Дело было по зиме. В бытность мою в Китае.
Прилетаю с Хайнаня. На Хайнане - +36, в Кайфыне - на тот момент - -26.
На третий день валюсь с воспалением лёгких (правда, тогда ещё не знала, что это оно).
Лежу почти 4 дня в коматозе, никак не воспринимая действительность.

Фувуяни (обслуга) счастливы! Иностранка не выходит - значит, убирать не надо!
На четвёртые сутки буквально вламываются мои обеспокоенные китайские "папы".
Обнаруживают лежащей без сознания. Орут китайским матом на фувуяней.
Одевают и на руках вдвоём несут в ближайшую больницу.

Что такое китайская народная больница - я вам расскажу как-нибудь потом.
Мягко говоря, фильм ужасов из числа самых трэшовых. Но не суть.

Заносят они меня, значит, в приёмный покой.
Усаживают на драный дермантиновый диванчег.
И сами садятся с двух сторон. Поддерживать. Чтоб не упала.
Приходит медсестра, втыкает мне в каждую руку по капельнице.
Ажно с двумя здоровыми бутылками фиг-знает-чего на каждой.

И вот сижу я, прынцесса такая, утыканная со всех сторон капельницами.
В китайской жопе. В откровенно антисанитарных условиях.
Весьма смутно реагируя на окружающую реальность и тут...

Подходит ко мне бодрым шагом врачиха, мощная такая бабуся лет 65.
Становится в позу руки-в-боки и гаркает мне прямо в лицо на отличном русском языке:

"ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ МАО ДЗЕДУНА!"

И таким же строевым шагом отходит и молча садится на своё место.
Это был МЕГА-ПРИХОД, товарищи!
И я уж, грешным делом, решила, что "всё дело в волшебных пузырьках" из капельницы, но...

"Ларчик просто открывался": В далёком пионерском детстве бабуся учила русский.
И эта волшебная фраза - единственное, что с тех времён сохранилось в её памяти.
А от моих "пап" она узнала, что я приехала из России.
Вот и решила порадовать...:)

Порадовала... Ага... ;)))

Какое-то время я жила в интернате. Не в сиротском вовсе.
Наоборот. Для одарённых детей.
И мне там очень нравилось. Только вот одно было плохо:

Всех на выходные забирали домой. Кроме меня.
И я на два дня оставалась одна на весь интернат.
В огромных тёмных гулких и холодных коридорах, спальне, рекреациях.

Иногда мне кажется, что именно тогда, в свои 6-7 я так замёрзла, что уже никогда не согреюсь.
Потом я научилась нравиться родителям, а не только детям.
И меня тоже стали иногда забирать. То одни родители, то другие.

Мне очень нравилось, когда меня забирали.
Потому что не надо было 2 дня сидеть взаперти в пустом интернате.
И можно было искупаться в горячей ванне. И постирать одежду.

И ещё в гостях всегда очень вкусно кормили.
Гораздо лучше, чем в школьной столовой.
И всегда было весело.

А иногда вдобавок дарили полезные вещи.
Например, зимнюю шапку из кролика.
Я в ней потом года 3 ходила, пока окончательно не выросла.

Ещё у меня была привычка, над которой даже дети не смеялись:
Я повсюду таскала редкие письма, которые мне с оказией пересылали.
Совсем короткие. Практически записки.
И там всегда было написано одно и то же, как под копирку:

"Доченька, слушайся старших, учись хорошо, мы по тебе очень скучаем и любим".
И всё. Ничего больше. Но вот ради этих "скучаем и любим" я их с собой и носила.
Всем показывала: "Вот, смотрите! У меня тоже есть родители! Они мне новое письмо прислали!"

И часами сидела на холодных интернатских подоконниках, поджав под себя ноги.
С большой книгой сказок. Смотрела в темноту. И мечтала.
Что когда-нибудь у меня тоже будет свой дом. Где меня любят.

А потом я попала в больницу. В инфекционное отделение.
С диагнозом "двусторонний отит, воспаление среднего уха, дистрофия, коклюш"(с).
В одном флаконе.

А когда меня, наконец, выписали - приехала бабушка.
И увезла меня с собой на Кавказ.
Но это уже совсем другая история.

В Питере холодно, мрачно, маниакально-депрессивно и беспрерывно идёт дождь.
Как их тут ещё не затопило - не поинмаю!
Нет, я не хочу ничго сказать плохого про зайцев, то есть про Питер, но...

Не случился у меня роман с этим городом. Ибо я - законченный москаль.
И не только потому, что я там родилась.
Просто именно в этом безумном городе я всегда чувствую себя ДОМА. И мне ХОРОШО.
А в Питере я всегда только гость. Нежданный и не особо приятный.

Болею. Пью привезённый из Китая ароматный зелёный чай с мёдом.
И считаю часы до субботы.
Потому что в субботу вечером корявый аэрофлотовский самолёт унесёт меня на своих раздолбанных крыльях в Поднебесную. На долгие 10 месяцев.

Там меня уже с нетерпением ждут.
Мой умница и красавец муж. Новый город. Новая работа.
Новые люди, квартира, впечатления.
А ещё - съёмки, гастрольные поездки и масса проблем.

А пока - собираю чемодан, пытаюсь приползти в себя и наблюдаю унылую пляску дождя и ветра за окном, проягивая закоченевшие конечности поближе в тепловентилятору и поплотнее заворачиваясь в серое бундесверовское одеяло.

Жена - как трусы: не каждому покажешь! (с)


Это мне так Бо пытался донести нехитрую китайскую принципиальную позицию.
На предмет - почему китайцы почти никогда не женятся на красивых.
А женятся исключительно на крокодилах, так себе и симпатичных - в лучшем случае.
Ибо жена нужна китайскому мужчине для того, чтоб готовила, убирала, работала на него , прекрасного, как конь, молчала, не спорила и рожала.
А вовсе не для ублажения его взгляда. На то проститутки есть. Или любовницы.
И даже хорошо, если жена некрасивая - не позарится никто, рогов не наставит и на посмешище не выставит.
Соответственно, китаец себя чувствует защищённым от потери лица в глазах общественности.
Что для них - принципиально.
А с красивыми - хлопот на всю жизнь не оберёшься.
Только деньги семейные за зря на жену переводить, на косметику ейную да наряды.
Лучше вон с друзьями в караоке-баре пробухать. Или шлюху купить на ночь. Красивую.
А желательно - и то, и другое, и в ма дзянг спокойно пару тыщ за ночь просадить, не терзаясь.
А жена - не облезет, если ещё пару лет в старом платье походит.
Опять же - для кого наряжаться-то? Для чужих мужиков, что ли?


Для тех, кто в танке: Приятные исключения есть везде. Даже в Китае...;)
Вот муж мой, к примеру - на красивой женился. И ничего...;)
Пойду, чтоль, от скромности погибну в очередной раз по такому случаю...;)

"Нервы, нервы, нервы. нервы...
на кладбище лежите например вы...
И вам ужасно действует на нервы,
что не дают спокойно полежать"...(с)

Второй раз в жизни и второй раз уже за эту неделю испоганила глинтвейн.
Воистину Беспрецедентное событие!
Ибо по глинтвейну я - без ложной скромности - чемпиён.
А тут... Первый раз рука дрогнула - корицы от души сыпанула,
а щаз вот и вовсе закипятила нечаянно...

Не, я его, конечно,всё равно выпью. Назло всем кондукторам.
Но нервы - это наше всё!
Не доводите Громакову! Не доводите!
Иначе она в эдаком неадекватном состоянии расстроенных чуйств
кусаецца, дерёцца, громко ругаецца матом на весь раён, как портовый грущщик,
швыряецца тяжёлыми предметами, а, главное, напрочь портит глинтвейн!

Когда мне было 3 - мы поселились в большущей коммуналке. На 11 линии Васильевского острова. На 4-м этаже. Вместе с алкашами.

Кто сидел, кто откинулся, а кто так - просто беспробудно бухал в обнимку со сторожевыми собаками.
По пьяни, да и на трезвую - хватались за ружьё и тесак.
Потому что "развелось интелихэнтов, мать их, как вшей в манде".

За то и получила моя тогда ещё молодая маман. Авоськой с консервными банками по лицу.
За морду "интелихэнтную". Ну и вообще. За всё.
От старухи. Хотя ей лет 60 тогда было, самое большее.
И отчим долго вытаскивал осколки близоруких совиных очков из её лица.
И нос ей всё-таки не сломали. Повезло. Только лицо разбили.

Часто приходили ДНД-шники. По вызову. Из народной дружины. Но сделать ничего не могли.
На ружьё разрешение было, собаки - а что собаки? Их же и запереть иногда можно.
А старуха с дедом - и вовсе блокадники. Нельзя их трогать.
Вот когда убьют кого - тогда и заведём дело.
А угрозы - ну мало ли. Люди такие. Беспокойные. Дерутся - а кто видел?

Потом эта бодрая женщина-блокадница, мы ещё с её внучкой в один детский сад тогда ходили,
пока маман отвернулась от каши моей манной на кухне - порошка туда сыпанула.
Стирального. 3-х летнему ребёнку. Меня, конечно, увезли и откачали.
А бабка расстроилась дико, что "отродье ихнее не сдохло".

А после сын её собак на нас натравливал.
Отчим с сестрой на руках стоял, им нормально. А я внизу.
Но - слава советской лёгкой промышленности!
Такие неуклюжие, толстые и тяжёлые детям пальто-шапки и валенки выпускали,
что даже собаки не сразу добрались до тела. И ни фига не покусали.
Только одежду пришлось купить новую. Проделав изрядную дыру в и без того нищенском бюджете.
Но пальто, ядовито-зелёное, с лисёнком на кармашке, кое-как сами заштопали.
И шапку цигейковую. Колокольчиком.

А потом дети в детском саду смеялись. Говорили, что у меня платье "бабское".
Потому что самое дешёвое было. И уродливое.
Воспитательницы что-то такое между собой говорили. А мы все слушали. Правда, не всё понимали.
Но что платье - говно полное - это все точно поняли.
А мне нравилось. Розовое такое. Байковое. Со слонятами.
Валенки не нравились. Неудобно в них было. И калоши с них постоянно слетали.
Синие такие. Тонкие, как воздушный шарик почти.

И на детский утренник родиели мне ничего на общий стол с собой не дали.
Я и не ела. Стыдно было. Сказала, что не голодная.
А когда отчим пришёл - вынесла ему самое большое и красное яблоко - угостить.
Воспитательницы тут же хором, в голос: "Нет, ты посмотри, а! Голодранцы!
Ни печенюшки не принесли, а смотри - папочке своему яблочко потащила".
И от этого ещё стыднее стало. Как будто украла чего.

На самом деле и украла как-то. Пупса маленького целлулоидного.
Из-за чехольчика с капюшончиком, в который он одет был.
У меня дома такой же пупс был. Только без чехольчика.
А просто одёжку снять с детсадовского я не додумалась.
Спёрла как был.
Дома радостно на своего переодела.
А детсадовский ещё долго потом валялся голый среди игрушек.

А в тихий час нянечка с тех, кто не спал - одеяла сдёргивала и била.
Пластмассовыми кеглями тяжёлыми . По ногам голым. Больно.
Но избирательно. Не всех. Дочку свою не била. И других - смотря чей ребёнок. Меня вот била.
Потому что у нас в семье тогда 96 рублей отчимовской зарплаты на четверых было.
А потом родителям говорила, что я хулиганка, никого из взрослых не слушаюсь,
лезу куда ни попадя, вот и хожу в синяках вся.

А как-то я домой с заплывшим глазом пришла. И синяком чернущим на половину лица.
Потому что нянечка - за то, что мы с подружкой Настей в тихий час на пальцах игрались -
подняла раскладушку вместе со мной и всеми простынками - и со всей дури швырнула в угол.
Ничё так швырнула. Я потом 3 недели ходила красавишной. Заживала.
Родителям сказали - хуллиганила опять, упала. Сама. Непонятно где.
Мне ещё и влетело. Обидно было ужасно. И дома никто, конечно, не поверил.

Поэтому детский сад я не любила.
Мне гораздо больше нравилось болеть дома. А болела я часто.
Меня тогда запирали одну в комнате. До позднего вечера.
Давали пачку цветного картона, клей, на сопли похожий даже запахом, и ножницы.
И я клеила. Весь день. Домики. Как в книжках со сказками.
Правда, мои были не такие красивые.
А потом ещё приходилось долго отковыривать с пальцев противные клеевые корочки.
И мечтала. Что когда-нибудь у меня тоже будет свой дом. Такой же красивый, как в книжке.

И скучно мне ни разу не было. И страшно тоже не было.
Потому что всегда можно открыть книжку и представить, что ты там живёшь.
И у тебя много-много друзей-животных, которые умеют говорить.
И вы все вместе там живёте. Дружно и весело. Как в сказке про Теремок.

Выела остатки мозга не хуже серной кислоты.
Воспоминания - жестокая вещь.
Наредкость коварная в своей неожиданности.
Да. Всё давным-давно изменилось.
Но... Всегда есть это всепроникающее НО...
Ностальгия.
Побочный эффект весны.
Когда-нибудь пройдёт.
Наверное.

Промёрзла за день до костей. Залезла под одеяло. Погреться. И отключилась. Часика на пол.
И снится мне, что сижу я на своём же диване, а напротив меня сидит Михаил Задорнов. И разговариваем мы с ним о судьбах Родины. Серьёно так. И что-то едим. А между нами лежит здоровенная жареная утка.
А в это время на ноутбуке из Ютуба скачивается какой-то очень яркий пластилиновый мульт, в котором сиреневые одноглазые мутанты и сочувствующие им люди поймали в бассейне аквапарка красивую девушку в жёлтом бикини, стащили с неё трусы, засунули её ноги в блестящий фиолетовый мешок в виде русалочьего хвоста, который тут же сросся с телом, а на лицо надели уродливую маску мутанта, которая тут же стала её собственным новым лицом: такой же блестящий фиолетовый хвост, только короче, с большими выпуклыми круглыми глазами и маленьким, но очень зубастым ртом. И пока они это всё делают - поют песенку. Что-то вроде: "Теперь ты тоже мутант, да-да-да! Повтори! Да-да-да!"

Фотографии maria_gromakova : Ретро

Давно. Было? Не было? Оплавлено памятью. Выжжено. Стёрто.
Вчера. Было. Растворилось сладким кубиком в кофейных сумерках. Выпито.
Завтра. Слишком хлипкая, призрачная конструкция. Вот и не будем.
Сегодня. Ползу. Ощущая всем телом. Нащупывая. Дорогу.
Сейчас. Я. Маленькая улитка. На скоростной трассе. Спокойно ползу.
Под колёса КАМАЗа.

… душу можно было вынуть…
Положить в красивую коробочку
и поставить на видное место,
да повыше,
чтоб не смахнуть ненароком.
И лежала бы она там
хрупким сияющим шариком
на шёлковых лоскутках.
Или посадить,
как ароматное дерево
и поставить на подоконник.
Украшала бы помещение.
А в опустевшей груди
поселился бы южный ветер.
И пел там красивые песни
на древних,
забытых давно языках.
О том,
как бьёт в там-тамы и бонги
сердце.

Довольно забавная штука.
Если смотреть на неё в бинокль.
С обратного конца.
Всё сразу становится таким маленьким.
И совсем нестрашным.

Чувствую себя курицей.
Которую дали отыметь всем петухам в окресностях.
Потом обрубили лапы и голову, ощипали, разрезали, раздвинули ноги, выпотрошили, кое-как сложили, запечатали в пластик, проштемпелевали и отправили в замороженном виде на хрен-знает-какой прилавок, где я буду валяться, синяя и сморщенная от унижения и размазавшихся чернил.
А толстые тётки с брезгливыми пальцами будут тыкать в меня обломанными ногтями с облупившимся маникюром, пытаясь понять, какую дрянь им на этот раз пытаются подсунуть, и можно ли ЭТО есть вообще.
И, в конце концов, кто-нибудь купит. Для какой-нибудь Мурки или Барсика.
Переломит мне хребет, вынет кости, чтоб любимый зверь не издох в мучениях от трубчатого осколка.
Кошка будет морщиться и капризничать. Но дня за три всё-таки прикончит то, что от меня осталось.
А пока я лежу, освещённая мерзким неоновым светом, так что видны малейшие недостатки на коже, плохо выдернутые перья, засохшие кровоподтёки, неуклюжие следы "топора и первые признаки старения – дряблые складки на шее.
В общем, не лучшим образом я сейчас выгляжу.
С таким освещением я бы сама себя никогда не купила.
Неужели они этого не понимают? А ещё говорят, что куры – дуры.
Ну, всякие, конечно, среди нас попадаются, но вот так вот вывалить товар, да ещё под такую лампу – даже мы бы не додумались.
Не говоря уже о полнейшем неуважении к честным труженницам курятника.
Всё-таки курица – какая-никакая, но тоже личность. Индивидуального подхода требует. И вообще – существо нежное.
О! Вон уже покупателей запускают. Открылись, наконец.
Нда. А ведь у меня когда-то тоже были мечты и амбиции. И как всё закончилось.
Знать бы заранее – точно рухнула бы ещё яйцом из застенок инкубатора на загаженный кафель. Чтоб зря не мучиться. А то начинается. Разглядывают со всех сторон, как в дешёвом стрип-клубе. Только без вожжделения. Обидно.
Скорей бы уж сожрали. А то никаких нервов не хватит каждый день смотреть на это безобразие.

Раздавлена. Как юный любопытный помидор, слишком далеко высунувшийся с базарного прилавка и впечатанный в заплёванный асфальт грубым тяжёлым ботинком. Теперь от меня осталось только красное ароматноя пятно, которое все старательно обходят, дабы не испачкать обувь моими останками. А вечером придёт бодрая старушка-смерть в образе вечно пьяной престарелой уборщицы и, сметя меня в кучу вместе с остальным мусором, вынесет на ближайшую помойку. А потом, с чувством выполненного долга, купит в аптеке настойку боярышника и приятно проведёт вечер перед телевизором в компании вышеозначенных скляночек.

Задумывались ли вы когда-либо о честных и незаметных тружениках паркета, линолеума или кафеля – придверных ковриках??? А ведь это воистину незаменимая в хозяйстве вещь! Например, можно от души его пнуть, обругать последними словами и выместить на нём всю свою злость и разочарование за несложившуюся жизнь или просто молча и тщательно вытереть ноги, избавив свою квартиру от тонн уличной грязи, а себя – от перспективы провести весь вечер в позе рака с тряпкой в руках. Кроме того, придверный коврик может быть настоящим произведением искусства! В своём роде. Например, быть не просто серым и резиновым, а каким-нибудь зелёненьким, пушистым и с ромашками. Наступишь на одну ромашку – он тебе стишок прочитает, на другую – песенку споёт али мелодию какую изобразит. Причём репертуар стишков и мелодий может быть весьма разнообразным. А ещё придверный коврик может сделать вам массаж ступней. Или о чём-нибудь напомнить. В зависимости от заложенной в него программы. Кроме всего прочего, придверный коврик крайне непритязателен, стрессоустойчив, вынослив и не требует особого ухода или внимания к своей скромной персоне. А самое приятное - любой придверный коврик легкозаменяем без ущерба для психики хозяев. Согласитесь, вам ведь не придёт в голову искренне расстраиваться, переживать и проливать бессонными ночами слёзы только потому, что ваш коврик окончательно износился? Рано или поздно в жизни каждого коврика наступает такой момент, когда его пушистость, яркие краски и прочие нужные или просто приятные для коврика качества постепенно теряются. И это означает только одно: срок его службы давно истёк и самое время вынести эту вонючую, никуда не годную тряпку на помойку и заменить его на новый, упругий и красивый. При всём при этом, придверный коврик, в отличие от газовой плиты или включённого в сеть и забытого электроприбора, никогда не доставит вам никаких глобальных проблем, вроде пожара. И за всю свою относительно недолгую жизнь не причинит ни малейших неудобств, в отличие от дорогущего компьютера, видео центра или ювелирных изделий, которые вполне могут стать причиной взлома вашей квартиры. И он никогда не потребует бережного к себе отношения, как старинный бабушкин сервиз на 64 персоны стоимостью в несколько тысяч евро. Коврик дёшев. И это ещё один повод восславить эту чудесную, многофункциональную и необходимую каждому человеку вещь! Если бы я уродилась не человеком, а предметом, я наверняка была бы именно им – маленьким придверным ковриком.

На пять минут раньше
занять своё хрупкое

место под Солнцем-

так просто.

Так просто взлететь выше,

пыльным хребтом лестниц

вломиться в небо.

И, лёжа на тёплом асфальте,

рассыпаться-множиться

отражениями витрин,

лужами, гримасами –

лиц призмами

и глазами собаки.

Это так просто-

занять своё место

под Солнцем.

На пять минут раньше

Ранним утром в автобусе Солнце невыносимо!
Нервный срыв. И толчёные стёкла в пальцы
порошком коричневым осыпаются.
От пинка просыпается удивлённый бомжонок.
Надо же! Утро! Люди вокруг. Славно!
Всегда забавно взглянуть на мир больших черепах,
в чьих черепах бьётся пёстрый узор из перьев.
Давайте! Давайте тоже такое наденем!
Эх, хорошо! Ртом открытым первый удар подловить
и прихлопнуть его зубами. Мимо,
кляксами тусклых зданий проскользить,
пригнувшись, на полном ходу простучать
рекламных щитов клетки до ближайшей,
Где тромбами поездов пульсируют ветки,
ошалевшие толпы сплёвывают и перезревшие
Красные Шапочки патрулируют станции.
А ведь так хорошо отсыпаться
пока не тронет жезлом конечная.

Всё постоянно было холодным и синим.

Синеглазой пустыни сияющий вежливый скальпель.

Синий день, пересохший, как горло с похмелья, сиплый.

Квинтэссенция синих, до боли любимых пальцев.

Это место, где выдохлись все, включая циклоны,

Раздробившие массу династий и споров о «верхе» и «низе».

Это синий соблазн, без наречий, как маска актрисы,

Под румянцем скрывающей бледность испуганной страсти.

От развалин условностей – Что ты на это скажешь? –

Остаётся лишь натиск изменчивых синих буден.

Пришёл карнавал. И вновь, оступаясь, буду

Над опилками в синем шатре шастать.

В этом месяце парализован воздух.

Синим пламенем плачет далёкий айсберг.

Синим эхом в висок – резонанс – счастье.

И безумие часто имеет форму –

В затяжном прыжке, невыносимо жарком –

Лёгких туфель канатной плясуньи и синего шторма.