Когда мы находимся в какой-то жизненной ситуации и нам очень плохо, иногда, мы настолько хорошо знаем, что нам в данный момент нужно чтобы стало легче, что не задумываемся о том, что другому человеку это очень сложно понять...

кому-то нужно чтобы успокаивали и гладили по головке, кому-то чтобы просто молча обняли, кому-то хорошо, когда его вообще не трогают...для меня это как выражение "мне не нужно, чтобы мне говорили, что все хорошо, мне нужно чтоб мне сказали "всё хреново, но я буду рядом"..

и когда близкий человек пытаясь нам помочь ведет себя не так, как нам нужно, он делает хуже, больнее...не потому что дурак, не потому что он плохой или бездушный...просто потому что он другой...а если он никогда в жизни не переживал такой ситуации и не знает что это такое, ему не понять...пусть он хоть тысячу раз любит, пусть он тысячу раз пытается проникнуться и понять, он не сможет, никогда...это не грустно, это просто факт...

иногда нам не хватает смелости...или сил заткнуть свою гордость...и просто сказать, что нам плохо...и что нам нужно для того, чтобы стало легче...иногда ведь достаточно просто сказать "не говори ничего, просто обними"...не будет человек обижаться, он сделает...и нам легче и ему проще...он не мечется и не бегает вокруг нас, не зная как себя вести и что делать...

а сейчас я буду писать для кого-то конкретного и для всех сразу:

страх смерти - это самый сильный страх человека, чтобы люди не говорили...я знаю...страх смерти еще один из самых парадоксальных страхов человека, потому что иногда он толкает людей на самоубийство...страх смерти иногда настолько силен, что его невозможно контролировать...и именно этим, это самый сильный инстинкт человека, нередко спасает ему жизнь...но пока мы не справимся со страхом смерти, не научимся его контролировать или иногда просто преодолевать, мы не сможем нормально жить...а для некоторых людей, это не просто философская теория...а фактическая правда жизни, связанная с тем, через что нужно пройти, чтобы была возможность жить дольше...

я не могу тебе помочь, и я это очень хорошо знаю...но я могу быть рядом, когда тебе нужно, и обнять, когда ты захочешь...я могу уйти, если ты не хочешь меня видеть...и могу даже остаться, если тебе просто понадобиться кто-то, кого можно ненавидеть...и даже если в какой то момент ты будешь ненавидеть весь мир, ты можешь попросить меня приехать, и я просто посижу рядом, чтобы тебе было на кого это выплехнуть...

я тебя только об одном прошу...я не умею читать мысли...по крайней мере на расстоянии...прошу только об одном, скажи мне...скажи мне, если тебе будет что-то нужно...просто скажи...

не повторяй моих ошибок...не отталкивай тех людей, которые тебе будут нужны из-за любви к ним, из-за жалости к ним, не скрывай и не отдаляйся, я тебя уверяю, большинству из нас легче быть рядом с тобой, когда мы тебе нужны, чем осознавать, что ты что-то прячешь в себе, жалея нас...воэтому если тебе кто-то нужен, скажи нам...мы тебя любим...всегда...и когда тебе хорошо и когда тебе плохо...

не забывай об этом..

люблю тебя..

Как будто ничего не произошло. Потолок бокса ярко светился, а на оконном экране убаюкивающе кружилась галактика. Сиреневая, безобидная. Одни и те же созвездия медленно плыли по кругу. И тоскливо выла далекая сирена.
- Мамонты - это драконы? - снова промурлыкала Глайя.
- Прости? - Я очнулся и оторвал взгляд от звездного крошева.
- Гигантские вымершие рептилии. Я читал эпос.
- Читала эпос, - поправил я. - Ты существо женского пола! Выражайся правильно!
- Не срывайся, - сказала Глайя. - Все будет хорошо.
Мне стало стыдно. Глайя отлично знала русский язык. Когда механик принес ее на борт в плетеной корзинке, мурчала только "солнце" и "добрый день". Себя называла в третьем лице - "пушистый". Объяснялась жестами, смешно махала толстыми лапками. Русский выучила в первый день полета. Сидела безвылазно за планшеткой в каюте, не выходила даже поесть - мы с механиком носили еду в мисочке. Они жутко талантливы, эти Чужие. Сейчас Глайя свернулась калачиком на холодном пластике медицинского стола и смотрела на меня большими глазами. Мышь размером со спаниеля. Кошка с расцветкой енота. Огромные глаза. Сплошной каштановый зрачок, никаких белков. Как ей не холодно? Я мерз даже в телаксовом комбезе. Хотя ведь у нее мех. Самый теплый мех в мире.

- Мне удобно говорить о себе в мужском роде, - промурлыкала Глайя. - Ведь человек мужского рода. И разум - мужского. И значит все, что делает разум, должно быть мужского рода. Я Глайя из рода ют с планеты Юта. Я изучал ваш эпос. У вас очень маленький эпос, всего несколько тысяч лет. Можно выучить за сутки.
Глайя задумчиво уткнулась мордочкой в лапки. Я отвернулся. Медленно плыли звезды на экране. Отвратительные, холодные. Хотелось закрыть глаза, но тогда пространство заполнит сирена - безнадежная, как зубная боль.
- Сколько тебе лет? - спросил я тихо, просто чтобы нарушить тоскливый вой.
- В переводе на ваше исчисление... - Глайя задумалась, пушистый хвост покрутился вокруг ножки стола. - Хронологически мне шесть земных лет. А социально - около семнадцати.
- Ты несовершеннолетняя?
- Я совсем маленький. Но если бы я вернулся с Земли, выучив язык и эпос, то мог стать совершеннолетним.
Глайя свернула бархатные уши, как два зонтика. Они скрылись в волнах серого меха. Это должно обозначать какую-то эмоцию. Свернула уши. Отчаяние? Печаль? Или ей тоже давит на мозг сирена? Что может быть глупее, чем сирена, пытающаяся сообщить о том, что уже сутки известно и без нее?
- Ты не ответил, - Глайя снова развернула уши, - Драконы - это мамонты?
- Нет. Мамонты - были такие слоны, - объяснил я. - Огромные косматые звери. Древние люди перебили их.
- Почему перебили? - Глайя смотрела громадными глазами.
- Глупые были. - Я отвел взгляд. - Жрать хотелось.
- Я забыл. Вы плотоядные. - Глайя снова задумчиво уставилась на автоклав в углу.
- Драконы - это вымышленные существа, вроде гигантских рептилий, - продолжил я. - Были и настоящие гигантские рептилии, но они вымерли за миллионы лет до появления человека. Никто не знает почему. А драконов по правде не было.
Я вдруг поймал себя на том, что разговариваю с ней как с ребенком. Но ведь это не ребенок...
- Как-то очень запутанно, - сказала Глайя.
А может, и ребенок... Я же не ксенопсихолог. Я бортовой фельдшер самого обычного человеческого корабля. Хвост снова махнул в воздухе. Огромный, белый с черными полосками.
- Слушай, - я глотнул, - а что, если эта чертова сирена... Это значит, что многие аварийные системы в порядке! Может, мы зря волнуемся, уже давно сигнал бедствия...
Глайя мягко плюхнулась со стола на все четыре лапки, и в следующий миг уже сидела рядом с моим креслом.
- Не надо. Мы ведь решили пока не говорить про это? Мы будем рассказывать друг другу сказки про драконов, да?
Все-таки ребенок...
- Но если нас не найдут за двенадцать часов...
- Нет, - Глайя положила теплую лапку на мое колено. - Если разговор ничего не изменит, зачем разговор?
- Незачем, - согласился я и погладил ее спину.
Удивительно шелковистая. У земных зверей не бывает такой шерсти. Приятно сидеть рядом. Просто сидеть и смотреть, как сиреневая галактика нарезает круг за кругом.
- Еще три миллиона лет назад, - начала Глайя, - у нас тоже всюду жили

Ты - падший ангел. Ангел с чёрными крыльями.

Ангел, который потерял всё, который хотел покончить жизнь самооубийством. Который сам виноват в своих поступках, который несёт горе и только горе. Смотря в зеркало -он видит не чёрные крылья, а красные. Падший ангел никогда не вернётся больше на землю, в отличие он нормального ангела. такова его участь, всё время летать и не мочь ничего сделать. Жаль мне тебя...