого непреодолимо тянет отдохнуть.

[показать]

Эйндховен - Брюссель - Амстердам - Гаага - Кёкенхоф

Липкий металлический позвоночник зонта. Ветер с осколками льда... Вспомнился еще не горбатый Энг Ли с его невыносимой повседневной безысходностью слов и мыслей и примерзшими к рельсам заснеженными колесами, посмотренный в том возрасте, когда еще кажется, что уж в твоей-то жизни такой зимы не случится.

Маленькая смерть собаки.
Маленькая смерть птицы.

Нормальные размеры
человеческой смерти.

И.Бродский


Сколько секунд продолжается шок, когда неожиданно узнаешь, что умер знакомый тебе человек? Смерть как досадная неприятность. Чуть больше, чем порвавшийся поутру шнурок. Чуть меньше, чем захлопнувший двери перед самым носом последний поезд метро.

Сегодняшнее возвращение домой в час ночи порадовало веерным отключением электричества в нашей деревне во всем моем квартале - навязчивое ощущение легкого апокалипсиса, прорезаемое фарами проезжающих машин и светящимися окнами ночных автобусов.

Попал по собственной глупости на сборище любителей научной фантастики 70-х годов, сторонников теории заговора и прочих электронщиков, которые чествовали недавно почившего Robert Anton Wilson'а. Попадание нулевое - оценил, насколько любое снобство есть всего лишь попытка отгородиться от окружающего мира. Что называется, марш слушать Диму Билана и не выпендривайся.

Отмучили сегодня Пёрсела - выяснил, что регистры на клавесине я так и не научился вовремя переключать. Никак не мог отделаться от навязчивых воспоминаний своего первого курса теории, когда я безуспешно пытался выучить в автобусе Дидоновское ламенто к экзамену и проклинал оное за неадекватные гармонические повороты. Но что продолжает поражать в нем еще с Kirkby'вского концерта две недели назад - несмотря на всю крайнюю схематичность сюжета и фабулы, насколько пронзительно каждый раз звучит Дидоновское "Remember me".

Неожиданно обнаружил с ужасом на сегодняшней London Sinfoniett'е, что начал проникаться Лигети - оный оставил ощущение разверзнувшейся бездны и эстетического шока, сравнимого с ноябрьским Марком Риботом (которому тогда, кстати, подхрипывала виолончелистка все из той же Sinfoniett'ы). Этак скоро и в Кагеле что-нибудь обнаружится...

"Yellow, the color of your skin
Black was the color of your hair
Your earthly days have passed you by
Where, oh where, oh where did you go"

[показать]

Очень искренний вечер. Неуловимо прозрачный и щемящий.

Спасибо всем, кто про меня сегодня вспомнил.

Теперь осталось увидеть Париж...
[360x480]

...obscurum per obscurius...