Лето. Рок-фестиваль. Запахи солнца, пива и всеобщего единения льнут к коже, как богатая незнакомая ткань. Прищёлкивая пальцами, тихо подпеваю девушке на сцене. Я выгляжу забавно:голубая майка на чёрный лифчик, бриджи, бывшие в девичестве джинсами «Levi’s» и рыжие кеды. Бэйджик на шнурке – как раз между краем майки и поясом брюк. Он ни на чём не настаивал. Его ловкие пальцы просто перевязали повыше этот шнурок. И всю мою жизнь он тоже завязал узелком. Навсегда. Тогда я ещё не знала, что навсегда. Я видела только его глаза – цвета шоколада, но светлеющие, почти золотистые у зрачков. Он банально спросил, что я делаю сегодня вечером. Я банально ответила всё, что пожелаешь.
Осень. Дом, где я сейчас живу – настоящий сквот. Мало того, какие-то дизайнеры - экстремалы продолбили окно в стене ванной комнаты. Ванная с окном – это извращение, но мне нравятся тени от деревьев, которые причудливо падают на стены. А если идёт дождь, как сейчас, то кажется, будто по стене ванной текут струи воды. Это чертовски здорово и романтично. Но и только. Мы вместе уже три месяца. Хорошо. Не более того. Я устала. Не от него, не от своей полусумасшедшей страсти к нему. Я просто устала летать с цветка на цветок, собирая пыльцу. Осенний ветер настолько силен, что мои крылья вот-вот разорвет в клочья и я упаду на холодную землю. Наверное, я просто медведица и мне нужна берлога, в которой я не буду просто сосать лапу. Я буду торжествовать, лакомиться сладкими дынями, персиками и «Марсом», купленным в ларьке у первого подъезда. Или нет.Или я всё-таки человек Да, человек. Я наглое, нахальное существо, которое не просто хочет жить, оно хочет жить хорошо. И оно этого достойно.
Осень. Цветки вянут и на них уже нет пыльцы. И теперь я точно знаю, что я не пчела, я женщина, которая хочет пить, есть, спать и быть нужной кому-то. Нет, не так. Не абстрактному «Некто», который просто насладится моим красивым, пусть и не совершенным телом. Пусть будет тот, для кого я не буду очередной игрушкой,пусть будет иллюзия взаимной любви. Обязательно – взаимной. Хочу, чтобы он врал, что я самая лучшая, самая любимая и красивая. Хочу слышать лесть, хочу врать, и быть обманутой тем, кто будет для меня самым лучшим. И что есть у меня из всего этого cтранная, сумеречная жизнь подальше от чужих глаз. Запах моих духов на его волосах и воспоминания о тепле его кожи на моих губах. Воспоминания – это моё. Любовь, переведённая в воспоминания, всегда абсолютна, а его любовь – особенно. С воспоминаниями теплее, даже сейчас, в ванне с остывшей водой и заплаканными стенами. Они мои союзники. Они могут нашептать мне всё, что угодно. Например, что тот, кого я люблю, любит только меня…Он любит меня .
Осень. Больница отвратительна. У меня возникает желание выстрелить в лампочку под потолком, чтобы она перестала так идиотски-жизнерадостно светить. А свет у неё тусклый, мир стал бы лучше, если бы она умерла. Пусть умрёт кто угодно,только не ты. Врач, который что-то говорит мне, существует отдельно от меня. Он тоже устал этой страшной ночью. Но он сделал для тебя больше за эту ночь, чем я за всё время, что мы вместе. Он что-то говорит, а я не слышу слов. Я смотрю на сгиб твоего локтя, нежно зацелованный инъекциями. Если так будет продолжаться и дальше, он станет светло–фиолетовым, потом – тёмно-фиолетовым, потом – совсем чёрным. И тогда ты умрёшь. Наверное, я должна бояться. Я должна просто сойти с ума. Или это уже случилось Во всяком случае, я никогда ещё не была к тебе так близко. Мы едины в свете этой проклятой лампочки – оба живые и оба мёртвые.
Осень никогда не кончится. Дни короче, встречи – реже. Был вечер. Он пришёл, предварительно позвонив и испросив позволения прийти. И я сразу поняла что-то не так. Он долго стоял в дверях и смотрел на меня. И в этом взгляде было всё летний рок-н-ролл, все дожди октября и всё редкое ноябрьское солнце и тени от ветвей на стенах ванной. Я ждала. Это, пожалуй, единственное, что я умею делать хорошо. «Знаешь, у Марины будет ребёнок», - сказал он. Марина – это его жена. Которая настоящая, а не как я. «Замечательно! – отреагировала я. – Может, ещё и от тебя». Сейчас я понимаю, что сказала это зря. А тогда мне просто было больно, потому что ребёнок – это то единственное, чего я никогда не смогу ему дать. Во мне столько любви, но её недостаточно для того, чтобы стать нормальной женщиной и без страха выпустить в мир крохотное живое существо. Это больно. И мне хотелось сделать больно и ему тоже. Мне это удалось. Больше того, на миг мне показалось, что он хотел меня ударить. И я восприняла бы этот удар как самый заслуженный. Потому что именно тогда я поняла – с ужасом поняла, - что буду любить его всегда.
Она: Я просто отражение в запотевшем стекле...Крошечная тень исчезающая на краю дома…Я как бы рядом...Но меня сложно увидеть...Я являюсь во снах ,но только лишь пером небесного ангела, пронзающее небеса...Ты тянешь ко мне руку, но не можешь прикоснуться. потому что я всего лишь ветер, холодивший твое лицо...Меня нет....
Он:Новые игры. Старые правила. Ничего не меняется. Я все так же бегу,как комета вперед. Уничтожая себя. Нет завершения. Есть только начало. Настойчивость кометы это её сила. Ты думаешь, - “есть она и ладно”, но она врывается и уничтожает тебя. Говорят что любовь, это самое сильное чувство. Конечно оно сильное. Только любовь может уничтожить тебя. Сжечь дотла. Оставить лишь слабую пыль твоего естества. Я сижу опять на камне, размышляя о превратности судьбы. Каждый думает, что может отправиться в это путешествие за ангелом. Но каждый чувствует свою правду. Не каждый способен распознать легкий ветерок на своем лице, но ещё труднее заставить чувство этого ветра оставить в памяти, а ещё труднее заставить это ветер остаться. Докуривая старую сигарету, чувствуешь себя обреченным. Нет возможности взглянуть из сна в своё настоящие. Так странно смотреть, как красные листья опадают с крон деревьев. Как маленькие птицы поют только для тебя. Ты чувствуешь, как в осенний день разливается река, и ты чувствуешь красное? Странные ощущения, когда дым проходит через легкие. Ты чувствуешь этот самый момент. Потом ты достаешь последние книжки из своей комнаты и тихо сидя на холме, читаешь Пастернака и вновь отправляешься в мир легкого летнего ветерка, того самого из детства, когда верил в мечту.
Она:Мы летаем, мечтаем….Падаем в пропасть, пылаем, лжем и боремся за место в этом грешном мире... Чувствуя свою особенность, мы улыбаемся... Зная, что кому то, нужны… Любя, мы убиваем себя... Жаль, что не вижу тех глаз в темноте, среди черствой толпы... Лучше парить в пустоте, чем среди пустых глаз, без средств, без цели... Мне читал эту книжку ангел, поэтому я не помню автора… Он укрыл меня своим крылом, чтобы я не знала боли... Но он не предупредил меня о том, что в нашем мире слишком много формул, состоящих из людей... Я не понимаю эту математику.Он:Понимаешь, проблема в том, что нас вообще сразу обманули, сказав, что мы будем счастливы. В этой жизни нет обычной сказки без двоих. Каждый строит эту сказку. Она та девушка, словно ветер на моём лице тот самый легкий, это она. Её нельзя упускать. Этот ветерок ты. Но отправиться в этот полет без тебя нет необходимости. Зная что он не для неё. У неё есть тысяча и один вариант. У него только она. В этом и есть его проблема.Но, понимаешь, можно достать пистолет и выстрелить ему в сердце, породив тем самым темноту его сердца.Но он сам на это не способен. Он ждет её слов, чтобы породить новую темноту в своем сердце. Темнота это так просто. Её так легко пустить. Но с каждый разом её все труднее разогнать. Она:Она сказала ангелу дважды, что не верит в чудеса... Но она продолжает просить у него чуда…Как маленький наивный ребенок подарка на новый год... Не зная пока, что праздника не существует... В трубку гудки...Только в ее.. Она загнала себя в угол...Прости эту безмолвную тень… Пускающую слезы в вечность...Может когда-нибудь они превратиться в пули...И достигнут цель..
Он:Его проблема в том, что он верит в это чудо и верит, что сам может сделать его с ней. Он пытается заставить её поверить в эту мечту. В это маленькое чудо, которые они сами могут собрать своими руками. Они могут сжечь себя дотла.Оставшись одни в этой темноте. Она невесома...Она безнадежна...Она слезы об воздух....Как снег на ресницах тая....Прости...Ты не знаешь ее.. Она другая...Он знает её такой, какая она есть. Он видит это в ней. Он пытается напомнить ей, каково это летать. И предоставляет возможность быть самой собой.Это лирический диалог достоин самого Шекспира, думает он про себя. Отвергая момент неизбежной катастрофыКогда падаешь, нужно подниматься. Невозможно всегда быть внизу.Все мы и каждый из нас ошибался, но мы не были бы собой, если бы не поднялись и не пошли дальше. Вперед, быстрее.Каждый раз, когда ему больно он замыкает себя ещё больше. Но вновь открыть себя все труднее.
Она:Она критик и бездарь своего счастья...Нет святого и сущного.. всего лишь пустота...Она потеряла сердце в чьей-то другой судьбе...Она поднялась.. Поднялась выше тех, кто убил в ней безмолвное и наивное солнце, в которое она так долго верила...Она не замкнута.... Думается мне что она чересчур хорошо знает, чего она хочет...Он замолчал и ушел... Как всегда.Она:Она робко целует его в лоб....Нежно говорит слова, которые он ожидал так долго услышать....Она поворачивается с улыбкой, говоря, что сегодня был отличный день! Спасибо
Он:К сожалению это не его день,и ему не за что говорить спасибо. Она могла это сказать и другому. Его сомнения просто в самом себе. Он не умеет быть спокойным, когда чувствует боль. Он ничего не сделал. И